Ему дали шанс спастись бегством. Но он уже утратил всякое желание расставаться с ней.

– Если позволите, я провожу вас, – сказал он.

– Разве ваше место не рядом с мисс Хант?

– С какой стати? – Он вскинул брови и шагнул к Клодии.

– Если не ошибаюсь, вы женитесь на ней?

– А-а, слухами земля полнится, – усмехнулся он. – Нам вовсе незачем становиться друг для друга тенью, мисс Мартин. В высшем свете это не принято.

Клодия повернулась к террасе, где Маклит и Порция Хант уже стояли у стола с тарелками в руках.

– Высший свет часто озадачивает меня, – призналась Клодия. – Почему люди отказываются проводить как можно больше времени с теми, кого любят?… Нет, не отвечайте! – Заглянув ему в глаза, она вскинула руку ладонью вперед. – Не хочу слышать, что вы много лет назад разочаровались в любви и теперь готовы вступить в брак по расчету.

Поразительная прямолинейность! Ему следовало бы рассердится, а он только усмехнулся.

– Брак – это еще одно обязательство из тех, которые налагает положение в обществе, – объяснил Джозеф. – В молодости каждый мечтает сразу обрести и любовь, и брак. Взрослея, мы становимся более практичными. Благоразумие призывает жениться на особе, равной по положению, живущей в том же мире, что и ее муж. Это значительно упрощает жизнь.

– Чарли так и сделал. – Клодия покачала головой, словно удивляясь своему признанию. – Я иду в розарий. Если хотите, можете сопровождать меня. Или присоединиться к мисс Хант. Но составлять мне компанию вы не обязаны.

– Знаю, мисс Мартин. – Склонив голову набок и щурясь от лучей заходящего солнца, он изучал ее. – И помню, что вы вполне способны обойтись без компаньонов. Но я тоже еще не видел розария, а меня сегодня тянет не на угощение, а на розы. Так вы позволите вас сопровождать?

Уголки ее губ дрогнули, улыбка стала шире. Повернувшись, Клодия решительно зашагала между клумб в сторону розария.

Там они провели оставшиеся полчаса приема – любовались розами в цвету, наклонялись, чтобы понюхать самые пышные, приветствовали знакомых – по крайней мере так по привычке делал Джозеф, – пока наконец не устроились на чугунной кованой скамье под увитой розами аркой, откуда открывался великолепный вид на розарий. Глядя на эту красоту, вдыхая ароматы роз и слушая музыку, они почти все время молчали.

Оказалось, что рядом с мисс Мартин можно молчать, не испытывая неловкости. С любой другой спутницей Джозеф счел бы своим долгом поддерживать беседу. Даже с мисс Хант. Он задумался о том, всегда ли так будет, или в браке они вскоре привыкнут друг к другу настолько, что смогут наслаждаться дружеским молчанием.

– Молчание, – наконец произнес он, – это не признак отсутствия чего-либо, верно? Это нечто весьма определенное и ценное само по себе.

– Будь оно лишено этой определенности, – согласилась Клодия, – мы не прилагали бы столько стараний, чтобы изгнать его из нашей жизни. Мы уверяем себя, что боимся темноты, пустоты, молчания, но в действительности мы боимся самих себя.

Он повернулся к ней. Она сидела прямо, не касаясь спинки скамьи, поставив ступни ровно и положив одну ладонь на другую на коленях – к этой позе Джозеф постепенно начинал привыкать. Обвисшие поля шляпы не скрывали ее четкий профиль.

– Прискорбно, – заметил он. – Значит, по своей природе мы все-таки порочны?

– Ничуть. Совсем напротив. Подозреваю, если бы мы сумели осознать величие своей истинной сущности, то постарались бы жить так, чтобы оправдать все хорошее, что есть в нас. Но большинство людей для этого слишком ленивы. Или нас настолько устраивает наша далекая от идеала жизнь, что мы не удосуживаемся хоть что-нибудь изменить.

Не дождавшись ответа, она повернулась к нему.

– Значит, вы верите, что добродетель заложена в человеческой природе, – заключил Джозеф. – Вы оптимистка.

– О да, неисправимая, – согласилась она. – Иначе как выжить? Слишком много в жизни событий, способных повергнуть в отчаяние, – жизнь полна ими до краев. Но предаваться отчаянию – значит терять время впустую. Повод для радости найдется всегда, даже само стремление к счастью – уже радость.

– Значит, в молчании и темноте тоже есть радость и счастье? – тихо спросил Джозеф.

– Разумеется, – кивнула она, – надо только уметь слушать тишину и всматриваться в темноту. В них есть все. Абсолютно все.

Внезапно он принял решение. С тех пор как он решил навестить Клодию в Бате, и в особенности после того, как осмотрел школу и вернулся в Лондон, ему не терпелось поднять одну важную для него тему. Наступивший момент подходил для этого не хуже, чем любой другой.

– Мисс Мартин, у вас есть планы на завтра? Что вы делаете днем?

Ее глаза широко раскрылись.

– Пока не знаю, что предложит Сюзанна, – ответила она. – А почему вы спрашиваете?

– Я хотел бы отвезти вас в одно место. Взгляд Клодии стал вопросительным.

– В городе мне принадлежит дом, – продолжат Джозеф. – В нем я не живу, хотя он стоит на тихой, респектабельной улице. Там…

– Лорд Аттингсборо, – перебила она тоном, способным привести в трепет даже самых озорных учениц ее школы, – куда именно вы хотите меня отвезти?

Боже, кажется, она не так поняла…

– Я вовсе не… – забормотал он.

Клодия прервала его резким вздохом, от которого высоко поднялась ее грудь. Такой грозной Джозеф видел собеседницу впервые.

– Если я правильно поняла вас, сэр, в этом доме вы держите своих любовниц?

Во множественном числе. Словно гарем.

Джозеф откинулся на спинку скамьи, сдерживая внезапное желание покатиться со смеху. Как его угораздило дать повод для такого чудовищного недоразумения? Похоже, сегодня он начисто утратил умение выбирать слова.

– Признаться, дом был куплен именно для этой цели, мисс Мартин. Правда, очень давно. В то время я был еще шкодливым юнцом.

– И теперь вы хотите отвезти туда меня? – изумилась она.

– Дом не пустует, – возразил Джозеф. – Я хочу познакомить вас с человеком, который в нем живет.

– С вашей любовницей?

Мисс Мартин казалась воплощением праведного гнева. Отчасти недоразумение начинало забавлять Джозефа. Однако он предпочел бы сохранить серьезность.

В сущности, в его предложении нет ничего смешного.

– Не с любовницей, мисс Мартин, – тихо произнес он, и его улыбка угасла. – А с моей дочерью Лиззи. Ей одиннадцать. Я хотел бы представить вас ей. Вы… согласны?

Клодия еще раз придирчиво оглядела свое отражение в высоком зеркале гардеробной, натянула перчатки и повернулась к двери. И смутилась, увидев на пороге Сюзанну.

– Извини, – отрывисто попросила Клодия уже не в первый раз, – за то, что сегодня не смогу сопровождать тебя в гости.

– Ну разумеется! – Подруга проказливо улыбнулась. – Ты же предпочла прогулку в парке с Джозефом. Как поступила бы и я на твоем месте. День такой же теплый и солнечный, как вчера.

– Он наверняка пригласил меня только из вежливости, – пробормотала Клодия.

– Из вежливости? – Сюзанна склонила голову набок и всмотрелась в лицо подруги. – Ты уже говорила об этом за завтраком, и я возразила – как возражу и теперь. Почему бы маркизу не пригласить тебя на прогулку? Вы с ним почти ровесники, ему явно по душе твое общество. И позавчера вечером он доказал это, заняв место рядом с тобой во время концерта, а затем проводив тебя в столовую – прежде чем Питер успел разыскать тебя и усадить за наш стол. А вчера маркиз проводил тебя до дома от конторы мистера Хэтчарда и потом на приеме покатал на лодке. Собравшись домой, мы нашли тебя в розарии – опять-таки с маркизом. Напрасно ты считаешь, что им движет только вежливость. Не умаляй свои достоинства, Клодия.

– Хорошо, – согласилась она, – в таком случае я убеждена, что он воспылал ко мне страстью и уже готов умолять меня принять титул маркизы, а в будущем стать и герцогиней. Вот об этой завидной перспективе и впрямь стоит задуматься, Сюзанна.