Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Никольс не сразу сообразил, о чем это оберштурмбаннфюрер. Несколько мгновений он – худенький, низкорослый – стоял перед громадиной Скорцени, как карлик перед деревенским громилой и, вытянув шею, напряженно всматривался ему в глаза, пытаясь понять: шутит Скорцени (опять шутит?!) или все же вопрос прозвучал всерьез?
– Разведчики? – пожал он плечами. – Кажется, да, как было предписано.
– У нас есть взвод разведки, – пришел ему на выручку один из подполковников. – Его служащие проходили ускоренную подготовку в лагере под Пенцбергом в начале прошлого года…
– Да-да, все так и было, – попытался приободриться полковник.
Очевидно, речь шла о каком-то местном вермахтовском лагере ускоренной подготовки армейских разведчиков, о котором Скорцени даже не слышал, но, чтобы подыграть полковнику, напыщенно произнес:
– Ну, если в знаменитом секретном лагере под Пенцбергом!.. И вообще, вы почему это скрыли от меня, что у вас имеется целый взвод таких храбрецов?
– Они у нас по штату, – вновь сник полковник Никольс.
– Так, может, среди них обнаружится и несколько фронтовиков?
– Человек пять – не больше, направленных сюда после госпиталя.
– В таком случае быстро сформируйте мне отделение из наиболее крепких и фронтовых и благодарите карающего Господа и милующего Скорцени, что на сей раз полку удалось обойтись малой кровью, – дожимал он командира полка, который пока что, до окончательного узаконивания «Альпийской крепости», никоим образом не обязан был подчиняться ему.
Поблагодарив только «милующего Скорцени», полковник тотчас же связался со своим знакомым, начальником запасного аэродрома, и уже через полминуты обер-диверсант слышал, как он орал в трубку: «Да мне наплевать на то, имеются у вас самолеты или нет! Вы обязаны выполнить приказ коменданта “Альпийской крепости”! Скорцени, кого же еще?! Оберштурмбаннфюрера СС Отто Скорцени – слышали о таком?! Того самого, подполковника, того самого!»
…Да, тогда, после молниеносно проведенной первым диверсантом рейха карательной операции «Валькирия», германский генералитет еще долго содрогался от расстрелов во внутреннем дворе самого Бендлерштрассе, от приговоров Народного трибунала. А то и в смертельных петлях виселиц тюрьмы Плетцензее. Поэтому замысел Гиммлера ему был ясен: собрать охранные батальоны и во главе со Скорцени бросить их на гибель где-нибудь в районе Шведта-на-Одере. Неясно было только, кто подсказал ему, что плацдарм следует создавать в районе именно этого городка, севернее изгиба реки, подумалось Скорцени; сам рейхсфюрер до этого вряд ли додумался бы.
* * *
Прежде чем отбыть на аэродром, Скорцени на предоставленной ему машине вернулся в замок и сразу же встретился с начальником расположившегося здесь же отделения гестапо унтерштурмфюрером Кройтом. Этот гестаповец прекрасно знал о существовании Альбины Крайдер, но понятия не имел, кто она такая, и даже не имел права интересоваться ее персоной. Сам тот факт, что женщина пребывала под покровительством Скорцени, приводил его в чиновничий трепет.
– Через два часа я отбываю в Берлин, в распоряжение фюрера, для выполнения очередного задания, – прогромыхал своим басом Скорцени, войдя в кабинет начальника отделения гестапо, располагавшийся в просторном флигеле, некогда служившем охотникам своеобразным заезжим двором.
– И какого задания не сей раз? – не удержался Кройт, но, встретившись с изумленным взглядом Скорцени, тотчас же поспешил извиниться за излишнее любопытство.
– Вы всегда задаете подобные вопросы офицерам СД, лейтенант Кройт?
– Простите, господин оберштурмбаннфюрер, но я знаю обо всех ваших операциях, я восхищаюсь ими и, собственно, в войска СС я попросился только потому, что форму офицера СС носит диверсант Скорцени.
– Шеф гестапо Мюллер на вас обиделся бы. А я – снисходительно прощаю. Мало того, я поручаю вам особо секретную операцию.
– Какую именно? – загорелись глаза унтерштурмфюрера.
Эберхарду Кройту едва исполнилось девятнадцать, и в армию он пошел еще два года назад добровольцем, прервав обучение в какой-то местной технической школе. Обер-диверсант уже знал, что является кумиром этого парня, и только поэтому относился к его уже не впервые проявлявшемуся любопытству снисходительно.
– Вы видели женщину, с которой я приехал?
– Госпожу Крайдер? Конечно. Я сразу обратил внимание: красивая женщина.
– Это я и сам каким-то странным образом определил. Поэтому сразу же довожу до вашего сведения, что эта прекраснейшая из женщин – оберштурмфюрер СС. Вы слышали, что я сказал, лейтенант?
– Она – обер-лейтенант войск СС.
– И мой специальный агент.
– И ваш специальный агент, – охотно подтвердил Кройт, – именно так я и понял.
– Только что она сумела ликвидировать агентурную сеть русских здесь, в Баварии. Однако ликвидировали мы не всех. Есть сведения, что русская разведка охотится за ней. Поэтому какое-то время ей понадобится находиться здесь. Под вашей личной охраной. Питаться она тоже будет вместе с вами. А посему слушайте мой приказ: с этой минуты хватать и под пытками допрашивать каждого, кто осмелится интересоваться ее особой. Через пару дней я прикомандирую сюда одного из своих подчиненных, который облегчит вашу задачу. Занимать она будет ту же комнату, которую занимает сейчас. – Скорцени умолк, однако гестаповец понимал, что сказал он еще не все.
Скорцени и в самом деле замялся, обдумывая, как бы поделикатнее высказать самую главную свою просьбу.
– Дело вот в чем, унтерштурмфюрер. Крайдер – женщина своенравная и терпеть не может какой-либо опеки. В то же время отвечать за нее нам с вами придется перед самим фюрером, который просто обожает ее.
– Она стоит этого, – вытянулся унтерштурмфюрер перед Скорцени почти по стойке «смирно». – Я не подведу фюрера.
– Вы все правильно поняли, унтерштурмфюрер. Она не должна самостоятельно оставлять пределы замка. Да, я понимаю, что она очень восхищена местной природой, но… Наш фюрер время от времени любит повторять: «Стоит предоставить людям личную свободу, и они начинают вести себя, как обезьяны». Вы что, не согласны с мнением фюрера, Кройт?
– Я-я-я этого не сказал, – испуганно покачал головой лейтенант СС. Скорцени уже знал, что недавно этот парень серьезно поскандалил со своим шефом из Штайнгадена, и тот угрожает отправить его на фронт, поэтому парень основательно напуган.
– А вы скажите, проявите свою личную свободу!.. – начал было входить в свою традиционную роль Скорцени, но в это время в дверях появился его адъютант гауптштурмфюрер Родль.
– Самолет уже на аэродроме, – сообщил он. – Во время полета машина попала под атаку английского штурмовика и получила пробоину. Механики обещают через пару часов подготовить его к полету.
– И никаких блужданий по окрестностям, никаких лыжных прогулок, – словно бы не обратил внимания на его доклад Скорцени. – Два-три выезда в горы, но только вместе с вами, Кройт, и обязательно под охраной. Вы поняли меня?
– Так точно!
– А главное, повежливее с ней, дьявол меня расстреляй, повежливее! О ее пребывании в замке по своему ведомству не докладывать. Дальнейшие указания будете получать только от меня.
Уже оставляя кабинет начальника отделения гестапо, Скорцени вдруг остановился и, поморщив лоб, спросил:
– Как там фамилия вашего шефа из Штайнгадена? Ну, того, который угрожает разжаловать вас до унтершарфюрера[16] и отправить на фронт?
– Вам известно даже это?! – удивленно взглянул Кройт, но почему-то не на Скорцени, а на его адъютанта, словно ожидал от него подсказки.
– Вас спросили его фамилию и чин, – жестко напомнил Родль, зная, как Скорцени способен взрываться после таких наивных вопросов.
– Гауптштурмфюрер Шлипер.
– Наберите его номер, – приказал Скорцени и кивком головы показал Родлю: «Ваш выход, адъютант».
– Гауптштурмфюрер Шлипер? – тотчас же взялся за телефонную трубку адъютант. – Я – гауптштурмфюрер Родль, адъютант личного агента фюрера по особым поручениям и коменданта особого укрепленного района «Альпийская крепость» Отто Скорцени. Сейчас с вами будет говорить сам оберштурмбаннфюрер Скорцени.
