Шел второй тайм футбольного матча. На табло упрямо противостояли друг другу нули. Переполненный стадион, охваченный острыми ситуациями у ворот, замирал и мгновенно взрывался то радостными выкриками, то яростным улюлюканьем и свистом.

И лишь один человек был среди этого моря страстей совершенно спокоен. По крайней мере — внешне. Высокий и широкоплечий, он пристроился в углу у центральной трибуны, и его седеющая голова возвышалась над головами соседей. Лицо его все время сохраняло выражение безразличия.

Но спокойствие этого человека было кажущимся. Он курил одну папиросу за другой, как истинный «цепной курильщик». Внимательно присмотревшись к нему, можно было бы заметить, что, рассеянно поглядывая на поле, где продолжалась упорная борьба, он думает о чем-то своем. Вот достал из бокового кармана обрывок фотографии, на котором была только половина чьего-то лица, и принялся с пристрастием его рассматривать…

Взрыв радостных возгласов потряс стадион. Мужчина поднял голову и взглянул на поле. Из правых ворот вратарь медленно, словно нехотя, выкатывал мяч. Мужчина спрятал фотографию в карман и осмотрелся. Это был подполковник Коваль.

Стадион неистовствовал. На табло вместо одного из нулей мгновенно появилась единица. До конца матча оставалось восемь минут.

По пути на стадион подполковник проходил мимо городской квартиры Петровых и, повинуясь необъяснимому чувству, которое неожиданно возникло у него, заглянул во двор.

Не встретив никого, он хотел было поискать дворника, которого в свое время вызывал по делу об убийстве Нины Андреевны, но потом передумал и несколько раз прошелся по двору, заглядывая во все уголки, осматривая сараи и гаражи.

Как ни странно, было у него такое ощущение, словно не сам он здесь ходил, а кто-то водил его, пока не привел к высокому деревянному забору, за которым начинался ипподром.

И тут его взгляд натолкнулся на грязные конфетные обертки, занесенные ветром под забор. Среди них увидел он какой-то пожелтевший клочок бумаги и поднял его.

Это и был обрывок фотографии. Подполковник стер с него пыль и вздрогнул. На него смотрел одним глазом разорванный пополам управляющий трестом Иван Васильевич Петров.

По формату фотографии нетрудно было догадаться, что изображены на ней были двое. А кто же еще? Весьма вероятно, что это семейное фото и рядом с Иваном Васильевичем зафиксирована была его покойная супруга Нина Андреевна.

Судя по всему, фотография разорвана и выброшена давно… Долго еще рассматривал Коваль разный мусор, но других обрывков фотографии не обнаружил…

Матч закончился. Ликуя по случаю победы «своей» команды, болельщики оживленно обсуждали игру, и их шумная толпа двинулась к выходу.

У левого бокового выхода подполковник увидел Тищенко.

— Дмитрий Иванович! Товарищ Коваль! — тот радостно замахал рукой, пытаясь привлечь его внимание.

Но Коваль сделал вид, что не заметил следователя, и, слившись с толпой, вышел на площадь.

Скрыть от Тищенко свою сегодняшнюю находку он не мог, но и рассказывать о ней сейчас не хотел, и поэтому предпочел уклониться от встречи.

На площади видел подполковник и управляющего трестом Петрова, который садился в ожидавшую его «Волгу».

…Дома Коваль еще долго рассматривал клочок фотографии. Жалел, что нет под рукой какой-нибудь другой фотографии Петрова, чтобы сличить. Впрочем, подполковник хорошо помнил волевое лицо управляющего трестом. Особенно врезались в память сжатые губы и широко поставленные, монгольского типа скулы. На пожелтевшем от времени клочке были видны губы и одна скула… Но почему же все-таки фотография порвана и кто ее порвал? Случайно ли? Ковалю казалось, что маленький обрывок хранит какую-то тайну…

На следующее утро, придя в управление, Коваль сразу же заглянул в отдел криминалистики и попросил экспертов сопоставить найденный им клочок фотографии с нынешним изображением Петрова и определить время, когда фотография была разорвана и выброшена.

В полдень, отправив в следственный изолятор допрошенного грабителя, он позвонил экспертам. Они подтвердили то, что и невооруженным глазом заметил сам Коваль. Половина лица на обрывке фото сходна с первой стороной лица Петрова. Но в то же время не исключено, что это все же не он. Фотография выброшена примерно три-четыре месяца назад.

Заключение экспертизы озадачило Коваля.

Кто же, если не Петров, изображен на обрывке?

Эксперты высказали гипотезу — близкий родственник, старший по возрасту.

Но что за родственник? Отец? Старший брат?

У Ивана Васильевича Петрова, как было известно из анкет и документов, родственников нет, а родители умерли еще в тридцать втором году.

Быть может, это просто двойник?

И еще вопрос: когда был сфотографирован человек, половина лица которого сохранилась? Сейчас он выглядит лет на шесть-семь старше Петрова, а когда сделан снимок — неизвестно.

Экспертиза установила время изготовления снимка приблизительно: два-три года назад. Значит, объект изображения старше управляющего трестом лет на восемь — десять и никак не может быть его отцом.

Коваль еще в мае направил частное поручение вятской милиции — уточнить наличие родственников у гражданина Петрова Ивана Васильевича. Ответ подтвердил все данные, изложенные управляющим в анкете и автобиографии, — родственников пет.

Тогда же, в первые дни расследования, Коваль интересовался и почтой Петровых. Оказалось, что управляющий трестом из года в год выписывает «Известия», «Крокодил» и, как ни странно, журнал «Социалистическая законность». Сугубо профессиональный юридический журнал.

Тогда подполковник не обратил на это внимания. Теперь — задумался над этим. В самом деле, к чему строителю колодцев тонкости юриспруденции?

Управляющий трестом «Артезианстрой» все больше и больше вторгался в раздумья Коваля. Это его озадачивало. Собственно говоря, дело об убийстве жены Петрова закончено, убийца осужден, и вроде бы незачем к нему возвращаться. Разве что — этот клочок фотографии. Но такая незначительная, ничего не говорящая деталь вряд ли что-либо добавит к законченному делу.

И все же Коваль не мог избавиться от странного ощущения, что ему обязательно нужно сделать что-то еще… Он решил размножить обрывок найденной фотографии и разослать его в исправительно-трудовые колонии. Кто знает, может быть, этот двойник Петрова был когда-то судим, и таким образом удастся установить его личность!

Коваль позвонил в гараж и вызвал машину.

Вскоре был он уже в Березовом.

Отпустив машину, он пошел по тропинке, которая вела к даче Петровых.

Когда шум газика затих, Ковалю показалось, что он словно погружается в глубокие волны тишины. Солнце не было здесь таким жарким, как в городе: зеленая и кое-где уже пожелтевшая равнина и густые лесонасаждения словно поглощали его лучи. Из-под ног Коваля то и дело выпрыгивали кузнечики, перед глазами мелькали стрекозы.

Где-то далеко прошумела электричка.

В сосновой роще, где была убита Нина Андреевна, тишина казалась еще плотнее и словно отгораживала рощу от всего мира. По всей вероятности, люди и раньше наведывались сюда редко, а после убийства и вовсе обходили это место.

Шелестела листва на одинокой дикой яблоньке, которая стояла посреди небольшой поляны. Скользнула по траве короткая тень тучи, зацепилась за островерхие сосенки, сорвалась и поплыла дальше.

Коваль сел на землю около кустов, окаймлявших поляну. Вслушался в шелест высоких трав, в легкий шум ветра. Но что могли подсказать ему эти травы, этот ветер?

Он заметил несколько сухих стебельков под зеленой травой. Такие желтые стебельки — остатки сломанных и не замеченных при первых осмотрах травинок — можно было обнаружить в разных местах поляны.

Коваль поднялся, прошелся по поляне. Все-таки странно, зачем он приехал сюда, что повлекло его на место убийства? Сейчас, по истечении трех месяцев, от разыгравшейся здесь трагедии едва ли остались какие-либо следы.