— Какую ошибку? — спросила Валя с деланным изумлением.

— Тебе дадут слово, тогда и будешь говорить, — остановила ее Тамара и при этом покосилась на учителя.

— С Беловой создалось какое-то странное положение, — продолжала Катя. — Я бы даже сказала — фальшивое положение. Все, что мы хотим делать или делаем, с ее точки зрения, глупо, никому не нужно, детская игра. А ведь она такая же десятиклассница. Вот и вчера. Мы предложили ей шефство, а она отказалась.

— Я не отказывалась.

— У тебя не хватило смелости! — вспылила Тамара. — Ты маму подослала!

— Но если мама возражает…

— А-а… брось хитрить! Мы не маленькие. Все понимаем!

— Тише, девочки! — остановила их Катя. — На маму, конечно, ссылаться не стоит. Ты могла легко ее убедить. Ты же, например, не послушала ее, когда пошла гулять? Так вот… Вопрос о Беловой надо выяснить и потребовать от нее объяснений. Она учится с нами, является членом нашего коллектива.

— Я не комсомолка.

— Я говорю о коллективе класса. Предлагаю высказаться. Кто хочет слова?

Наступило молчание. Никто не хотел начинать первый. И вдруг Светлана подняла руку. Валя меньше всего ожидала ее выступления и сильно побледнела. Она сразу догадалась, о чем будет говорить Светлана. Девушки же ждали, что, по своей доброте, Светлана постарается смягчить вопрос, но ошиблись.

— Девочки, я бы не стала сегодня выступать, но утром мы встретились с Валей по пути в школу, — начала Светлана, поворачиваясь к Беловой. — Хотя ты и не комсомолка, но считаешься нашей подругой, поэтому я буду говорить откровенно. Это пойдет тебе на пользу, Валя. Напрасно Ты думаешь, что кто-то тебе завидует или мстит. Особенно Катя. Она меньше всего думает о тебе. У нее сейчас так много работы… Ты сама виновата во всем, но не хочешь признаться. Разве мы тебя не предупреждали? По-моему, к тебе всегда относились хорошо и желали добра. А как ты поступала? Ну, вот скажи сейчас честно, при всех, кто из девочек говорил о том, что ты мне сказала утром?

Белова сидела бледная, с плотно сжатыми губами и молчала.

— Говори, Света, в чем дело! — крикнула Женя.

— Если она сама не хочет, то я скажу. Сегодня мы встретились по дороге в школу. Она немного пожаловалась на вас, а потом сказала, что некоторые девочки говорят, будто я стала дружить с Лидой потому, что мне это выгодно…

Гул возмущенных голосов заглушил дальнейшие слова Светланы.

— С ума сошла!

— Вот ерунда-то…

— Кто это мог говорить? Она по себе судит…

— Это подло!

— Тише! Успокойтесь! Я вам дам слово! Дайте закончить Светлане! — крикнула председатель, хлопая в ладоши.

Когда шум стих, многие подняли руки, прося слова. Присутствие Константина Семеновича, сидевшего на последней парте, никого не смущало.

— Продолжай, Светлана, — сказала Катя.

— Я несколько раз спросила ее, — кто мог сказать такую глупость? Она никого не назвала. Тогда я рассердилась…. Я подумала, что, может быть, она сама это выдумала, но приписывает другим…

— Так оно и есть! — вырвалось у Тамары.

— Теперь посудите сами, девочки! Она жаловалась, что к ней стали плохо относиться, а как, например, я могу к ней хорошо относиться, если она выдумывает такие скверные вещи? Ну, сознайся, Валя, что ты это выдумала! Или скажи, — кто говорил?

Белова продолжала сидеть неподвижно, и только глаза ее беспокойно бегали по сторонам. Сначала она хотела демонстративно, с высоко поднятой головой выйти из класса и хлопнуть дверью, но присутствие Константина Семеновича удержало ее от этого. Нужно было терпеть до конца и молча выслушать все.

Разговор со Светланой произошел не случайно. Вале давно хотелось переманить Светлану на свою сторону или подружиться с ней. Но для этого необходимо было оторвать ее от других. Валя видела, что после ноябрьского вечера между Лидой и Светланой завязались более близкие отношения, чем раньше. Они часто вместе гуляли, ходили на каток. Не подозревая, что не Светлана, а Лида искала этой дружбы, она решила на этом сыграть.

— Конечно, Катя права, — продолжала Светлана. — Странно, когда в одном классе учимся не один год и вдруг такие фальшивые отношения.

— Что ты предлагаешь? — спросила Катя.

— А что я могу предлагать? Я рассказала, чтобы выяснить все до конца и по-настоящему разобраться в наших отношениях… Ну и, конечно, исправить.

Светлана села. Катя взглянула на поднятые руки учениц и решила дать слово Алексеевой. Она была уверена, что Аня будет говорить принципиально и «задаст правильный тон» для последующих выступлений.

Аня, как всегда, встала решительно, но заговорила с волнением, и в голосе ее вначале не было особой уверенности.

— Вот вопрос… Можно ли себя противопоставить коллективу? Я думаю, что иногда можно… Когда у меня есть идея, когда я глубоко в нее верю, проверила на опыте, а коллектив отстал и не понимает, тогда можно…

— Коллективу противопоставить можно, а народу нельзя — дополнила Тамара.

— Не открывай дискуссии, — остановила ее Катя.

— Белова оказалась одна против коллектива. Катя сказала, что это странно… Да! Это особенно странно сейчас, когда мы как-то выросли и крепко сдружились. Сейчас у нас есть хорошие задачи. Я не знаю, как вы, девочки, но я чувствую, что у нас появился настоящий коллектив. Не круговая порука, как раньше, когда мы прикрывали друг друга, а именно коллектив с хорошими, передовыми задачами. Я замечаю, что мы мало думаем о себе, о своих личных делах, а беспокоимся о других… С нас уже берут пример, а значит, мы в первых рядах…

Кто-то захлопал, остальные дружно поддержали. На какой-то момент Аня смутилась, но, сразу же собравшись с мыслями, продолжала:

— Что я хочу сказать? Почему именно сейчас Белова оказалась в одиночестве? Ведь никто ее не прогонял. Она сама отошла от нас. Никакой идеи у нее, конечно, нет и быть не может. Но думает она, наверное, что ее не понимают. Так она сама себе внушает. Почему-то ей не по душе наши задачи. Почему? Просто она зарвалась, но не хочет это признать из-за больного, мелкого самолюбия. Она индивидуалистка. Никто ее уговаривать, конечно, не собирается. Катя, Тамара и Женя сделали все. Они протянули ей от имени всего класса руку… Она отказалась! Ну, и пускай идет своей дорогой. Значит, ей с нами не по пути.

— Что ты предлагаешь? — спросила Катя.

— Я предлагаю это положение узаконить. Исключить ее из коллектива!

Наступила тишина. Подсознательно эта мысль вертелась в голове у многих, но, когда Аня так сказала, всем стало как-то не по себе.

Услышав такое предложение, Валя вздрогнула, побледнела, но сейчас же успокоила себя: «Нет! Этого не может быть… Они не смеют!.. Тут сидит Константин Семенович. Он им не позволит…»

Видимо, об этом подумала не только Валя, потому что головы всего собрания повернулись к учителю и все глаза вопросительно уставились на него. Но Константин Семенович что-то старательно записывал в свою записную книжку, и можно было подумать, что он даже и не слышит всего, что происходит в эту минуту на собрании.

— Кто хочет слова? — спросила Катя.

— Я! Дайте я скажу, — попросила Лида. — Катя, можно мне?

— Говори, Лида.

Лида встала и, слегка побледнев, обратилась к классу:

— В основном, Аня говорила хорошо и правильно, но предложение, по-моему, поспешное. Вспомните, девочки, чему нас учит комсомол. Мы должны бороться за каждого человека. Бороться терпеливо, настойчиво. Мы должны воспитывать людей, а не выбрасывать их… Выбросить — это проще всего. Выбросить — это часто значит расписаться в своей беспомощности или неумении…

— А разве мы не пробовали по-хорошему? — спросила Катя.

— Мало! Надо еще попробовать. Вот она сидит и о чем-то думает. Нужно ее спросить. Валя, почему так случилось? Скажи честно и прямо, кто в этом виноват? Какие у тебя причины? Девочки, я не защищаю Белову, но прежде чем решать, нужно все взвесить и продумать. Ведь мы уже взрослые люди.

— Что ты предлагаешь? — спросила Катя.