— Ну вот… ну вот… как это назвать? На каждом совете нам твердят, что мы должны помогать молодым учителям, воспитывать их, поправлять… Вот и помогай… вот и воспитывай… — задыхаясь от возмущения, говорила Марина Леопольдовна. — Ну, что это такое, Анна Васильевна?

— Марина Леопольдовна, вы совершенно напрасно возмущаетесь. Валя — чемпионка по бегу на месте или по чему-то другому… Про нее где-то в газете писали, и поэтому она очень высокого мнения о себе. Где уж ей думать об уважении к старшим!

— Товарищи, пожалуйста, в зал! Сейчас начинаем! — сказала заглянувшая в учительскую Наталья Захаровна.

Появление в зале директора было сигналом к открытию собрания. Это уже становилось какой-то традицией, и Наталья Захаровна приходила всегда в точно назначенное время.

Вдоль боковой стены стояли стулья для учителей. Не успела она сесть на свободное место рядом с Варварой Тимофеевной, как на подмостки поднялась Лена Мельникова, прошла за стол, постучала карандашом по графину и, когда гул прекратился, звонким голосом начала:

— Товарищи! Общее собрание комсомольцев школы имени Ушинского считаю открытым. Для ведения собрания нам нужно избрать председателя и секретаря. У кого есть какие предложения?

Поднялась ученица восьмого «А» класса член комитета комсомола Шура Погорелова.

— Девочки, я предлагаю выбрать председателем Женю Смирнову: она хорошо ведет собрание. А секретарем Вику Коркину из девятого «А» класса!

Других предложений не оказалось, и после голосования Жене пришлось покинуть «тепленькое», как она выразилась, «насиженное местечко» между Светланой и Катей.

— Женя, смелее! — вполголоса сказал ей Константин Семенович, когда она проходила мимо. — Заставьте всех думать и решать, развяжите инициативу у народа.

Женя не могла знать, как развернется собрание, но почувствовала в словах воспитателя, что на нее возложили серьезную ответственность и ждут, что она сделает собрание интересным, значительным. Раньше ей приходилось председательствовать на школьных собраниях, но рядом всегда сидела Наталья Захаровна и в затруднительных случаях приходила на помощь. Сегодня все по-другому. «Без пузырей», — вспомнила Женя Катино выражение, поднимаясь на подмостки.

— Что это вы выдумали! — проворчала она, обращаясь к поджидавшей ее Мельниковой. — Другого председателя не нашли…

— Вот… тут все, — не слушая ее, сказала Лена, перекладывая бумаги на середину стола. Ей предстояло делать доклад, и она волновалась не меньше председателя. — Вот повестка… Начинай, пожалуйста, и дай мне слово для сообщения. Не говори «доклад», а сообщение. Слышишь, Женя?

— Слышу, слышу.

Сбоку деловито устроилась Вика и сразу принялась за протокол.

— А где звонок? — спросила Женя.

— Вот звонок, — сказала Лена, передвигая к ней старинный колокольчик, укрепленный на длинной деревянной рукоятке.

Звонок в руках Жени издавал короткие, отрывистые трели, и она быстро установила в зале тишину.

— Девочки, благодарю вас за доверие! — с достоинством и громко начала она. — Попрошу прекратить все посторонние разговоры. Первый вопрос на повестке собрания — знаменательный день нашей школы. Второй — ненормальное положение с успевающими. Третий — наши студенты. Ну, а четвертый — прием в комсомол. Какие есть возражения, дополнения, поправки? — Она сделала короткую остановку и продолжала: — Нет? Будем считать, что повестка принята. Голосовать, я думаю, не стоит. Ваше молчание принимаю за согласие. Слово для сообщения по первому вопросу имеет Лена Мельникова! — объявила Женя и, повернувшись к ней, тихо прибавила: — Давай, Лена, кроши!

Заведующая школьным отделом райкома комсомола Тоня Зуева сидела среди учениц в первом ряду. Это была среднего роста, с большими серыми глазами, вздернутым носом девушка лет двадцати трех. Светлые волосы ее, заплетенные в косы, были уложены на голове короной. Прическа, так же как и строгое выражение, не шли к миловидному лицу, и она знала об этом, но ей хотелось быть старше, солидней, и она упорно носила прическу и старалась не улыбаться.

С первых слов председателя заведующая отделом школ насторожилась: «Зачем это она благодарит за доверие? Что это за новости? Депутат она, что ли?» Повестка дня вызвала на ее лице еще большее недоумение. «Что это за формулировки? Никакой ясности, — с возмущением думала она. — «Ненормальное положение с успевающими». Что это такое? В чем ненормальность? Можно подумать все, что угодно. «Наши студенты?»… С каких это пор они завели у себя студентов?»

Вытащив из туго набитого портфеля блокнот и авторучку, Зуева сделала какую-то запись.

— Девочки! — начала между тем взволнованно Лена Мельникова. — Сегодня девятнадцатое февраля. Это не простой день для нас, комсомольцев школы имени Ушинского. Многие из вас забыли или даже не знают, что девятнадцатого февраля тысяча восемьсот двадцать четвертого года в городе Туле родился великий русский педагог Константин Дмитриевич Ушинский. Мы, комсомольцы, можем гордиться тем, что нашей школе присвоено его имя. Константин Дмитриевич был замечательным человеком…

Мария Михайловна — преподавательница биологии — слушала доклад и волновалась не меньше Лены. Она руководила девятым «А» классом и знала, как готовилась к этому собранию ее воспитанница. Рассказать об Ушинском просто и увлекательно было очень трудно. Ушинский не герой, в обычном понимании этого слова. В его биографии нет ярких военных подвигов, из ряда вон выходящих событий. Это был ученый с громадным умом, с большими знаниями, с острой наблюдательностью, с чистой душой педагога. Он жил в трудное время и не мог развернуть свой талант во всю широту, но и то, что он сделал для Родины, это очень много. Воспоминания современников Ушинского дали Лене много интересных, запоминающихся примеров.

Женя сидела неподвижно, держа наготове звонок, но содержательный доклад нравился всем, и в зале стояла прочная тишина. Не поворачивая головы, Женя покосилась на учителей.

Наталья Захаровна слушала секретаря комсомола, слегка склонив набок голову. Брови ее были приподняты, а на губах застыла улыбка. На лицах остальных учителей было выражено сосредоточенное внимание.

Но вот Лена закончила доклад и, что называется не переводя дыхания, заговорила о другом:

— Девочки, комитет комсомола считает, что мы должны ежегодно отмечать день рождения Ушинского. Сегодня надо решить… Мы выносим на ваше усмотрение такое предложение… — Она взяла лежащий на столе листок бумаги и начала читать: — «Установить ежегодно для старших классов двадцать восемь премий имени Ушинского за лучшую учебную работу. Работы на соискание этих премий, — продолжала она читать, — выдвигаются преподавателями, премии присуждаются жюри и окончательно утверждаются директором».

— Почему двадцать восемь? — крикнула одна из девочек, и сейчас же из разных концов зала посыпались вопросы:

— За какие работы? По каким предметам?

— Кто может участвовать?

— Кто будет в жюри?

Женя взялась за звонок и встала.

— Тише, девочки! Сначала выслушайте все до конца, а потом задавайте вопросы. Продолжай, Мельникова!

— Сейчас я вам все объясню по порядку, — сказала Лена, подняв руку. — Ну, вот представьте, что идет учебная работа. Обыкновенная, как всегда, как каждый день. В восьмом или в девятом классе по литературе пишут сочинение или письменную работу по математике, или контрольную какую-нибудь… Все написали. Кто на тройку, кто на четверку или на пятерку, как обычно, а какая-нибудь девочка вдруг написала очень хорошо. Пятерку она, конечно, получит, но учительница считает, что пятерки мало, что такая работа стоит больше… Ну и вот… учительница передает эту работу в жюри для премирования. Понимаете?.. Таких работ к девятнадцатому февраля наберется, наверно, немало. Я думаю, что до сотни наберется. И вот лучшим из лучших жюри присудит премию имени Ушинского. Премии, мы думаем, нужно распределить так… По литературе и русскому языку пять премий. По математике — пять. По истории — три. Иностранному языку — три. Биологии — три. Химии — три. Физике — три. Географии — три. Всего получается двадцать восемь.