Во всяком случае, это было новым для нее опытом. Раньше она никогда не представала обнаженной перед мужчиной.

Она трепетала от желания.

Сид лег на правый бок лицом к ней, и его рука двинулась к Энн: теплая, нежная и дрожащая. С улыбкой Энн повернулась к нему и погладила одной рукой поверх одежды его левую сторону.

Он весь был сплошная теплая, мускулистая мужественность. Энн прошлась по мускулам его руки и плеча, по напряженным мускулам его спины. Энн почувствовала мускулы на его ягодицах, когда прикоснулась к ним рукой, глаза ее закрылись, и она облизнула губы. Своими большим и указательным пальцами он изысканно ласкал ее соски, вначале на одной ее груди, а потом на второй.

Странно, но его одетое, прижимающееся к ее обнаженной коже тело возбуждало ее ничуть не меньше, чем, если бы он тоже был обнажен. А возможно, даже больше.

Желание, пульсирующее промеж ее бедер, было горячим и острым. Энн придвинулась к нему еще ближе, прижавшись грудью к его рубашке, в то время как его рука передвинулась ниже, скользнула между ее ног, нашла там ноющее местечко и приласкала его.

Сиднем прижался губами к ее губам, а его язык вновь проник ей в рот, медленно прикоснулся к ее языку, а потом начал исследовать ее небо.

– Повернитесь для меня на спину, – прошептал он, слегка касаясь ее губ.

Энн поняла, что он расстегнул свои панталоны и откидывает их передний клапан.

Энн почти забыла об его увечье, когда Сиднем улегся на нее сверху, и его ноги стали нажимать на ее ноги, широко раздвигая их. Она обвила ногами его мощные бедра, покрытые теплой тканью панталон. Его вес был слишком тяжел для нее. Энн почувствовала его присутствие вблизи входа в ее чувствительное лоно и обхватила руками его ягодицы, а он скользнул рукой к ее лону.

Сиднем вошел в нее одним медленным уверенным глубоким толчком.

Воспоминания затопили каждый дюйм ее тела.

Энн не боролась с ним. Она не кричала и не пыталась оттолкнуть его. Ее разум ожесточенно пытался осознать различные сигналы, которые ее тело посылало ему. Ее разум говорил Энн, что мужчина, находящийся в ней – это Сиднем Батлер, что это происходит потому, что они оба этого хотели, что до момента вторжения в ее тело, она была полна изумления и удовольствия, и что она сама желала большего.

Энн осознала, что его тело стало твёрдым от напряжения и тяжелым. Он находился глубоко в ней и был неподвижен.

– Энн, – произнес он, – Энн?

– Сиднем, – она еще никогда до этого не называла его по имени, даже мысленно. Но сейчас это спасло ее, – знание того, что это был именно он. – Сиднем, все в порядке. Все хорошо. Не останавливайся.

Она потянулась к его рукам, пока внезапно не осознала, что с правой стороны у него не было руки.

Но в этот момент он начал двигаться в ней, то выходя из нее, то вновь глубоко погружаясь, гладкий и твердый он скользил по атласной поверхности ее лона.

Все это было ужасно, ужасно чувственно и невыносимо сокровенно.

Ее тело и разум боролись между собой: оба выиграли, и оба проиграли. Энн знала, что это был Сиднем, осознавала красоту того, что он делал с нею, она все еще отчаянно этого хотела. Она расслабилась и раскрылась для него.

И все же физически, сексуально она не ощущала ничего. Ни ужаса. Ни удовольствия. Только психологическое удовлетворение от того, что это вновь произошло с нею, и возможно теперь воспоминания об этом соитии вытеснят воспоминания о том, прошлом.

Его левая рука взяла правую руку Энн, их пальцы переплелись. Сиднем поднял их соединенные руки над ее головой, сам продолжая двигаться в ней еще в течение нескольких минут, пока, наконец, не выдохнул возле ее лица, и Энн ощутила горячую жидкость, хлынувшую в ее лоно.

Его пальцы ослабили свою хватку.

И ей захотелось расплакаться. Это было прекрасно, хотя она и не ухватила всей сути этой красоты. Это было сокровенно, даже если она и спряталась от произошедшего где-то глубоко внутри себя. Вероятно, она участвовала в чем-то большем, нежели просто соединение их тел, но все еще ощущала себя очень отстраненной от него.

Почти сразу же он неловко скатился с нее и, отвернувшись, сел на краю кровати. Сиднем застегнул клапан своих панталон, поднялся с кровати и пересек комнату по направлению к окну, где остановился, не поворачиваясь к ней лицом.

Он действительно красив, подумала Энн, глядя на его широкие плечи, узкую талию, упругие ягодицы, длинные мускулистые ноги. И он только что был внутри ее тела. Занимался с ней любовью.

И он знал, что она не получила от этого удовольствия.

Энн понимала, какую причину он приведет себе в качестве объяснения.

Она открыла рот, чтобы заверить его, что все было не так уж плохо, и что его физические дефекты не сыграли никакой роли в том, что она не получила удовольствия.

Но как ей произнести это вслух? Какое утешение принесут ее слова?

И может ли она сказать ему правду, что тень другого мужчины встала между ними в момент их соединения, что в тот момент она испытывала такое отвращение, что почти боролась с Сидом, охваченная безумной паникой.

Разве может она сказать, что на какое-то мгновение Сиднем стал для нее Альбертом Мором?

Что она может ему сказать?

И она не сказала ничего. В конце концов, она не боролась с ним, не сказала и не сделала ничего такого, что раскрыло бы ее отвращение. И Энн сказала ему заранее, что совсем неопытна.

Возможно, для него их занятие любовью продемонстрировало этот факт, и ничего больше.

Но ей так хотелось, чтобы этот день был прекрасен.

Она так хотела…

О, Господи, как же она хотела!

Сиднем стоял, уставившись в окно. Вечер еще не наступил. Вероятно, прошло не более получаса с тех пор, как они сюда поднялись. Сид не знал, спала ли Энн Джуэлл на кровати позади него. Он не решался посмотреть. Но сомневался в этом.

Он чувствовал себя сексуально удовлетворенным, и это должно было быть чудесным после столь долгого воздержания. Вместо этого Сиднему испытывал чувство ужасного поражения. Не то, чтобы его сексуальные навыки никуда не годились, предположил он, да еще для практически невинной женщины. Нет, что-то другое заставило ее отпрянуть именно тогда, когда они достигли полной близости.

Ожидал ли он, что Энн Джуэлл посчитает его красивым, что она найдет это красивым?

Разве он не понимал, что после того, как она поцеловала его в беседке, увитой розами, Энн набиралась решимости проявить к нему сострадание, пытаясь убедить, что в ее глазах он был нормальным мужчиной? Разве он не осознавал, что она предложила себя по причине своего ужасного одиночества? Много лет тому назад она должна была выйти замуж за мужчину по своему собственному выбору, но не зависящие от нее обстоятельства сделали ее практически непригодной для брака.

Вероятно, подумал Сид, они оба получили то, что заслуживали от этого опрометчивого завершения их совместно проведенного дня, да и всего их знакомства. Одиночество не было достаточно веской причиной для того, что они сделали вместе. Ни у одного из них не имелось постоянных отношений или каких-либо обязательств. И все же их попытка потерпела крах.

Только что это стало крайне очевидным.

Как бы он хотел, чтобы данный предмет не подвергался проверке.

Слишком поздно Сиднем понял, что секс не избавляет от одиночества. Вероятнее, он даже усугубляет его. Сид подозревал, что последующие несколько дней в полной мере подтвердят эту истину.

Ему не хотелось поворачивать голову, чтобы взглянуть на Энн. Он боялся обнаружить, что Энн Джуэлл, его подруга и наперсница, женщина, в которую, как он полагал, он позволил себе влюбиться за прошедшие несколько недель, исчезла. А на ее месте появилась незнакомка, рядом с которой он почувствовал бы себя неловко, потому что у них была близость, хотя на самом деле никакой настоящей близости между ними не было.