Кулаки беспорядочно вздымались и опускались, стаканы бились, столы и стулья летели через всю комнату. Воздух звенел от проклятий, когда одна туша колошматила другую и кости трещали, протестуя. Наконец владельцу салуна надоела дурацкая свалка, крушившая его заведение, он нацелил в потолок свою двустволку и нажал на курок. Все замерли. Несколько человек с комическим видом стали осматривать себя в поисках огнестрельной раны, а хозяин заорал:

– У меня остался еще один заряд для любого, кто захочет продолжать драку в моем заведении! Не терпится вышибить друг другу мозги – делайте это снаружи!

Последовало ворчание, но большинство предпочло остаться и мирно накачиваться дальше. Столы и стулья подняли, заказали новую выпивку, но Джейку и Бену было достаточно. Эд, стеная, лежал на полу, застряв головой в сломанном стуле, из перебитого носа обильно шла кровь.

– Пойдем, – сказал Бен, первым направляясь к открывающимся туда-сюда дверям салуна.

Джейк согласился.

– Да, пока еще кому-нибудь не пришло в голову порезвиться, – и он последовал за другом, потирая челюсть, в которую угодил чей-то счастливый удар.

Они были на полпути к дверям, как вдруг у Джейка волосы на загривке встали дыбом. Крик Эда «Эй, Бэннер!» еще не стих в воздухе, когда по позвоночнику Джейка пробежали иголочки. Круто развернувшись на каблуках, Джейк выдернул пистолет и в мгновение ока выстрелил. Пистолет, направленный Джейку в спину, вылетел у Эда из рук, а сам он схватился за ушибленные пальцы.

– Прими это как предостережение, Дженкинс, – оскалился Джейк, в узкую полоску сощурив золотые глаза. – Учти, я дважды не предупреждаю.

Потрясение покачав головой, Бен поплелся за Джейком. Вслед им зашелестел шепот обалдевших ковбоев: «Никогда бы не поверил, что можно с такой скоростью выдернуть пистолет! Ты видел? Он даже не целился, а вышиб у Дженкинса из пальцев его пушку чистенько, как свисток продул! Даже пальцев Эду не царапнул! Не хотел бы я связываться с таким. Это уж точно. Этот Бэннер – подлая гремучка! Слыхал, говорят он однажды в Эль-Пасо уложил в перестрелке четверых, и у него еще осталось два заряда в стволе!

– Еще зерно на мельницу сплетникам, – проворчал Джейк.

– Почему ты его не убил? – растерянно спросил Бен. – Он ведь сам напрашивался, и никто бы тебя не осудил.

– Ты уверен? – покачал головой Джейк.

Еще до заката свидетели состряпали бы дюжину разных вариантов того, что здесь произошло, и в десяти из двенадцати говорилось бы, что я нарочно завел драку с добрым стариной Эдом. Дерьмо! Прикончи я этого пьяного дурака, еще дым не рассеется, а ведь город уже будет готов меня линчевать. Придется бежать из города, а Тори этого еще только не хватало.

К моменту встречи с Тори Джейк пребывал уже в отвратительном настроении. Закидывая ее свертки в фургон, он ворчливо сказал:

– Надеюсь, ты купила себе парочку новых платьев. Может, когда ты наденешь что-нибудь яркое и нарядное, это поднимет нам обоим настроение.

Говоря это, он подсаживал ее на козлы и вдруг уловил ее гримаску.

– Все в порядке, дорогая? Ты чем-то смущена?

– Ну-у, – нерешительно призналась она. – Я, конечно, купила два новых платья, но не думаю, что они из тех, какие ты имеешь в виду, Джекоб.

Джейк снова опустил ее на ноги рядом с фургоном.

– Где они? – требовательно спросил он. – Мы не двинемся с места, пока я их не увижу.

Тори показала на один из свертков и прикусила губу, когда он потянулся за ним.

– Джекоб, это смешно! Давай поедем домой. Разорвав обертку, Джейк достал два унылых платья. Его мрачное лицо нахмурилось еще больше.

– Зачем, гори они голубым огнем, ты их купила? Они годятся только для старушек в богадельне!

– Не преувеличивай, – заспорила она, подбоченившись. – Это вполне приличные платья для замужней женщины. Дамы не должны носить яркие цвета и воздушные платья, когда они уже замужем.

– О? – Джейк поднял одну бровь и ехидно поглядел на нее. – Ты хочешь сказать, что раз дама уже поймала себе мужа, ей больше не надо выглядеть хорошенькой?

– Перестань переиначивать мои слова, Джекоб. Ты же прекрасно знаешь, что я права. Неприлично одеваться так… так…

– Привлекательно? – подсказал он, когда она не смогла найти подходящего слова. – Любимая, ты красивая молодая жена, а не стареющая матрона или чопорная старая дева. Я хочу видеть тебя в пре лестных веселых нарядах. Ты должна наряжаться в оборочки и кружева, и обязательно с цветком в волосах. – При виде ее упрямой мины он сурово объявил: – Виктория Бэннер, кому ты собираешься делать приятное – своему мужу или этому скудо умному городку?

С выраженным такими словами требованием она не могла не согласиться. Хорошая жена всегда и во всем стремится делать мужу приятное, а Тори только начинала свою замужнюю жизнь. Не со споров же ее начинать, особенно насчет покупки пары платьев, которые она тоже считала безобразными. Она купила их только потому, что считала, будто от нее теперь требуется одеваться более старообразно.

Взяв Тори за руку, Джейк прошагал с ней прямо к магазину одежды, где она их купила. В течение нескольких минут он помог ей выбрать три очаровательных дневных платьица, которые шли к ее зеленым глазам и миниатюрной фигурке. Затем, к большому ее удивлению и потрясению нескольких находившихся в магазине женщин, он властно повел ее мимо шляпок к отделу французского шелкового белья и ночных рубашек и пеньюаров. Тори была невероятно сконфужена. Лицо ее пылало, пока Джейк невозмутимо покупал для нее обольстительный алый атласный халат и пеньюар из полупрозрачного шелка персикового цвета. Она чуть не упала в обморок, когда он еще купил несколько пар прозрачного нижнего белья, даже ни разу не спросив у нее размера!

Но Джекобу и этого было мало. Прежде чем покинуть магазин, она под его присмотром выбрала бойкую шляпку подстать самому красивому из ее платьев. Тори подумала, что не посмеет теперь глаз показать в город, ведь новость об этой последней выходке Джекоба разнесется повсюду, едва они выйдут за порог магазина!

До позднего вечера Тори продолжала кипеть. День, который так многообещающе начинался, закончился провалом. Сначала ей пришлось столкнуться с мерзким отношением, которого она совершенно не заслуживала. Затем Джейк поставил ее в такое неловкое положение, выбирая ей невыразимо фривольные вещи на виду у половины города!

Джейк смотрел, как Тори еле ковыряется с едой. На обратном пути он вытянул из нее все подробности, включая столкновение с миссис Алдер. Конечно, на душе у него кошки скребли, ведь во многом Тори пришлось вынести такое обращение из-за него, но одновременно он страшно ею гордился. Она снова встала на свою и его защиту. Все больше и больше сбрасывала она с себя облик робкой мышки, который приняла, став монахиней. День за днем она постепенно превращалась в Тори, которую он знал: милую и прелестную, но полную задора.

Он скрыл усмешку, слушая, как она бурчит себе под нос о «гадких старых сплетницах», которые «лезут не в свои дела». Ему пришлось тут же сдержать смешок, когда она тем же тоном перешла к «мужьям-деспотам, от которых взбесишься». Ему стало легче на душе от того, как прекрасно она справилась с этими проблемами. Вместо того, чтобы разводить сырость и, смиренно забившись в уголок, зализывать раны, Тори разозлилась. Она готова была драться, что было гораздо лучше, чем вести себя как беззащитный зверек.

Джейк почувствовал, что, если она даст волю своему характеру, лучше ей на дороге не попадаться.

За подтверждением дело не стало. Увидев багровеющий у него на подбородке синяк, она рассердилась на него не меньше, чем на горожан. Ему пришлось доложить ей о стычке с Дженкинсом и происшедшей из-за этого потасовке, хотя он и не стал пересказывать оскорбительные слова Дженкинса о ней. Зная, что она все равно от кого-нибудь услышит, он рассказал ей, как Дженкинс пытался застрелить его и как вместо того, чтобы его убить, он только вышиб выстрелом у него из руки оружие. По крайней мере эта часть его признания доставила ей удовольствие. Она доказывала, что он пытается завязать со своим прошлым.