Она довольно ехидно взглянула на него.
— Прости. Я и не подумала, что ты вряд ли захочешь держать у себя вещи, которые может случайно обнаружить твоя следующая жена.
Не успев обдумать свое движение, Серебряный Шип схватил ее за руку и резко развернул лицом к себе.
— Ты права, Нейаки. Мне не нужны твои вещи. Но совсем не по той причине, которую ты привела. Я не нуждаюсь ни в чем, кроме твоего образа, живущего в моем сознании, твоего имени — в моем сердце, и твоей неповторимой сущности — в моей Душе. И мне не исторгнуть всего этого из себя, проживи я еще хоть пять жизней.
Он прижал ее к себе и поцеловал — сильно и жестко. Затем вышел и ждал снаружи вигвама, ибо знал, что если еще раз прикоснется к ней, они вновь предадутся страсти.
Из-за слез, застилавших глаза, Никки почти Ничего не видела. Она торопливо оделась и как попало, побросала вещи в рюкзак. После чего причлось ей вновь выкинуть половину поклажи, чтобы достать сумочку. Боль, гнев, скорбь, отчаяние — все смешалось в ее душе, так что она едва ли отдавала себе отчет в своих действиях. В голове что-то пульсировало, руки тряслись, она задыхалась и вообще чувствовала себя гораздо хуже, чем просто при небольшой тошноте.
Снова запихнув вещи в рюкзак, Никки раскрыла бумажник и увидела свою фотографию, вставленную в специальный кармашек. Вот он, ее образ, смотрит из-под пластика — не студийный портрет, конечно, но вполне качественный снимок. Она сидит дома, на постели, с кошкой на коленях. Шери, ее коллега и лучшая подруга, сделала этот снимок всего лишь несколько недель назад.
Поддавшись импульсу, Никки вытащила фотографию из кармашка бумажника.
— Ах, тебя не интересуют мои желания, Торн, так с какой стати, черт побери, я должна считаться с твоими? — с вызовом пробормотала она. — Нет уж, ты у меня получишь кое-что на память, хочешь ты этого или нет!
С этими словами она сунула фотографию в его дорожный мешок. Но маленький акт возмездия не сделал ее счастливее, разве что помог освободиться от удушающего приступа ярости. Она вышла и присоединилась к нему, чувствуя, что ненависть утихает, хотя совсем еще не прошла.
Никки с трудом сдерживала расходившиеся нервы. Серебряный Шип был крайне расстроен. Весь день он экспериментировал с разными способами отсылки ее домой. И все неудачно. Он пробовал одевать ее точно так же, как она была одета в день своего появления. Он несколько раз менял заклинания. Он манипулировал с тем амулетом, который привел ее к нему. Ничто не срабатывало. Но Серебряный Шип не оставлял попыток. И оба они все время пребывали в тревожном ожидании, ведь каждая минута могла оказаться последней, проведенной в этом мире вместе.
К концу дня Никки ничего не чувствовала — полное эмоциональное истощение. Серебряный Ц1ип, обескураженный и раздраженный, все же и в мыслях не имел отказаться от своего проекта.
— Завтра попытаемся опять, — буркнул он.
— Ничего не получится, — сердито сказала Никки. — Плюнь ты на все это и оставь меня в покое, не терзай ни себя, ни меня. И вообще, не пора ли нам двинуть отсюда и вернуться в Вапак?
Она надеялась что, если он согласится, Черное Копыто и Конах сумеют убедить его отказаться от своей затеи. Именно потому она и добавила:
— Возможно, там у тебя скорее получится. В конце концов, и мне будет удобнее, там я хоть местность знаю.
Он обдумал это предложение и, к ее удивлению, согласился:
— Да, пожалуй, так мы и сделаем. Завтра отправимся к Свиному ручью, все же в своем веке ты жила в тех местах. Если и там не получится, вернемся в Вапаконету.
Три дня спустя, после поспешного отступления из лагеря Текумсеха и длительного похода на каноэ, Никки и Серебряный Шип вновь оказались в окрестностях форта Аманда-Грайл, в поисках того места, где в далеком будущем будет располагаться ферма ее отца. На этот раз они путешествовали не одни, их сопровождали воины Пеахшаэте и команда, посланная Черным Копытом. Определить точное место будущей фермы оказалось делом Далеко не таким легким, как думалось Никки. Если сейчас большую часть земель покрывали леса, то 8 ее дни земля в основном была очищена от лесов и культивирована. И вот когда она почти уже согласилась с Серебряным Шипом, предложившим выбрать любое место, все равно оно окажется где-х0 неподалеку от фермы, ей показалось, что она узнает знакомые предметы.
— Здесь! — возбужденно воскликнула она. — Видишь тот большой камень посреди ручья? Мы всегда удивлялись, как он туда попал, один, единственный громадный валун, других таких по всей округе не сыскать. Мы даже пытались пустить слух, что, мол, это осколок метеорита. — Теперь она шла уверенно. — Я знаю, где мы.
Через несколько минут она отыскала невысокий дубок, он стоял отдельно от деревьев, растущих вдоль берега.
— Это он и есть. Немного дальше от ручья, чем другие деревья… Кстати, от него мы видели тот камень, почти под прямым углом.
Никки опустилась на колени и принялась копать под дубом ямку.
— Что ты делаешь? — спросил Серебряный Шип.
— Хочу закопать письмо маме и папе, как мы и собирались сделать. На тот случай, если у тебя ничего не получится с моей отправкой… Они, по крайней мере, будут знать, что со мной приключилось.
— У меня получится, — решительно заявил он.
— Ну, разве я спорю? Это так, на всякий случай… — пробормотала она.
Он помог ей закопать послание и вновь принялся за дело пересылки ее в будущее. Опять ничего не вышло. Несмотря на покорное участие в повторных попытках, Никки твердо решила остаться здесь, в 1813 году.
Настроение Серебряного Шипа было весьма скверным, а Никки, напротив, приободрилась. С каждой новой бесплодной попыткой возрастала ее надежда на то, что она не расстанется с Сильвером Торном — во всяком случае, в ближайшие два столетия.
— Значит, тебя не интересует, хочу ли я сама вернуться в свое время? — вкрадчиво заговорила она. — А может, Духи не отвечают на твои просьбы, потому что хотят, чтобы я осталась?
Серебряный Шип взглянул на нее с печальной улыбкой:
— В Вапаконете мы попробуем снова.
Так они и поступили, но результатов по-прежнему никаких.
Никки, как и ожидала, получила в деревне существенную поддержку. Черное Копыто предложил выделить для ее охраны полдюжины своих лучших воинов. Высказалась и Конах:
— Пусть Нейаки живет в нашем вигваме, здесь она и днем и ночью будет у нас на глазах. Мы все станем за ней присматривать, и ничего плохого не случится.
Но Серебряный Шип оставался непреклонен.
— Вы не представляете всей глубины безумия Тенскватавы. А я знаю, что за любой свой идиотский каприз он способен рискнуть всем, давая выход собственной мстительности, ведь он всерьез считает себя могущественным человеком и потому презирает остальных смертных. Добиваясь своего, он способен уничтожить не только соперников, но и тех, кого ошибочно сочтет за несущих ему угрозу. В это число входит и Никки с моим сыном, и я сам, и Текумсех, и многие еще мужчины и женщины, которые хоть чем-то задели его амбиции. Я не смогу быть все время рядом с вами, не смогу защитить вас от опасности, и одна эта мысль приводит меня в исступление. Вернув Никки в ее время, я уберегу ее от его посягательств, коварства и кто знает каких еще опасностей.
Выслушав его, Никки задумалась о том, что прежде ей и в голову не приходило. Она поняла, что, как бы ей ни хотелось остаться, она не может допустить, чтобы из-за нее подвергались опасности извини других людей.
— Итак, что будем делать? — тоскливо спросила она. — Попробуем еще? Когда, Торн? Я понимаю, ты спешишь вернуться в лагерь Текумсеха, надеясь, все же спасти его.
— Я подумал, что вернее всего удастся осуществить задуманное в пещерах. Ведь именно там я совершал ритуалы вызова Духов, что и помогли мне обрести тебя. Там, в пещерах, всегда эта таинственная магия властных сил. Там все наполнено каким-то мистическим смыслом — и воздух, и камни, и холодные тихие недра земли.
Никки пронизала дрожь при одном воспоминании об этих холодных, темных недрах, откуда однажды она и не чаяла уже выбраться.
