1813 год. Пещера на юге Огайо

Закончив приготовления к древнему ритуалу, Серебряный Шип улыбнулся, преисполненный надежд на успех. Если заклинание сработает как должно, это станет воистину славным деянием — гораздо более грандиозным и возвышенным, чем все достижения его братьев. Не то чтобы он соперничал с Текумсехом ИЛИ Тенскватавой, просто все трое никогда не упускали случая улучшить свои последние достижения теми способами, в которых каждый из них был силен.

С самого начала братья отличались от всех остальных необычностью своего появления на свет, поскольку были единственной тройней, рожденной за всю историю индейского племени шони. Но кроме этого и так уже достаточно феноменального обстоятельства, каждого из них Духи благословили магическими силами, подобных которым никогда прежде не было засвидетельствовано в племени, во всяком случае не в таком избытке. Все трое не только могли творить разные волшебные действа, но и обладали даром предвидеть события будущего и даже в какой-то степени влиять на них. Несколько месяцев назад Текумсех, перворожденный в этой троице, предсказал появление блуждающей звезды, такой же, как та, что пересекла небо в ночь их рождения. А год спустя Текумсех вызвал великое сотрясение земли, прокатившееся от Канады до Флориды, от восточных пределов реки Миссисипи до западных. Тенскватаве, совсем молодому пророку, стало ведомо о часе предстоящего затмения солнца, что внушило к нему немалое почтение людей племени. И хотя о том же знали его братья, он умудрился опередить их с предсказанием, чтобы еще более увеличить собственную значимость и усилить власть над людьми.

Не в пример своим прославленным братьям Серебряный Шип отличался большей скромностью во всем, что касалось его собственных достижений, хотя был не менее серьезен в своих стараниях. Однако он преуспевал в дружеских соревнованиях, в которых со своими предсказаниями участвовал со времен отрочества. Эти состязания, в которых братья мерились силами, оттачивали их необыкновенные способности, помогая улучшать достижения последних сорока пяти лет.

Теперь Серебряный Шип приближался к решению наиболее трудной задачи, превосходящей даже его собственные возможности. Предстояло вызвать душу из далекого будущего, дабы получить от нее хоть какое-то представление о дальнейшей судьбе людей его племени. До настоящего времени ни он, ни его братья не могли предсказать события, выходящие за пределы их собственной жизни, но Серебряный Шип не сомневался, что этого можно добиться и что именно он сумеет свершить подобное.

Преклонив колени перед небольшим костром, Серебряный Шип осторожно отделил глиняную форму от углей. Сдерживаемое глиняными границами, пульсировало и поблескивало расплавленное серебро, точно повторяя цвет глаз Серебряного Шипа — еще одна его странность. Слегка подув на кипящую массу, Серебряный Шип начал монотонно напевать древнее заклинание. Тихо. Благоговейно. Отбросив интересы, заботы и огорчения мира сего за пределы пещеры и сосредоточив все свои мысли и энергию на магическом действе.

Когда форма немного остыла, он раскрыл ее и бережно, не тревожа еще мягкий диск металла, дал серебру соскользнуть в деревянную бадью, наполненную водой, храпящей ледяной холод ручья, струящегося из самого сердца пещеры. Немного погодя он вытащил амулет из воды и прикрепил его к сыромятному шнурку. Затем особым составом собственного приготовления старательно отполировал медальон до идеального блеска. Одна его сторона была совершенно плоской и зеркально-гладкой. На другой отпечатались концентричные круги, один в другом, изображая время жизни и времена бесконечности. А перо, врезанное в этот знак, символизировало власть над временем.

Шли часы. День за пределами пещеры уступил дорогу ночи. Полная и яркая луна поднялась и озарила землю окрест, а коленопреклоненный Серебряный Шип все еще перемежал торжественные песнопения с необходимыми заклинаниями, наделяя амулет всем могуществом магии, какую он мог вызвать. Наконец, когда луна достигла зенита, он вынес амулет в ночь. Стоя возле небольшого водопада, он держал его перед собой. Серебряный диск, свисая со шнурка, поворачивался, подобно маленькой луне, отражая свет своего огромного двойника, воцарившегося в небесной выси.

— Созданный землей и огнем, омытый ветром и водой, благословенный Луной и Духами, отмеченный временем и властью, я посылаю этот амулет в мир будущего. Да будет человек, нашедший его, призван в наш мир, в это время и место, Дабы сообщить знания и учения дней, которые еще настанут.

С этими словами Серебряный Шип качнул медальон и выронил его в поток, струящийся из пещеры. Он проследил, как амулет ударился о воду, повернулся несколько раз, создав небольшой бурунчик, и под действием сильных струй начал продвигаться. Шнурок скользнул по выступающему краю валуна, и амулет скрылся из виду.

Серебряный Шип, не отводя глаз от воды, уселся на каменистом берегу и приготовился ждать, терпеливо и, если понадобится, долго.

1996 год. Семь пещер, юг Огайо

Николь Сван вышла из прохладной пещеры на яркий солнечный свет, и тотчас влажный тяжелый зной прильнул к ее коже. В какой-то момент она испытала соблазн сразу же углубиться в следующую пещеру. Ее джинсы и свитер годились для холодных температур подземелья, а совсем не для ранней июньской жары, накатившей вопреки всем прогнозам погоды.

Живот ее жалобно бурчал, ибо от скудного завтрака не осталось ничего, кроме приятных воспоминаний. Она уже несколько часов бродила здесь, и в самих пещерах, и по тропам их лесистых окрестностей, сжигая энергию, полученную от утреннего кофе и того, что мог предложить ей рюкзак. Наступило время ленча, и Никки вспомнила об одном идеальном местечке для своего уединенного пикника. Стащив с себя шерстяную кофту и завязав ее рукава на животе, она перекинула за спину рюкзак, одолженный у племянника, и устало поплелась к прелестному маленькому водопаду, запримеченному ею еще утром.

Делая шаг за шагом, она убеждала себя, что все эти упражнения — именно то, в чем она нуждается, ибо они помогут ей потерять те несчастные двадцать липших фунтов, которые она накопила, как впавшая в зимнюю спячку медведица. В лицо своему тридцатилетию она, конечно, смотрела прямо. И, преподавая историю Огайо стае нерадивых долговязых юнцов, более поднаторела в науке терпения, нежели в аэробике. И все же недавно дала себе несколько обещаний и намеревалась выполнить их. В это лето, хорошо поработав и страстно желая вырваться из классной комнаты, она задумала перевернуть свою жизнь. Решила, что пора, наконец, позаботиться о себе как в физическом, так и в эмоциональном плане.

Придерживаясь принятого решения, она запланировала трехмесячный курс действий, направленный на самосовершенствование и в то же время способный щедро вознаградить ее теми удовольствиями, которые она, выполняя поставленную задачу, испытает попутно. Настоящее путешествие отвечало всем этим требованиям. Оно давало возможность посетить разные исторические места, окинуть взором нечто гораздо более интересное, чем-то, что она видит, вытаскивая студентов на запланированные классные экскурсии. В то же время Никки считала себя в какой-то мере причастной к истории индейцев — любимейшему ее предмету, — и более всего потому, что одна из ее родных бабок принадлежала к местному клану племени шони. От этого отдаленного родства Никки унаследовала черные полосы и смуглую кожу, в то время как ее фиалковые глаза и упрямая натура достались ей от шотландского рода, к которому принадлежала ее матушка. Но вот от кого она получила пламенно-вспыльчивый темперамент и врожденное чувство юмора, оставалось только гадать

В данную минуту Никки ощущала себя погрузившейся в свой собственный, только ей принадлежащий кусочек истории.

На прошлой неделе, без особых даже хлопот с ее стороны, обычный весенний насморк пошел на убыль, она заперла свой маленький домик на северо-западе Огайо и отправилась в южную область штата. Впервые же дни она посетила несколько Древних холмов, включая известный Змеиный. А вчера вечером видела пьесу «Текумсех», разыгранную на открытом воздухе, и была совершенно очарована ею. При мерцающем свете костра, в окружении ночной темноты, на подмостках самой природы и действо и актеры показались ей настолько реальными, будто она волшебным образом переместилась в эпоху великого вождя племени шони и находилась в центре всего, что происходило с ним и его племенем на этом самом месте, но только сто восемьдесят лет назад. Зрелище фантастичное! Сегодня, когда она обходила пещеры, ей все еще чудилось эхо, вторящее шагам индейцев шони и их голосам, нашептывающим древние тайны, а дуновение ледяного воздуха ощущалось как пальцы призраков, от прикосновения которых кожа становилась гусиной.