Дожди не прекращались вплоть до цинрина. А в Ночь Скорбного Плача с моря подул сильный ветер, срывая черные покровы с бронзовых праздничных гонгов и разнося их, как погребальные подношения, по исхлестанным дождем улицам. Гонги колотились о шесты, издавая звуки полночной тревоги вместо рассветного торжества.

И во время ритуала тоже были дурные предзнаменования. Бык Сакора упирался, мотая головой, и королю пришлось нанести целых три удара, чтобы убить животное. Когда Корин передал ожидавшим жрецам кишки и печень быка, жрецы обнаружили, что во внутренностях жертвенного быка кишат черви. Сразу же были должным образом принесены искупительные жертвы, и все равно через неделю предзнаменование осуществилось — или, по крайней мере, так это выглядело.

В тот вечер Тобин ужинал с Корином в палатах наследного принца, это был небольшой прием в честь Алии. Дождь громко стучал по крыше, почти заглушая звуки арфы.

Это был неофициальный ужин, и все свободно сидели на кушетках и диванах. Алия смеялась, когда Эриус хлопотал возле нее, стараясь устроить поудобнее и принося все новые подушки.

— Ты сейчас как галеон, несущий в трюме бесценные сокровища, моя дорогая, — говорил король, осторожно похлопывая Алию по огромному животу. — Ах вот он где, наш славный парнишка, ишь ты, пинает ножкой своего деда! О, опять! Ты уверена, что у тебя там только один малыш?

— Ну, там внутри так все бьется и толкается, что можно подумать — я вынашиваю целый полк! — Алия обхватила живот руками. — Но вообще-то мы ожидаем одного мальчика. По крайней мере, так мне говорили дризиды.

— Снова мальчик. — Эриус кивнул. — Боги благоволят к королям Скалы, иначе бы Создатель не посылал их так много. Сначала Корин, потом юный Тобин, сын моей дорогой сестры. А вот девочки все умерли. Тост в честь моего внука! За королей Скалы!

Тобину ничего не оставалось, кроме как присоединиться ко всем, но он сделал это со смешанными чувствами. Он не хотел зла ребенку.

— Маловато ты поднес богам, Тобин, — насмешливо сказал Эриус, и Тобин понял, что король наблюдал за ним.

— Приношу извинить меня, дядя, — сказал он, выплескивая на пол половину вина из своей чаши. — Будь благословен Корин и вся его семья!

— Ты не должен завидовать, кузен, — сказал Корин.

— Никто ведь и не воспринимал тебя как настоящего второго наследника, разве нет? — сказала Алия, и Тобину стало не по себе; он пытался понять, заметил ли еще кто-нибудь вспышку неприкрытой ненависти в ее глазах. — Конечно, ты всегда будешь правой рукой Корина. Разве это не большая честь для тебя?

— Конечно. — Тобин заставил себя улыбнуться, представляя, как Алия будет с ним обращаться после рождения ребенка. — Я никогда ничего другого и не предполагал.

Ужин продолжался, но Тобин чувствовал себя так, словно земля внезапно ушла из-под его ног. Он был уверен, что видел, как отец Алии посмотрел на него со злобой, а улыбка короля выглядела фальшивой. Даже Корин игнорировал его. Еда казалась безвкусной, но он все равно ел, на тот случай, если за ним продолжают наблюдать, ища в его поведении что-нибудь подозрительное.

Подали первый десерт, когда Алия вдруг резко вскрикнула и схватилась за живот.

— Больно… — выдохнула она, побелев от страха. — О боги, боли начались, точно как в прошлый раз!

— Так и должно быть, детка. Твое время уже подходит, — сказала герцогиня, сияя. — Идем, тебе нужно лечь в постель. Корин, быстро пошли за повитухами и дризидами!

Корин взял руку Алии и поцеловал.

— Я вернусь очень быстро, любовь моя. Тобин, собери компаньонов, чтобы встали на пост. Мой наследник спешит к нам!

По обычаю, компаньоны должны были стоять на страже у комнаты роженицы. Они нервно топтались среди прочих придворных, испуганно прислушиваясь к громким крикам, доносившимся из-за двери все чаще и чаще.

— А что, это и должно быть так? — шепотом спросил Тобин у Ки. — Можно подумать, она умирает!

Ки пожал плечами.

— У некоторых это происходит тяжелее, чем у других, особенно в первый раз.

Но время шло, крики превратились в отчаянный визг, и даже Ки забеспокоился.

Повитухи бегали туда-сюда, принося кувшины с горячей водой, и лица у них были мрачными. Уже перед самым рассветом одна из них позвала Тобина внутрь. Как родственник короля, он должен был присутствовать в качестве свидетеля.

Вокруг закрытой пологом кровати стояла целая толпа, но для Тобина нашлось место рядом с королем и Корином. Кузен Тобина был бледен, на его лице выступил пот. Еще здесь присутствовали канцлер Хилус, лорд Нирин и по меньшей мере дюжина министров, вместе со жрецами всех четырех богов.

Алия уже не кричала; Тобин слышал за пологом ее прерывистое дыхание. В щель между полотнищами полога он увидел одну голую ногу, залитую кровью. Тобин быстро отвел взгляд, как будто подсмотрел нечто постыдное. Лхел говорила о рождении как о магии и силе; но здесь все гораздо больше походило на пытку.

— Теперь уже скоро, я думаю, — пробормотал король, и вид у него был довольный.

Как будто в ответ на его слова Алия испустила пронзительный крик, от которого волосы на затылке Тобина встали дыбом. Потом раздались еще крики, но это уже были другие голоса. Из-за полога выбралась смертельно бледная мать Алии, и Тобин услышал ее плач.

— Нет! — вскрикнул Корин, рывком отодвигая полог. — Алия!

Алия лежала на залитой кровью кровати, как сломанная кукла, белее льняной ночной сорочки, поднятой до бедер. Повитуха все еще стояла на коленях между ее раскинутыми ногами, рыдая над маленьким свертком.

— Ребенка! — потребовал Корин, протягивая руки к свертку.

— Ох, мой принц! — с трудом выговорила женщина. — Это не было ребенком!

— Покажи его, женщина! — приказал Эриус.

Отвернув лицо в сторону, повитуха осторожно развернула сверток. Это не имело рук, а лицо — то есть то, что должно было быть лицом, — представляло почти ровную плоскость под уродливой, деформированной выпуклостью лба; лишь две узкие щелки виднелись на месте глаз и две маленькие дырочки там, где следовало быть носу.

— Проклят, — прошептал Корин. — Я проклят!

— Нет! — прохрипел Эриус. — Никогда так не говори!

— Отец, ты только взгляни на это!..

Эриус стремительно повернулся и ударил Корина по лицу, сбив принца с ног. Тобин попытался поддержать кузена, но в итоге упал сам, а Корин свалился на него сверху.

Схватив Корина за ворот туники, Эриус начал яростно трясти сына.

— Никогда не говори так! — кричал он. — Никогда, никогда, слышишь? — Потом, отпустив Корина, он повернулся к остальным. — Любой, кто расскажет об этом, будет похоронен заживо, вы меня поняли?

Он стремительно выбежал из комнаты, крича, что спальню следует охранять.

Корин опять бросился к кровати. Из носа у него обильно текла кровь, заливая рот и бороду принца, когда он схватил Алию за безжизненные руки.

— Алия! Ты меня слышишь? Проснись, черт побери, посмотри, что мы такое сотворили!

Тобин отошел в сторонку, всем сердцем желая уйти отсюда. Но когда он уже поворачивал к двери, он вдруг заметил, что Нирин спокойно рассматривает мертвое дитя. Волшебник отвернулся от всех; Тобину был виден лишь его профиль, но он всю жизнь читал по лицам людей, и, бросив взгляд на лорда, он задохнулся. Волшебник выглядел довольным… даже торжествующим! Тобин был настолько потрясен, что не успел сбежать до того, как волшебник повернулся и поймал его взгляд.

И Тобин ощутил это. У него возникло знакомое тошнотворное чувство: как будто чьи-то ледяные пальцы роются в его кишках. На мгновение ему даже показалось, что сердце вот-вот остановится в груди.

Потом его отпустило, а Нирин заговорил с Корином, как будто ничего не произошло. Маленький белый сверток был теперь в руках у повитухи, хотя Тобин не видел, как Нирин отдал его.

— Это, без сомнения, некромантия, — говорил Нирин. Он стоял совсем близко к Корину, по-отцовски положив руку на плечо принца. — Заверяю тебя, мой принц, я найду предателей и сожгу их.