— Я рано пошел спать, — сказал он в конце концов. — Принял ванну и отправился прямиком в кровать. Обычно я плохо сплю, и иногда накапливается усталость, так что в такие дни стараюсь лечь пораньше.

— Один? — задала вопрос Хейверс.

— Один, — сказал Миншолл.

Линли достал полароидные снимки, найденные в квартире фокусника.

— Назовите имена этих мальчиков, мистер Миншолл, — попросил он.

Миншолл посмотрел на снимки и через несколько секунд сказал:

— По-моему, это победители.

— Победители?

Миншолл подтянул фотоснимки к себе.

— С дней рождения. Я зарабатываю на жизнь не только торговлей, но и выступлениями на праздниках, в том числе на днях рождения. Иногда я прошу хозяев дома подготовить для детей какую-нибудь игру, и на снимках вы видите собственно призы для тех, кто выиграл.

— Что является призом?

— Костюм фокусника. Я заказываю их в Лаймхаусе, если вам интересно.

— А как зовут мальчиков? И почему победитель всегда мальчик? Или перед девочками вы не выступаете?

— Как правило, девочкам не так нравятся фокусы, как мальчикам. Почему-то они их не привлекают. — Миншолл снова изобразил, будто внимательно изучает снимки. Он поднес их под самый нос, гораздо ближе, чем необходимо. — Возможно, когда-то я знал их имена, но сейчас совершенно не помню. А может, вообще не знал. Мне как-то не приходило в голову запоминать имена. Не думал, что мне придется кому-то называть их. Уж точно не полиции.

— Зачем же вы тогда их фотографировали?

— Чтобы показать родителям, когда буду договариваться о следующем выступлении, — ответил Миншолл. — Это же реклама, суперинтендант. Просто реклама, ничего зловещего в этих снимках нет.

Как гладко все у него получается, думал Линли. Нужно отдать этому Миншоллу должное: не напрасно он провел бессонную ночь в участке на Холмс-стрит. Но его гладкие ответы складываются в одно: «Виновен». Дело лишь за тем, чтобы найти в этой скользкой персоне трещинку.

— Мистер Миншолл, — сказал Линли, — нам известно, что Дейви Бентон приходил к вашему ларьку. Нам известно, что он пытался украсть у вас наручники. Также у нас есть свидетель, что вы поймали его. Поэтому я еще раз прошу рассказать нам о ваших отношениях с мальчиком.

— Вряд ли можно назвать отношениями то, что я поймал мальчика за руку, когда тот хотел что-то стащить с моего прилавка, — парировал Миншолл. — Дети то и дело пытаются что-нибудь у меня украсть. Иногда я ловлю их. Иногда нет. В случае с этим мальчиком… Вот этот констебль, — кивнул он в сторону Барбары, — сказала мне, что вы нашли некие наручники у него дома, и вероятно, что в какой-то момент он действительно стащил их с моего прилавка. Но если и так, то разве не следует сделать вывод, что я не поймал его на воровстве? Потому что если бы я его поймал, то не отпустил бы с миром и с наручниками.

— Может, у вас были на то свои причины.

— И что это могут быть за причины?

Линли не допускал, чтобы во время допроса вопросы задавал подозреваемый. В данном случае он понимал, что большего от Миншолла они пока не добьются, хотя узнали еще далеко не все. Поэтому он заявил следующее:

— Мистер Миншолл, вам следует знать, что в эту самую минуту в вашей квартире команда криминалистов собирает все возможные улики и свидетельства, и мы с вами знаем, что именно они там найдут. Другой наш специалист занимается вашим компьютером, так что можете не сомневаться: вскоре мы узнаем, какие именно сайты с какими красивыми картинками вы любите посещать. Одновременно наши эксперты обследуют ваш фургон. Ваша соседка по дому — полагаю, вы знакомы с миссис Сингх — дала показания, что она видела, как Дейви Бентон посещал вас в вашей квартире на Леди-Маргарет-роуд, а когда она получит возможность взглянуть на фотографии других убитых подростков… вы догадываетесь, что за этим последует. И мы еще даже не начали опрашивать ваших коллег по рынку. Вот уж кто с удовольствием начнет копать вам могилу, как только узнает последние новости.

— Какие новости? — спросил Миншолл, хотя он уже не выглядел таким уж самоуверенным и поглядывал время от времени на адвоката, словно ища поддержки.

— А вот какие: вы арестованы по обвинению в убийстве. Пока в одном убийстве. Допрос закончен.

Линли наклонился к микрофону, назвал дату и время и выключил магнитофон. Он вручил визитку Джеймсу Барти.

— Если ваш клиент пожелает уточнить или расширить какой-либо ответ из уже данных им сейчас, — сказал он адвокату, — я буду рад выслушать его, мистер Барти. А пока нам нужно работать. Уверен, дежурный сержант устроит мистера Миншолла в участке со всеми возможными удобствами — до тех пор, пока вашего клиента не переведут в отделение предварительного заключения.

Выйдя на улицу, Линли сказал Барбаре:

— Нам нужно узнать имена мальчиков с полароидных снимков. Если кто-то и сможет рассказать про делишки Барри Миншолла, то это будет один из них. И еще надо сравнить эти снимки с фотографиями убитых подростков.

Она оглянулась на здание участка.

— Грязный тип этот Миншолл. Сэр, я прямо чувствую это. А вы?

— Он во многом похож на портрет, который рисовал Робсон. Эта самоуверенность. У него серьезные проблемы, но это не слишком его волнует. Проверьте его биографию. Разузнайте все, что возможно. Я хочу знать все, даже о том, что в восемь лет он получил предупреждение за катание на велосипеде по тротуарам.

В этот момент зазвонил его мобильный, но Линли дождался, пока Хейверс не запишет указания в блокнот, и только потом ответил на звонок.

Звонил Уинстон Нката, и в его голосе звучало едва сдерживаемое возбуждение.

— Мы нашли фургон, босс, В ночь, когда погиб Киммо Торн, по улицам медленно ездил подозрительный фургон, как будто что-то выискивал. Информация о нем была передана в участок на Кавендиш-роуд, но там ее не смогли использовать. Связи с грабежом не обнаружено, сказали мне. И еще сказали, что, должно быть, свидетель неверно записал регистрационный номер.

— Почему?

— Потому что хозяин фургона имеет алиби. И его подтвердили монахини из группы матери Терезы.

— В их словах сомневаться не приходится.

— Но слушайте дальше. Фургон принадлежит человеку по имени Муваффак Масуд. Номер его телефона совпадает с цифрами, которые мы видим на борту того фургона с записи камер наблюдения в Сент-Джордж-гарденс.

— Где его можно найти?

— В Хейесе. Это в Мидлсексе.

— Давайте мне адрес. Встретимся там.

Нката продиктовал адрес, Линли жестом попросил Хейверс передать ему блокнот и ручку и записал улицу и номер дома. Потом закончил разговор с Нкатой и начал раздумывать, что дает новая информация. Щупальца, заключил он. Версии расползались во все стороны, как щупальца.

— Поезжайте в Ярд и займитесь там Миншоллом и всем остальным, — велел он Хейверс.

— Мы подошли к чему-то?

— Кажется, да, — честно ответил он, — хотя иногда мне кажется, что мы только-только подступаемся.

Чтобы попасть в Мидлсекс, Линли выехал на трассу А-40. Адрес, данный сержантом Нкатой, найти было непросто, и путешествие в Хейес оказалось чередой неверных поворотов, возвращений и поисков переправ через канал Гранд-Юнион. В конце концов искомый дом нашелся в небольшом жилом квартале, окруженном двумя спортивными комплексами, двумя игровыми площадками, тремя озерами и портом. Будучи частью Большого Лондона, район производил впечатление сельской местности, и даже самолеты, встречаемые и провожаемые вдалеке аэропортом Хитроу, не могли нарушить иллюзии, будто воздух здесь чище и обстановка безопаснее.

Муваффак Масуд жил на Телфорд-уэй — узкой улочке, состоящей из кирпичных малоквартирных домов желтоватого цвета. Когда Линли и Нката позвонили в дверь угловой квартиры в одном таком доме, неожиданным посетителям открыл сам хозяин жилища, с надкушенным тостом в руках.

Он удивленно замигал, уставившись на нежданных гостей. Масуд еще не успел облачиться в дневной наряд и встретил полицейских в халате того типа, что набрасывают боксеры перед выходом на ринг: с капюшоном и надписью «Убийца», вышитой на груди и спине, — все как полагается.