Рано утром я уже была дома.

И только на следующий день начала плакать…

А ведь когда-то мы с Биллом ссорились… Я была уже сыта по горло, устала от всех этих вампирских штучек, с которыми пришлось познакомиться близко, и слишком напугана перспективой втянуться в это глубже. Мне временами хотелось просто быть с людьми.

А потому более трех недель я занималась именно этим. Я не звонила Биллу, он не звонил мне. Я знала, что он уже вернулся из Далласа, потому что обнаружила на пороге свой чемодан, который мог захватить только он. Открыв чемодан, я обнаружила в боковом кармане коробочку, обшитую черным бархатом. Силы воли, чтобы не открывать ее, у меня не хватило. Внутри оказалась пара сережек с топазами и записка: «К твоему коричневому платью». Имелось в виду платье, в котором я посещала дом вампиров. Я закрыла коробочку и в тот же полдень отвезла ее, чтобы оставить в его почтовом ящике. Поздновато он сподобился купить мне подарок, и я не могла его принять.

Я даже не пыталась обдумывать происшедшее заново. Я решила, что следует проветрить голову, чтобы понять, что делать.

А потом я стала читать газеты. Далласские вампиры и их сподвижники среди людей были выставлены несправедливо обиженными, что, должно быть, более чем устраивало Стэна. «Далласская Полночная Бойня» была представлена во всех газетах как идеальный пример преступления из ксенофобии и расовой нетерпимости, и от властей стали требовать законов, которые прежде никогда бы не были приняты. Сами требования выражали настроения масс: закон о предоставлении домам, принадлежащим вампирам, опеки федеральных властей, закон, разрешающий вампирам занимать выборные посты, хотя ни в чью голову пока не пришла идея выдвинуть вампира в сенаторы. Один сенатор из Техаса по фамилии Гарза даже предложил разрешить вампиру занять должность палача штата. Как он бишь сказал: «Говорят, что смерть от укуса вампира безболезненна, да и сам вампир от этого получает пропитание».

Мне было что возразить сенатору Гарзе. Укус вампира только тогда безболезнен, когда он этого захочет. Если вампир не очаровал свою жертву, то серьезный укус болит как черт знает что.

Я сперва подумала, что этот Гарза родственник Луне, но Сэм объяснил мне, что эта фамилия среди американцев мексиканского происхождения так же распространена, как «Смит» среди американцев-англосаксов.

Сэм даже не поинтересовался, зачем мне это знать. Я от этого почувствовала себя немножко заброшенной, потому что привыкла, что Сэм считает меня важной для себя. Но он был очень занят все это время, на работе и дома. Арлена сказала, что он с кем-то встречается. Кем бы ни была эта кто-то, никто ее не видел, то есть вообще, что само по себе было странно. Я начала было рассказывать ему про оборотней в Далласе, но он только улыбнулся и при первой же возможности ушел от разговора.

А однажды мой брат Джейсон зашел домой пообедать. Раньше, когда моя бабушка была еще жива, было так. Бабушка готовила к обеду много-много всего, и голод в нас просыпался только к позднему вечеру.

Тогда Джейсон приходил постоянно: бабушка прекрасно готовила. А сейчас я состряпала для него только бутерброды с ветчиной, картофельный салат (который был куплен в магазине, но я ему в этом не призналась) и немного персикового чая из пакетиков.

— Что там у тебя с Биллом? — спросил он прямо в лоб. Мой видок по пути из аэропорта, слава богу, его не заинтересовал.

— Я ужасно зла на него, — ответила я.

— А что такое?

— Он нарушил данное мне обещание, — сказала я. Джейсон вечно строил из себя старшего брата, и лучше мне было на него не обижаться. Не впервые мне было доходить в разговоре до белого каления… при некоторых обстоятельствах. Я прикрыла свое шестое чувство, чтобы слышать только то, что Джейсон хочет сказать.

— А его видели в Монро!

— С кем-то еще? — резко втянула в себя воздух я.

— Ага.

— И с кем же?

— Ты не поверишь. С Порцией Бельфлер.

Даже если бы Джейсон сказал мне, что Билл встречался с Хилари Клинтон, я бы не так удивилась. Я уставилась на своего брата так, как если бы он на полном серьезе заявил, что он — Антихрист. Место рождения, женский пол и длинные волосы — вот все, что было у меня с Порцией общего.

— Ну, — сухо сказала я, — даже не знаю, смеяться мне или плакать. А ты сам что об этом думаешь?

Хороший вопрос. Ведь если кто-то и разбирался как следует в отношениях мужчин с женщинами, так это Джейсон. Особенно с мужской точки зрения.

— Она во всем твоя противоположность, — сказал он, чуть задумавшись. — Во всем, что только может прийти мне в голову. Она образованна, она происходит из, не побоюсь этого слова, аристократической семьи, и она юрист. И еще у нее брат полицейский. И она ходит на симфонии и все такое прочее.

На глаза навернулись слезы. Да разве бы я отказалась сходить на симфонию с Биллом, если бы он хоть раз меня пригласил?

— Однако ты умнее, красивее и не возражаешь против его образа жизни! — Я не поняла, что Джейсон имеет в виду под последним, но решила не переспрашивать. — Но аристократами нас назвать нельзя, ну никак. Ты работаешь в баре, а я простой дорожный рабочий. — Джейсон криво улыбнулся.

— Однако наша семья живет тут не меньше, чем Бельфлеры! — возразила я.

— Да я знаю. А Билл тем более знает, ведь он был живым как раз тогда.

— А что там с делом против Энди? — спросила я.

— Никаких мер наказания ему пока не присудили, но ходят упорные слухи, что ему устроят хорошую нахлобучку за то дельце в секс-клубе. Лафайета так тронуло то, что его пригласили туда. Очевидно, он не столь уж и многим об этом говорил. Я слыхал, что Лафайет огреб за свой энтузиазм, ведь первым правилом клуба было: «Держи язык за зубами».

— А сам-то ты что думаешь?

— Я думаю, что если бы здесь, в Бон Темпс, кто-то решил устроить такой секс-клуб, меня бы туда пригласили в первую очередь, — сказал Джейсон с убийственной серьезностью.

— А ведь ты прав, — сказала я, пораженная неожиданной рациональностью Джейсона. — Ты был бы номером один в списке донжуанов.

И как я об этом раньше не думала? Мало того, что Джейсон стяжал себе репутацию парня, который многим согрел постель, так он и сам по себе был чертовски привлекателен и вдобавок холост.

— Вот единственное, что мне приходит на ум… — сказала я. — Лафайет же был голубым, ты и сам знаешь.

— И что?

— Возможно, в этот клуб, если он существует, не принимают натуралов. В смысле — абсолютно стандартных в этом самом смысле людей.

— О, я понял. Может быть, ты и права! — сказал Джейсон.

— Еще бы, мистер Гомофоб!

Джейсон улыбнулся и пожал плечами.

— Я всего лишь человек, и потому не идеален. Да ты, наверное, в курсе, у нас с Лиз все пока стабильно. А всякий, кто знает Лиз, подтвердит: она и салфеткой-то не поделится, не то что дружком.

Он был прав. Семья Лиз была известна тем, что жила по принципу «Ни должником не будь, ни кредитором» и придерживалась этого правила исключительно строго.

— Ну ты и фрукт, братец! — сказала я, переводя разговор с родичей Лиз на него. — Бывают ведь на земле люди и похуже голубых!

— Например?

— Воры, предатели, убийцы, насильники…

— Ну ладно, ладно. Я понял твою мысль.

— Надеюсь… — Наши разногласия огорчали меня; но все же Джейсон оставался моим братом, и я его любила.

Тем же вечером я увидела Билла. С Порцией. Я заметила краем глаза, что они ехали вместе в машине Билла по Клейборн-стрит. Порция что-то говорила Биллу, а он смотрел прямо на дорогу без малейших признаков эмоций на лице; по крайней мере, так мне показалось. Меня они не заметили — я спускалась с эскалатора в банке по пути на работу.

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У меня случился жуткий приступ гнева, и теперь я примерно поняла, как чувствовал себя Билл, когда видел своих гибнущих собратьев. Мне хотелось кого-то убить. Слава богу, что я толком не поняла, кого.