— Немножко нездоровилось. Да и что мне там делать? Танцевать я не мастер. Садитесь, пожалуйста, Катюша.

Катя села возле стола, Василий Васильевич опустился напротив нее в кресло.

— Вечер у нас, кажется, получился удачный. Фонарики хлопали, и все очень жалели, что вас не было.

— Весело было?

— Весело! Особенно на горке веселились. Так хохотали…

— Ну и отлично. Константин Семенович человек живой и смелый. Относительно этой горки много спорили.

— Почему спорили? — заинтересовалась Катя.

— Да как вам сказать… — замялся учитель. — С точки зрения педагогики спорили.

— О чем же тут спорить? Горка и горка!

— Да, да. Спорить, безусловно, нечего, но при желании спорить можно по всякому поводу.

— Знаете, о чем мы хотели вас просить, Василий Васильевич? Что, если устроить экскурсию в химический институт и встречу со специалистами на тему о выборе профессии.

— Что ж… Это хорошо. Очень хорошо, только я не уверен, что найдутся желающие стать химиками. Кроме вас в десятом классе как будто никого нет…

— А некоторые девочки еще не решили. Пусть посмотрят, подумают.

— Что же, все может быть… Мне кажется, что Логиновой следует подумать о химии и, пожалуй, Алексеевой…

— С Логиновой я поговорю, если хотите.

— Поговорите, Катюша. У нее определенные склонности к лабораторным работам, и девочка она аккуратная.

Вернулась довольная Тамара с посудой, а следом за ней — Марфа Викторовна с кофейником.

— Вот мы сейчас кофейку выпьем! — обрадовался учитель.

Пока накрывали на стол, Тамара снова взялась за альбом. Раза два Катя заметила озадаченное выражение на ее лице и догадалась, что фотографию, похожую на Василия Васильевича в молодости, она нашла, но сомневалась — он ли это?

— Должен вас предупредить, девочки, что ваш выпуск нынче будет особый, — сказал учитель.

— А почему?

— Класс подобрался не совсем обычный. Затем ваше «Обещание» много шуму наделало, и все ждут, что на экзаменах вы отличитесь.

— Да, теперь нам достанется, — заметила Тамара.

— Я убежден, что все будет отлично. Девочки способные, волевые, дружные… Я за вас спокоен.

Несмотря на отказ, Тамару и Катю усадили за стол и заставили пить кофе. Кате нравилась эта уютная комната. Старомодная удобная мебель, старинные гравюры, фотографии… Даже явно новый никелированный кофейник выглядел в этом окружении как старинный.

Часы глухо и медленно пробили восемь.

— Нам пора! — сказала Тамара.

Как ни уговаривали старики девушек посидеть еще, они, сославшись на то, что их ждут дома и будут беспокоиться, попрощались. Василий Васильевич вышел провожать гостей в прихожую и подал Тамаре пальто.

— Да что вы, Василий Васильевич! — с ужасом сказала она. — Дайте, я сама!

— Вы моя гостья, Тамарочка.

— Нет, ни за что! Да я и не умею так!

— Ничего, ничего, приучайтесь! — настаивал учитель, не выпуская пальто из рук.

— Ни за что не надену! Я же не больная. На самом деле, Василий Васильевич! Ну, дайте, пожалуйста, пальто, а то я так и уйду…

Учителю пришлось уступить.

Выйдя на улицу, Тамара засмеялась.

— Ты что?

— Все в порядке! Адреса двух учеников я разнюхала и вот…

Она вытащила из кармана две небольшие фотографии.

— Стащила?! Ты с ума сошла, Тамарка!

— Выражайся, пожалуйста, точней. «Стащила», — передразнила она подругу. — Взяла во временное пользование для общественной надобности.

— Неудобно! Он хватится…

— Ты думаешь, они каждый день свой альбом рассматривают? Да он, наверно, и забыл, что там есть!

— Ты просто сумасшедшая! Если бы я знала, ни за что бы не пошла.

— Ничего. Потом сама спасибо скажешь, — успокоила ее Тамара и снова засмеялась.

— Когда же это ты успела? Я все время за тобой следила.

— Как видишь, успела. Катя, только ты никому не говори. Пускай потом сами догадываются. Слышишь? — предупредила Тамара. — А сейчас зайдем к одному химику. Какой-то Назаров! Запоминай. Назаров, Андрей Трофимович. Он недалеко живет.

— Успеем еще…

— Заодно уж. Не ленись, не ленись. Потом некогда будет. Мы у него узнаем больше, чем у Марфы Викторовны. Хорошая старушка, правда?

— Да. А ты не заметила, что они похожи друг на друга! И говорят совсем одинаково…

Андрей Трофимович Назаров жил на Четвертой линии Васильевского острова. Девушки поднялись на второй этаж большого, запущенного снаружи дома. Дверь открыл высокий молодой человек в военной форме. На бритом лице его было выражение удовольствия, и Кате показалось, что эта улыбка вызвана их приходом. Внимательно посмотрев на офицера, она невольно улыбнулась в ответ.

— Скажите, пожалуйста, здесь живет товарищ Назаров? — спросила Тамара.

— Так точно! Назаров живет здесь, — продолжая улыбаться, ответил офицер.

— Вы и есть товарищ Назаров?

— Я Назаров.

— Андрей Трофимович?

— Э-э, нет. Не совсем. Вам нужен отец. Проходите, пожалуйста, — любезно пригласил он. — Сейчас я ему скажу.

В прихожей, куда они вошли, было светло. На вешалке висело множество детских шубок, ярких капоров, платков. То, что не поместилось на вешалке, лежало на стульях. Откуда-то доносились музыка и детские голоса.

— Куда это мы попали? — с недоумением произнесла Тамара. — Детский сад, что ли?

— Елка! — догадалась Катя.

Теперь она поняла, почему улыбался офицер и почему такое же выражение было на лице высокого, полного, лет пятидесяти человека, идущего к ним из глубины коридора.

— Чем могу быть вам полезен? — приветливо обратился он к девушкам.

— Вы Андрей Трофимович Назаров!

— Да.

— Мы пришли к вам по делу… Но, кажется, пришли не вовремя… — неуверенно сказала Тамара.

— Ас кем я имею удовольствие разговаривать?

— Мы ученицы школы имени Ушинского.

— Так. Чем же я могу быть вам полезен?

— Говорят, что вы там учились?

— Я? — удивился Назаров. — А впрочем, Действительно, эта школа называется именем Ушинского.

— Вы же химик?

— Не отрицаю, — подтвердил он.

— И учились вы у Василия Васильевича?

На лице хозяина вдруг появилось озабоченное, почти тревожное выражение.

— Да, да. А что с ним такое?

— С ним? Ничего… У него будет скоро юбилей. Вот мы как раз и пришли…

— Ах вот в чем дело! Пройдемте сюда, девочки. Снимите ваши калоши. Сюда прошу! — говорил он, открывая дверь в комнату. — У меня там праздник. Елка для внучат.

Они вошли в кабинет хозяина. Большое дубовое бюро закрыто гофрированной крышкой, шкафы с книгами, три кожаных кресла, две картины, шторы на окнах…

Все на месте, везде чисто прибрано, и кажется, что в комнате нет ничего лишнего.

— Садитесь! Рассказывайте. Как он себя чувствует? Я давно его не видел. Какой же у него юбилей?

— Сорок лет педагогической деятельности… Тамара предупредила о тайне и коротко сообщила о том, как они задумали провести юбилей учителя.

— Вам приходилось писать? — спросила она под конец.

— Вообще-то да… Я грамотный, — пошутил Андрей Трофимович.

— Я не точно спросила, — смутилась Тамара. — Вы не могли бы написать для юбилейной стенгазеты статью? Может быть, какой-нибудь снимок у вас есть? А потом отдельно поздравительное письмо на дом?

— Да, да. Это хорошо… — задумчиво кивая головой, говорил Андрей Трофимович. — Я обязательно приму участие… Но вы меня застали врасплох, девочки. Надо подумать. Вы не могли бы еще раз зайти?

— Сколько угодно! — охотно согласилась Тамара.

— Запишите мой служебный телефон, и мы условимся о встрече.

В это время в полуоткрытых дверях появилась нарядно одетая, светловолосая девочка лет шести, с громадным белым бантом на голове.

— Деда, ты здесь? Зачем ты ушел?.. Майя стихотворение не хочет без тебя декламировать. Пойдем!

— Сейчас, детка. Видишь, ко мне пришли. Девочка подошла к деду, прислонилась к нему и с любопытством уставилась на девушек. Тамара записала телефон и встала.