— Зачем нам мириться?… Ведь мы никогда не ссорились.

— Нет, так дело не пойдет, — возразил Лео. — Я тебе честно говорю — так дело не пойдет… Ради бога, не притворяйся ничего не понимающей и, прости за грубость, дурочкой. Ты отлично поняла, о чем идет речь. Я говорил яснее ясного… Надо забыть прошлое и помириться! И даже, почему бы и нет… начать все сначала… Я так готов… Как видишь, я не темню… Говорю то, что думаю, и не прибегаю к уловкам… Я жду твоего ответа.

— Право же… не знаю… — Она сделала вид, что пребывает в сильнейшем смятении.

— Как это не знаешь? Наберись смелости и отвечай прямо.

— Ну что ж, — сказала Лиза. — Если хочешь, давай помиримся… а о том, чтобы начать все сначала, я должна подумать.

«Главное сделано, — очень довольный собой, решил Лео. — Она далеко не глупа… и все поняла». Он наклонился и с жаром поцеловал Лизе руку. Поднял голову и сказал:

— Больше всего мне нравится в тебе простота и искренность… С тобой все решается легко и быстро… И не бывает никаких сюрпризов.

— Это потому, — ответила она, придавая своим словам особый скрытый смысл, — что я всегда вовремя угадываю чужие намеренья.

— Вот и чудесно! — воскликнул Лео, подвигая еще ближе свое кресло к ее креслу. — Какие же, к примеру, у меня сейчас намерения?

— Сейчас у тебя?

Она взглянула на него. Эти уловки, эти банальные вопросы и ответы, преследовавшие одну-единственную цель, после того как она почти насладилась местью, стали ей противны. «Все кончилось для тебя… все кончилось, мой Лео. Теперь я люблю и любима», — с гордостью думала она. Но решила довести игру до конца.

— Сейчас у тебя? На это ответить нетрудно.

— Раз знаешь, скажи, — раздраженно настаивал Лео.

— Так вот, — начала она, стыдливо потупив глаза и загадочно улыбаясь, — все это получалось у нее очень естественно. — Если уж тебе непременно хочется знать… твои намерения, как мне кажется, весьма агрессивны.

— То есть? — спросил Лео, так сильно наклонившись вперед, что задел подбородком плечо Лизы. Она посмотрела на него — это красное, устремленное к ней лицо бесило ее. «То есть, — хотелось ей ответить, — зря стараешься… Я люблю Микеле… он мой возлюбленный». Но она сдержалась.

— Будь поосторожнее, — предупредила она кисло-сладким голосом. — Так можно и упасть.

Лео был слишком возбужден, чтобы прислушиваться к ее словам.

— Что ты сказала? — удивился он,

— Что так можно и упасть, — повторила Лиза. — И даже разбить себе лоб.

— Во всяком случае, — ответил Лео, не поднимая головы, неторопливо, упрямо, — мои намерения крайне просты. Сейчас ты оденешься, мы выпьем вместе чаю… Лучше всего у меня… Поужинаем, сходим на какой-нибудь спектакль… А потом я отвезу тебя домой.

Он умолк. Лиза изобразила на лице сомнение.

— Я, пожалуй, приняла бы твое предложение, — сказала она наконец. — Но кто мне поручится, что ты действительно любишь меня, что это не минутный каприз и что ты завтра снова не вернешься к Мариаграции?

— Да нет же, — не подымая головы, возразил Лео, с упорством, порожденным еле сдерживаемым вожделением и нетерпением. — Ты ошибаешься… Я же сказал, и повторяю снова… К Мариаграции я не вернусь. Между этой женщиной и мной все давно кончено… Мы были вместе, пока могли… Это была одна из тех любовных связей, которые тянутся и никак не кончаются… Отчасти — по привычке, отчасти — по разным другим причинам…

— По причинам взаимных материальных интересов? — подсказала Лиза.

— Каких там материальных интересов?! Словом… — Лео поднял наконец глаза и посмотрел на Лизу. — Нечего впутывать сюда Мариаграцию… Лучше отвечай…

— На что?

— О, господи! — деланно непринужденным тоном воскликнул Лео и, словно желая поправить платье Лизы, положил ей руку на плечо. — Ведь я тебе уже говорил… Согласна ли ты поехать ко мне?

Она заколебалась — сказать ли ему правду? Но ее выручило прикосновение руки к ее затылку.

— Перестань, — сердито сказала она. — Терпеть не могу, когда меня трогают за шею.

— Прежде тебе это очень нравилось, — медленно произнес Лео, пристально глядя ей в глаза и почти касаясь губами ее губ.

— Да, но… теперь я стала другой… — поспешно отвечала она, пытаясь устоять перед ласковым прикосновением этой крепкой руки. — Пусти меня.

— Пустить? — Внезапно Лео вскочил, наклонился, схватил ее за волосы, откинул ей голову назад и попытался поцеловать. Лиза едва успела закрыть рот рукой. — Ну, не будь же злючкой, — сказал Лео. Он явно не принимал всерьез ее сопротивление. В его взгляде, в том, как он решительно отвел ее руки, была такая уверенность в окончательном успехе, что ею овладела слепая, бешеная ярость. Она сама отняла руку ото рта.

— Пусти меня — понял? — приказала она гневным голосом, сверкая глазами. Но Лео воспользовался этим, чтобы прижаться своими губами к ее вздрагивающим губам. И как она ни извивалась и ни пыталась высвободиться, ему удалось ее поцеловать. Наконец она сумела рывком вскочить, толкнув Лео в грудь. Толчок был до того сильным, что Лео потерял равновесие и рухнул в кресло.

Но тут же поднялся и, одергивая пиджак, сказал:

— Что за глупые шутки, Лиза?! Разве мы не договорились снова стать друзьями?… А с друзьями разве так обращаются?

Лиза демонстративно указала ему на дверь.

— Убирайся.

— Но почему? — изумился Лео.

— Я не люблю тебя и никогда не любила! — с присвистом выкрикнула Лиза прямо ему в лицо. — Я притворялась, чтобы получить редкое удовольствие — послушать твои басни… А теперь убирайся!..

Секунду Лео стоял молча, пораженный ее словами. Но потом на смену немому изумлению пришел гнев, упрямое желание отомстить. Он рассвирепел.

— Ах, вот как! — закричал он. — Я должен уйти! После того, как мной позабавились, словно игрушкой!.. Нет, не уйду.

Он умолк, подыскивая Лизе достойную ее вероломства кару. Но безуспешно — слишком велика была его ярость. Может быть, разломать шкаф или разбить фарфоровую статуэтку? Или дать ей пощечину?

— Не уйду, пока не поцелую тебя.

Он оттолкнул кресло и хотел ее обнять. В бешенстве у него мелькнула мысль: повалю ее и овладею ею прямо на ковре. Но Лиза ускользнула от него и укрылась за креслом. Мгновение они стояли друг против друга, наклонившись и пальцами впившись в кресло.

Их взгляды скрестились, каждый старался предугадать намерения другого.

— Убирайся вон, — тяжело дыша, выговорила наконец Лиза. Растрепанная, взбудораженная, она со страхом смотрела на искаженное злобой, вспухшее лицо Лео. И тут Лео прибег к хитрости — ногой оттолкнул ее кресло и схватил ее за волосы. Молниеносно сжал ее в объятиях.

Несколько секунд длилась борьба, — Лео пытался отбросить прочь руку Лизы, она старалась вырваться из его цепких объятий. Наконец ей это удалось, и она отбежала к двери.

— Убирайся, — срывающимся голосом приказала она. — Убирайся, или я позову служанку.

Грудь у нее вздымалась, волосы разметались, лицо покраснело, одно плечо обнажилось. Она ухватилась рукой за дверь и прерывающимся голосом повторила:

— Убирайся.

Но тут кто-то из коридора толкнул дверь, пытаясь войти в комнату.

— Не надо, Мария, — не оборачиваясь, крикнула она. — Пока вы не нужны.

— Открой, — послышался за дверью мужской голос. — Я не Мария. Открой!

Лиза невольно отодвинулась, дверь от резкого толчка отворилась, и вошел Микеле.

В руке он держал шляпу и был в насквозь мокром зеленом плаще. Посмотрел на тяжело дышащую, растрепанную Лизу, перевел взгляд на багровое лицо Лео. И сразу же мысленно воссоздал только, что происшедшую здесь сцену. «Лео пришел, возобновить прежнюю связь, а Лиза его отвергла», — подумал он. Но не поступил так, как того требовали обстоятельства. Он лишь смутно подумал, что это удобный предлог для полного разрыва с Лизой. И потом, разве не положено в таких случаях выказать свое презрение?

— Простите, — сдержанным тоном, стараясь вложить в каждое слово побольше иронии, сказал он. — Вина целиком моя… Решил больше не приходить сюда и все-таки пришел… Я вам помешал… простите.