– Ты чего? – удивилась она, когда он, наконец, отпустил ее.

Но, судя по тому, как заблестели ее глаза и раскраснелись щеки, поцелуй доставил ей не меньше удовольствия, чем ему.

– Я скучал по тебе, – откровенно сказал Джош.

Он давно это понял, но пришел в ужас оттого, что так спокойно в этом признался. Черт побери, он только что продемонстрировал ей свою слабость.

– Я тоже по тебе скучала, – ответила она, направляясь в сторону его кабинета.

Целых четыре года он едва замечал ее присутствие, а теперь не может пробыть без нее несколько часов. Не то чтобы ей это не нравилось. Напротив. Просто Оливия понимала: все, что так ярко разгорается, слишком быстро гаснет. А ей хотелось, чтобы их отношения длились всю оставшуюся жизнь.

Осознав это, она резко остановилась, и Джош едва не сбил ее с ног. Он поддержал ее за плечи, чтобы она не упала. Его прикосновения были такими нежными, что на ее глаза навернулись слезы.

Она вдруг остро осознала, что любит Джоша Андерсона, а не свое идеализированное представление о нем.

– Пойдем, – произнес он. – У меня на столе лежит пачка резюме.

Взяв ее за руку, он прошел в свой кабинет, сел в кресло и усадил ее к себе на колени.

Кровь резко отхлынула от ее лица, сердце учащенно забилось.

– Мне не следовало так сильно по тебе скучать, – сказал Джош, запечатлевая на ее губах легкий поцелуй.

Оливия облизала губы, все еще не веря в происходящее.

– Между нами все произошло так быстро, мы совершаем необдуманные поступки, – продолжил он. – Возможно, будь у нас больше времени, мы бы их не совершали. Короче, я считаю твой завтрашний отъезд во Флориду не очень хорошей идеей.

Она недоуменно уставилась на него.

– Почему бы тебе не позвонить в ту юридическую фирму и не отменить собеседование?

– Потому что мне нужна работа, Джош. Мне не на что купить себе жилье, поэтому я собираюсь жить первое время у матери и отчима.

– Останься у меня на несколько недель.

Несколько недель? Глядя ему в глаза, она ответила:

– Звучит так, словно наши отношения обречены с самого начала.

Пожав плечами, Джош снова поцеловал ее, словно смеясь над ней.

– Мы должны быть реалистами, Лив.

Ее охватило разочарование. Худшие подозрения оправдались. Джош не хотел обременять себя обязательствами, и в лучшем случае она могла рассчитывать лишь на мимолетную интрижку.

Соскочив с его коленей, Оливия отошла от стола.

– Кажется, ты говорил, что у тебя есть для меня резюме, – как ни в чем не бывало произнесла она. Джош Андерсон не узнает о том, какую боль причинили ей его слова. – Позволь мне на них взглянуть.

– Давай не будем, мне что-то совсем не хочется работать, – сказал он, поднимаясь и загоняя ее в ловушку между столом и шкафом.

– А мне хочется, – ответила она, пытаясь проскользнуть под его рукой. – Я осталась, чтобы помочь тебе.

– А я-то думал, ты осталась, потому что я тебе нравлюсь.

– Ты мне нравишься. – В этом-то и была вся проблема. Он ей слишком нравился, и это делало ее уязвимой перед ним. – Но я осталась, чтобы помочь тебе.

– Ну же, Оливия, – простонал он. – Если ты завтра уедешь, у нас не будет возможности разобраться в наших чувствах друг к другу.

– Почему? – возразила она, поворачиваясь к нему лицом. – Неужели я не стою того, чтобы время от времени ездить в соседний штат?

– А зачем куда-то ездить и довольствоваться редкими визитами, если ты можешь остаться?

– А почему я должна отменять собеседование и отказываться от хорошей работы? Почему должна подстраиваться под тебя?

– Потому что это логично, – раздраженно ответил он.

– Логично для тебя!

– И для тебя, – не сдавался Джош. – Ты еще никуда не уехала.

– Но мне следовало, – ответила Оливия, понимая, что это правда.

Если бы она уехала вчера, они бы сейчас не спорили.

– Нет, не следовало. Мы оба будем жалеть, если, пока это возможно, не насладимся тем, что у нас есть.

У Оливии перехватило дыхание. Он не сказал: «разберемся в наших чувствах и будем надеяться, что они окрепнут». Он сказал: «насладимся тем, что у нас есть, пока это возможно». Эти слова подразумевали, что Джош предлагал ей ни к чему не обязывающие мимолетные отношения, а это не имело ничего общего с любовью.

– Может, мы действительно будем об этом сожалеть, Джош, но я не думаю, что ты сам пошел бы на подобную жертву ради меня, – не сдержалась Оливия.

Так легко сказать «бросай все и давай наслаждаться тем, что есть».

Чем больше она об этом думала, тем больше злилась. Он ничто не вкладывал, ничем не рисковал, не предлагал ей остаться дольше, чем на несколько недель.

Он был уверен, что у них ничего не получится.

На глаза навернулись слезы, и Оливия почувствовала себя полной идиоткой.

– Знаешь, Джош, я так больше не могу, – сказала она, повернулась и, выбежав из его кабинета, направилась в сторону лестницы. Если бы она стала ждать лифт, возможно, ему удалось бы догнать ее и заставить передумать. Когда дело касалось этого мужчины, она превращалась в слабую и покорную жертву.

– Оливия, подожди! – кричал Джош ей вслед.

Она слышала в его голосе отчаяние, но приписывала его нежеланию упустить представившуюся ему возможность, а не боязни потерять то, что ему хотелось бы сохранить. Добежав до двери, ведущей на лестницу, она открыла ее, затем, громко хлопнув ею, начала спускаться вниз.

Оливия ожидала услышать у себя за спиной звук захлопывающейся двери и звук шагов, но их не последовало.

Очевидно, она даже не стоила того, чтобы ее пытались догнать.

Джош побежал к лифту, решив, что это единственная возможность догнать Оливию. Он нажал кнопку вызова, но дурацкой машине понадобились минуты, чтобы подняться наверх. И столько же, чтобы спуститься. Джош был близок к панике.

Когда двери лифта наконец открылись на первом этаже, он подбежал к стеклянной двери и увидел маленькую синюю машину Оливии, выезжающую со стоянки.

– Привет, Джош.

Обернувшись, он натянуто улыбнулся своим родственникам.

– Привет, Джина, дядя Хилтон. – Только бы его кузина и дядя не видели, как Оливия бежала к выходу и как он мчался вслед за ней.

Хилтон открыл дверь и пропустил дочь вперед, затем они с Джошем вышли на улицу.

– Джош, почему бы тебе не поужинать с нами? – предложил пожилой мужчина.

– Я не могу, я… – пробормотал Джош.

– Что ты? – спросила Джина, останавливаясь перед ним.

Ее лицо выражало любопытство.

– Ничего, – ответил он, чувствуя себя полным идиотом.

Когда-то он всего один раз потерял над собой контроль из-за женщины, и ее потеря едва не погубила его. Он больше не может позволить себе подобное.

– Знаешь, Джош, – сказал Хилтон, – мне не нравится, что ты все время работаешь. Мы семья. Люди начинают говорить, что я, должно быть, настоящий эксплуататор, раз мои родственники работают с утра до ночи. Поэтому тебе все же придется поужинать с нами.

– Если, конечно, у тебя нет других планов на вечер, – произнесла Джина, многозначительно глядя на него.

Встретившись с ней взглядом, Джош понял, на что она намекает. У него были планы, но Оливия отменила их. Должно быть, она так на него разозлилась, что, добравшись до его дома, соберет свои вещи – если уже не собрала, – и отправится в свою Флориду.

При мысли о том, что он больше никогда ее не увидит, у него перехватило дыхание. Джош снова почувствовал себя беспомощным. Во второй раз.

Это было неправильно. Он должен взять себя в руки и вернуться к привычной жизни.

– Нет, у меня нет других планов, и я с удовольствием с вами поужинаю.

– Ну что ж, тогда пойдемте. Я плачу, – сказал Хилтон, не подозревавший, что происходит на душе у его племянника. – Покажу вам новый ресторан. Там отлично готовят. Ты поедешь вместе с нами или на своей машине?

– Я поеду сам, – ответил он, и эти слова подкрепили его. Он снова почувствовал себя сильным мужчиной, привыкшим держать все под контролем. Мужчиной, который не будет убиваться из-за женщины. – Буду держаться прямо за вами.