одержим нечистыми силами… жалкая марионетка Обладающих, что он может знать о благом

источнике бытия?.. Дэвид не спорил, он позволял этому голосу звучать, как и второму,

принадлежавшему старому «эго» землянина, восстановленному Вилиссой. Второй голос требовал

заткнуть фанатика, и не просто заткнуть, а полностью удалить всю эту новую личность с ее

извращенными представлениями о мироздании и вернуться к тем ценностным ориентирам,

которые Дэвид имел до прихода в Обитель. Единственно правильным ориентирам, само собой.

Каждая из половинок требовала, чтобы именно ее воззрения были признаны самыми

правильными, окончательными и не подлежащими сомнению. В первом случае доминировало

желание выполнять волю таинственного благого надмирного источника, явленного в своих святых

(мастерах Обители); во втором — желание вернуть Идэль, быть вместе с ней, отдать ей всего себя, без остатка… Вилисса оказалась права: две «высшие ценности», каждая из которых стремилась

стать единственной в какой-то мере подавляли, сводили на нет притягательную силу друг друга.

Дэвид ощущал внутреннее мучение, душа рвалась — и все же, сейчас он смог впервые трезво

взглянуть на свои отношения с Идэль. Ему не понравилось то, что он увидел. Любовь — это

замечательно, но становиться «бесплатным приложением» к другому человеку? Он утратил

внутреннюю независимость, вступил на путь, в конце которого его ждало полное растворение в

другом. И что в итоге? Как долго протянули бы их чувства, если бы все и дальше катилось по этой

дорожке? Сохранила бы Идэль любовь к человеку, из которого могла бы вить веревки?.. Нет. Рано

или поздно он бы ей наскучил. Отдать другому  все, утратить способность жить без него или без

нее — романтично и трогательно, но в долгосрочной перспективе — ужасно. Любовь —

отношение между двумя субъектами; если один из субъектов полностью растворяется в другом,

перестает существовать как самостоятельная единица, то следом за ним умирает и любовь;

остается привязанность, нужда, привычка…

Их чувства не успели выцвести и переродиться, и Дэвид по-прежнему желал вернуть

Идэль из Страны Мертвых, но он понимал, что вне зависимости от того, удастся ему это или нет, что-то в его отношении к принцессе нужно будет менять. Оставалось лишь понять, что именно…

Но он еще успеет поразмыслить над этим. Потом.

— Ладно, — сказал землянин, посмотрев на Эдвина. — Что дальше? Мой вопрос все еще в

силе. Почему ты уверен, что мастера не заметят, что с нами произошло? И каким образом тебе

удалось сохранить впечатление о том, что ты… все еще тот, кого они воспитывали?

— А с чего бы им что-то подозревать? — Вопросом на вопрос ответил Эдвин. —

Благодаря их стараниям и у тебя, и у меня есть полноценная «правильная» индивидуальность.

— Уже нет. — Покачал головой Дэвид.

— Почему? — Эдвин сделал удивленные глаза.

— Ты сам знаешь.

Хеллаэнец некоторое время молчал, покачивая в руке бокал с идирой.

— Ну так?.. — Поторопил его Дэвид.

— Думаю, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты встретил волка-оборотня. В

человеческом виде или в зверином — неважно. Как ты сможешь узнать, что это именно

оборотень, а не человек и не волк?

— По Тотемной магии. Кроме оборотней ее никто, насколько я знаю, не применяет.

— Предположим, он эту магию по каким-то причинам не применяет.

— Рискну предположить, что у них в принципе гэемон немного иначе устроен, чем у

обычных людей и волков.

— Отличия действительно есть, — признал Эдвин. — Хотя обнаружить их намного

сложнее, чем ты думаешь. Но для простоты допустим, что ты обычный человек и умеешь видеть

только тела.

— По поведению.

— Предположим, что этот гад поставил перед собой задачу обмануть тебя и будучи

зверем, ведет себя как зверь, а будучи человеком — целиком как человек.

— Тогда никак.

Эдвин изобразил на лице значительное выражение и поднял руку, указуя пальцем куда-то

вверх.

— Вот.

Дэвид несколько секунд размышлял.

— А к нам это какое имеет отношение?

— Все еще не понимаешь? Сейчас мы — все равно что перевертыши. У нас два сувэйба,

как и у них. Превращаясь, оборотень меняет не только тело. Мышление, структура психики,

реакции, восприятие, строение энергетического поля — у человека и у волка они разные. В нашем

случае смены тела не произойдет, но все остальное мы можем поменять, благо оно теперь

присутствует в двух экземплярах. То, что внутри себя ты видишь как две взаимоисключающие

вселенные, два несовместимых мира на самом деле — лишь два разных способа твоего смотрения

на один и тот же мир. Сейчас мы балансируем между одним состоянием и другим — отсюда и

дискомфорт… если продолжать аналогию с оборотнями, сейчас мы — не люди и не волки, а как

бы застыли на пути перехода от одной формы к другой. Для оборотня такое «зависание», если оно

растягивается на долгое время — смертельно, а нас оно, скорее всего, приведет к безумию. Но мы

можем полностью нырнуть в одно из состояний, и тогда внутренняя целостность будет

восстановлена. Второе же состояние в этом случае станет лишь потенцией, возможностью. И

увидеть его будет не легче, чем увидеть тело волка в тот момент, когда оборотень существует в

человеческом виде.

Эдвин замолчал, давая Дэвиду возможность все это обдумать. Землянину вспомнился

разговор с Лийеманом в подземелье и меч, по желанию хозяина превращавшийся то в обычный

клинок, то в колдовской, с Истинным Морионом в рукояти…

— Выходит, у нас теперь две сущности… — Произнес он вслух. — Нормальная

человеческая и… — Он запнулся, подыскивая слово. — И эта новая, в общем. Чтобы выглядеть

«своим» в Обители я должен сделать ее главной. Хорошо, допустим я это делаю. Но что мне в

этом состоянии помешает полететь на всех крыльях к обожаемому мастеру Рийоку, слезно

покаяться в том, что имел нечестивые мысли и с чистым сердцем сдать тебя вместе с тетей? Ведь в

этом состоянии для меня Вилисса будет врагом, ты — предателем, а любые мысли насчет того,

что Обитель не есть единственный истинный источник света в этом царстве зла и мрака —

кощунством и диавольским наваждением.

— Как ты думаешь, — спросил Эдвин, — почему оборотни, принимая звериную форму, не

разрывают на части своих друзей и знакомых?

— Не знаю. — Дэвид пожал плечами. — Я не специалист по оборотням… А что,

действительно не разрывают?

— Такое иногда происходит, — хеллаэнец пожал плечами. — В низкомагических мирах

или во время первых превращений — если способность менять форму обретена уже во взрослом

возрасте. Но даже при самых неблагоприятных условиях таких… несчастных случаев… намного

меньше, чем могло быть. Суть в том, что хотя сувэйб полностью обусловлен, часть волений,

желаний и привязанностей сувэйба порождается кайи, нашим нетварным «я». В чистом виде ты не

найдешь в сувэйбе ничего, порождаемого одной только кайи, влияние кайи — это всегда лишь

одна из составляющих, другие причины побуждений обусловлены наследственностью,

привычками, окружающим миром и прочими условиями, а конечный результат — это некая

равнодействующая между всеми этими силами. Но важно то, что определенное влияние на сувэйб

у кайи все же есть, и проявляется оно в том, что привязанности, которые кажутся кайи, нашему

настоящему «я», более правильными, чем другие, могут быть поддержаны и в новом сувэйбе —

если только есть такая возможность. Телесная форма, энергетика и психический строй оборотня

целиком меняются, но ведь и обычный зверь может быть привязан к человеку.

— Ты хочешь сказать, что наиболее сильные привязанности переносятся от одного сувэйба

к другому?

— Нет. Ты ничего не понял. Дело не в силе, а в том, насколько они соответствуют