— Черт возьми, — пробормотал он, задыхаясь.

Может быть, все-таки пойти к врачу?

Ну нет.

Он наверняка предложит двухнедельный отдых или что-нибудь в этом роде. Скажет, что надо поменьше работать и не волноваться.

Черт возьми, он не может себе этого позволить. Особенно сейчас, когда у него столько работы. Он ни от чего не откажется, если за это хорошо платят. Иначе на его место найдутся другие. Ну уж нет. Он не может оставить работу. Кроме того, дома он сойдет с ума — один в четырех стенах двадцать четыре часа в сутки.

Забудь про врача.

Он ехал дальше, вытирая со лба пот, и чувствовал, что боль усиливается. Он стиснул зубы, чтобы перебороть слабость.

Ну держись.

Он прибавил громкость в магнитофоне. Старый способ встряхнуться и привести себя в нормальное состояние. Но теперь это не помогло. Громкая музыка не заглушила головокружения и боли.

Он направлялся к Ноттинг-Хилл-Гейт, пытаясь сконцентрироваться на управлении машиной и думать о своих планах на сегодняшний день.

Думать о чем угодно, только бы забыть о боли.

Впереди был уличный переход. На тротуаре никого.

И вдруг откуда-то выскочила молодая женщина. Райан нажал на тормоза и едва успел остановиться. Он тупо смотрел через ветровое стекло на испуганную женщину, не обращая внимания на крики позади. Кто-то чуть не врезался в его машину.

Позади вякнул гудок. Райан оглянулся на раздраженного водителя. Это был человек средних лет со слишком тугим воротничком.

— Береги здоровье! — раздраженно бросил Райан.

Водитель смотрел мимо него, ожидая, когда он тронется.

И Райан поехал.

В машине гремела музыка. И у Райана в голове.

... Поехали, пора прощаться...

Боль стучала в груди.

Он проехал метро Ноттинг-Хилл-Гейт. Впереди замедлял ход автобус. Райан повернул руль, чтобы его объехать.

И жуткая боль охватила его, будто ему в череп кто-то накачивал воздух. Он почувствовал, что руки сползают с руля, машина теряет управление.

У него потемнело в глазах.

Боже мой! Черт побери...

Все поплыло у него перед глазами, краски стали невыносимо яркими и превратились в фейерверки.

Машина развернулась поперек дороги.

С другой стороны прямо на него летел «рэнджровер».

Он слышал гудки, визг шин.

Музыка грохотала.

Он не смог удержать руки на руле. Ногой он давил на педаль тормоза, но машина уже не слушалась.

Он погружался в темноту. Машина наткнулась на бордюр тротуара, подскочила и врезалась в стеклянную дверь ресторанчика.

Райан не потерял сознания, он еще пытался закрыть лицо руками, но они были как ватные. Главное, что он ощущал, — это страшное жжение в груди.

Он слышал звон разбитого стекла, крики, гудки, музыку.

Голова его дернулась вперед и стукнулась о руль.

Но к этому моменту он уже был без сознания.

Темнота.

Вначале ему показалось, что кто-то умудрился зашить его веки. Как он ни старался, глаза у него не открывались.

Черт побери.

Может быть, я уже умер? — подумал он.

И служитель похоронного бюро стянул его веки нейлоновой ниткой.

Ну, конечно. Он уже мертв.

Не так-то и плохо, в конце концов. Просто ничего не видишь и...

Он почувствовал боль в груди.

В голове.

В руках.

Все его тело изнывало от боли, мозг мог только определить, где еще живет эта боль. Но она была не такой ужасной, как раньше. Грудь болела, очень болела, но он не ощущал той терзающей боли, к которой уже привык.

Только бы наконец открыть глаза.

Он чувствовал тошноту, головокружение и не мог понять, где находится, хотя уже сознавал, что лежит в кровати.

Но где лежит?

Он снова попытался открыть глаза, чувствуя, что веки стали понемногу раздвигаться, будто с них отдиралась какая-то пленка. Свет пробился сквозь щели между веками и ослепил его. Искусственный свет. Свет от флюоресцентных ламп. Потом он ощутил сильный запах антисептика.

Райан попробовал шевельнуться. Ему удалось поднять руку и потереть веки, и он зажмурился от боли. Но, по крайней мере, теперь он мог видеть. Все окружающее проплывало перед ним по мере того, как взгляд его прояснялся.

Он лежал в кровати, туго спеленатый серым одеялом. Только руки выпростаны поверх одеяла.

С них что-то капало.

Райан с трудом сглотнул появившийся в горле комок. Он увидел тонкие трубки, спускавшиеся из пластиковых сосудов, подвешенных над ним, и иглы, торчащие в его руках, закрепленные пластырем. Он чувствовал, как эти иглы колются, когда он пробует двигать руками.

Однако это не мешало ему двигать руками, и он приподнял одеяло, чтобы немного освободить верхнюю часть тела.

Все оно было в бинтах. Он дотронулся до груди и нащупал под бинтами прокладку и марлю. Райан попытался вдохнуть поглубже, но это оказалось почти невозможным.

Он взглянул вверх и увидел, как капли прозрачного раствора стекают из сосуда по трубочкам к его рукам и проглатываются венами.

Что за жидкость они вливают в него?

Тело между бинтами было темным от синяков. Некоторые из них начинали по краям желтеть. На плечах у него были ссадины, которые уже затягивались. Он попытался скинуть одеяло и посмотреть, целы ли ноги, но это усилие оказалось для него слишком утомительным. Он упал без сил на подушку, словно пробежал целую милю.

Райан старался вспомнить, что же с ним произошло, но его воспоминания были такими же неясными, как и его взгляд. Мозг был словно завернут в вату, а мысли заперты где-то внутри. Он с усилием открыл глаза. Он чувствовал, что если закроет их, то снова погрузится в сон.

Несмотря на боль.

Он натянул одеяло до шеи и лежал, оглядывая комнату. Теперь он различал и звуки. За дверью слышались шаги. Люди ходили взад и вперед. За окном прогремел троллейбус. Его шины пронзительно взвизгнули.

Где-то вдалеке он слышал гудки.

Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина с короткими темными волосами. Он был высокий, с тонкими чертами лица, и было видно, что ему не мешает хорошенько выспаться. На нем был длинный белый халат нараспашку, а под халатом брюки и рубашка. Галстук свободно болтался вокруг шеи. В руке он держал блокнот.

Врач оценивающе смотрел на Райана, пытаясь определить, спит его пациент или нет. Удостоверившись, что глаза пациента чуть-чуть открыты, врач улыбнулся.

Он подошел к кровати, взял левую руку Райана, сжал запястье двумя пальцами и проверил по своим часам пульс.

— Как давно вы проснулись? — спросил он, все еще глядя на часы.

— Несколько минут назад, — ответил Райан хриплым голосом. У него было такое ощущение, будто в горле поскребли наждачной бумагой, и ему стоило больших усилий проглотить слюну. Врач опустил его руку на одеяло и потянулся за графином с водой на тумбочке. Налив Райану маленький стаканчик, врач приподнял его голову. Райан с трудом сделал несколько глотков, зажмуриваясь при каждом глотке Потом кивнул, показывая, что напился, и снова лег.

— Где я? — спросил он немного погодя.

— В больнице Сент-Мэри на Пэддингтон, — ответил врач, записывая что-то в блокнот.

— Что со мной случилось?

— Мы надеялись узнать это от вас, мистер Райан. — Врач подошел к капельнице и проверил уровень жидкости.

— Я почти ничего не помню. Какой-то провал в памяти. Помню, что машина не поддавалась управлению, а потом — темнота. — Он повел плечами, и в груди сразу же отозвалась резкая боль.

Врач склонился над ним и осторожно раскрыл одеяло.

— Думаю, теперь можно заново вас осмотреть, — сказал он.

— Какие у меня повреждения? — поинтересовался Райан, косясь на свое перебинтованное тело.

— Пара сломанных ребер, порезы, ушибы. Еще вы стукнулись головой.

— Долго я был без сознания?

Доктор невозмутимо посмотрел на него.

— Два дня.

Райан не поверил своим ушам.

— Два дня? — повторил он, как будто слова, произнесенные им самим, уменьшат шок. — Но вы же сказали, что повреждения незначительные. Я ведь не так уж сильно ударился головой.