Та рассмеялась.

– Лучше пусть женится на тебе, чем на мисс Хант, – заявила она. – О помолвке еще не объявлено, а эта особа мне чем-то неприятна, но не могу точно сказать, чем именно… О, слышишь? Кажется, Джозеф приехал.

Это и вправду был он. Когда Клодия и Сюзанна спустились, он беседовал в холле с Питером и приветственно улыбнулся дамам.

Как и следовало ожидать, он выглядел внушительно и казался слишком мужественным и притягательным в темно-зеленом сюртуке, панталонах в обтяжку и ботфортах с белыми отворотами. По крайней мере цвета их одежды гармонируют, сухо усмехнулась Клодия. Она надела третье и последнее из своих новых платьев – жемчужно-зеленое, уличное, которое в момент покупки показалось ей весьма элегантным. Но с другой стороны, какая разница, как она выглядит, если с этим человеком она видится, в сущности, последний раз? Она вовсе не обязана наряжаться как на бал, довольно и того, что она выглядит благопристойно.

Спустя пару минут, выйдя на порог, Клодия увидела, что маркиз приехал не в карете, а в открытой коляске. Сюзанна и Питер тоже вышли, чтобы проводить их. Mapкиз усадил спутницу в коляску, сел рядом и принял поводья из рук молодого выездного лакея, проворно вскочившего на запятки.

Неожиданно Клодию охватило приятное волнение. Она в Лондоне, гостит в богатом особняке в Мейфэре, катается в коляске с джентльменом, почти соприкасаясь с ним плечами. Ей вновь кружит голову аромат его одеколона. Конечно, Клодия помнила, что это не просто прогулка, а визит к дочери маркиза – его незаконнорожденной дочери от одной из любовниц. Лайла Уолтон была права: осматривая школу, маркиз решал, подойдет ли она для его дочери.

Так нашлось объяснение интересу, который он проявлял к ней, Клодии. Вот и конец романтическим грезам.

Вчерашние откровения маркиза ее не шокировали: она прекрасно знала, что джентльмены имеют привычку содержать любовниц, а природа распорядилась так, что любовницы рожают им детей. Иногда джентльмены даже обеспечивают этих женщин и детей материально – если повезет. Узнав, что маркиз Аттингсборо из числа подобных мужчин, Клодия отметила, что он возвысился в ее глазах. Его любовница и дочь живут в удобном доме, купленном много лет назад. И если маркиз решил отправить девочку в школу, возможно, он готов платить за ее обучение.

Но несмотря на существование давней любовницы, матери его ребенка, маркиз продолжал ухаживать за мисс Хант. Клодия понимала, что так устроен мир – по крайней мере мир его спутника. Ему нужна жена и законные наследники, мужчины его круга не женятся на содержанках.

Какое счастье, что она, Клодия, уже не принадлежит к этому миру! Ей милее другой мир, собственный.

Интересно, как мисс Хант отнеслась бы к существованию другой женщины и ребенка от нее, – конечно, если бы узнала о них? Вполне возможно, она уже знает.

Когда коляска тронулась, Клодия помахала Сюзанне и Питеру, а затем чопорно сложила руки на коленях. Цепляться за поручень было ниже ее достоинства. Она не трусиха, вдобавок она твердо решила наслаждаться каждой минутой, набираться новых впечатлений, проплывая по улицам Лондона в элегантной открытой коляске и глядя по сторонам с высоты мягкого сиденья.

– Сегодня вы что-то слишком молчаливы, мисс Мартин, – заметил маркиз спустя несколько минут. – Встреча мисс Бейнз и мисс Вуд с будущими работодателями уже состоялась?

– Да, – ответила она, – обе девочки покинули дом сегодня утром. И обе убеждены, что им несказанно повезло – это видно по их глазам. Флора заверила, что леди Эйдан была чрезвычайно добра к ней – задала всего несколько вопросов, потом рассказала о поместье Рингвуд-Мэнор в Оксфордшире, о тамошних обитателях и заверила, что к девочке будут относиться как к члену семьи. Прежняя гувернантка леди Эйдан недавно вышла замуж, как и предыдущая, служившая в доме до нее. Потом Флора познакомилась с детьми и сразу же полюбила их. Завтра для нее начинается новая жизнь.

– А леди Холлмир? Она так же сердечно отнеслась к мисс Вуд? – продолжал расспросы маркиз, с усмешкой поворачиваясь к Клодии – оказалось, он сидит совсем рядом.

Коляска свернула в Гайд-парк. Клодии вспомнилось, как ее коробило от стыда, когда пришлось врать Сюзанне, что они направляются в парк на прогулку. Ложь во спасение неожиданно оказалась чистой правдой.

– Леди Холлмир засыпала Эдну вопросами – и о ней самой, и о школе. Бедняжка Эдна! Как вы наверняка помните, от любых вопросов она теряется. Но леди Холлмир удивила ее, объяснив, что помнит ограбление, из-за которого осиротела Эдна. И хотя девочка призналась, что побаивается новую госпожу и находит ее слишком надменной, несомненно, леди Холлмир внушает ей восхищение. При разговоре присутствовал также лорд Холлмир, который был очень любезен с Эдной. Дети ей понравились с первого взгляда. Так что завтра Эдна тоже покидает нас… – Она тяжело вздохнула.

– У них все сложится удачно, – заверил маркиз, поворачивая на дорожку парка, пролегающую между ухоженными лужайками, под ветвями старых тенистых деревьев. – Вы дали им приют и прекрасное образование, а теперь еще и нашли приличную работу. Остальное зависит только от них. Мне понравились обе девочки. Они справятся, вот увидите.

И он застал Клодию врасплох, переложив поводья в одну руку, а другой пожав ее ладони, лежащие на коленях. Растерявшись, Клодия не вскочила в тревоге и не выразила возмущения. Зато вспомнила о цели этой поездки.

– Нас ждет ваша лю… то есть мать вашей дочери? – спросила она.

Вчера дело так и не дошло до подробностей. Как только выяснилось, что речь идет о дочери маркиза, в розарий явились Сюзанна и Питер, разыскивающие Клодию.

– Соня? Она умерла в прошлом году под Рождество.

– О, примите мои соболезнования, – смутилась Клодия.

– Благодарю, – кивнул Джозеф. – Утрата была тяжкой.

Мало того, он остался единственным опекуном незаконнорожденной дочери. Теперь Клодия понимала, почему он решил отправить ее в школу в столь раннем возрасте, в одиннадцать лет. Отважившись на такой шаг, в ближайшее время он сможет вспоминать о ней, лишь когда понадобится в очередной раз оплачивать учебу. А потом, вероятно, подыщет дочери мужа, который будет обеспечивать ее до конца дней.

Как это он сказал вчера?… Клодия нахмурилась, припоминая. И вдруг вспомнила: «Нет ничего важнее любви».

Второе слово он подчеркнул. Но вложил ли он в эту фразу убежденность? Неужели родная дочь стала для него обузой и помехой?

В парке они не задержались. Вскоре коляска вновь выкатилась на многолюдные улицы Лондона, прохлада быстро сменялась неприятной жарой. Наконец маркиз направил лошадей в тихий квартал, чистенький и респектабельный, хотя и не пользующийся популярностью у знати. Коляска остановилась у одного из особняков, лакей придержал лошадей. Маркиз вышел из экипажа, обошел вокруг него и подал Клодии руку.

– Надеюсь, она вам понравится, – произнес он у двери.

Его голос звучал почти тревожно.

Дверь открыл почтенный слуга, которому маркиз отдал шляпу и хлыстик.

– Помогите мисс Мартин, Смарт, – распорядился он, – и доложите мисс Эдвардс, что я здесь. Надеюсь, сегодня миссис Смарт не мучает ревматизм?

– Ей лучше, милорд, – ответил слуга, ожидая, когда Клодия снимет перчатки и шляпку. – Как всегда в сухую погоду.

Слуга унес вещи визитеров, через несколько минут вернулся, сообщил, что мисс Эдвардс ждет в гостиной вместе с мисс Пикфорд, и начал подниматься по лестнице, предложив Клодии и маркизу следовать за ним.

Мисс Эдвардс оказалась миниатюрной, хорошенькой и явно обидчивой юной леди, слишком взрослой, чтобы быть Лиззи. Она встретила прибывших у дверей гостиной.

– Боюсь, милорд, сегодня у нее не самый удачный день, – предупредила мисс Эдварде, искоса взглянула на Клодию и сделала книксен перед маркизом.

Комната за ее спиной была погружена в полумрак, плотные портьеры на всех окнах тщательно задернуты. В камине пылал огонь.

– Вот как? – откликнулся маркиз – как показалось Клодии, скорее с нетерпением, чем с тревогой.