— Неплохо, девочка моя! — одобрил Г. М. — Но что он делал, прибывая в Лиссабон?

— Забирал там свое снаряжение взломщика и картонный сундук! — быстро ответила Морин. — Конечно, он прятал их в Лиссабоне, так как именно оттуда отправлялся на каждое дело — конечно, с фальшивым паспортом. — Внезапно ее лицо вытянулось. — Но где он доставал фальшивый паспорт?

— У доброго старого Али, — сказал Г. М., глядя на нее как школьный учитель на любимую ученицу. — Полковник слышал, как я рассказывал, что мой первый вопрос к Али во время нашей беседы был, может ли он достать фальшивый паспорт… Конечно, Бентли никогда не встречался ни с Али, ни с кем-либо из его шайки. Бентли делал это через Колльера. Он передавал фотографию в парике и с усами щеткой. Конечно, паспорт требовался английский, а профессия в нем обозначалась как…

— Слесарь! — воскликнула Морин. — Как один раз проделал Колльер. С помощью этого Железный Сундук мог объяснить таможенникам наличие у него инструментов для взлома и электродрели. Сундук, который казался самой сложной проблемой, в действительности был самой легкой. Он мог завернуть его в плоском виде в бумагу и положить на дно чемодана, прибив сверху к раме свою картину на тот случай, если таможенный инспектор потребует развернуть пакет!

До этого момента Г. М. благодушно выслушивал то, как воображение Морин подтверждало сведения, сообщенные ему Биллом Бентли, прежде чем Билл и Пола отбыли специальным авиарейсом. Теперь же его лицо приняло недовольное выражение. Догадки Морин были основаны отчасти на фактах, но отчасти и на полученной информации. А анализировать и делать выводы должен был старый маэстро.

— Эй! — строго произнес он.

— Я только подумала… да, сэр Генри?

— Вы сказали, что хотите задать вопрос, но вместо этого вещаете, как Кассандра.[120] Задавайте ваш вопрос, а я продолжу эту историю.

— Боюсь, вопросов будет два.

— Выкладывайте!

— Правда, что Билл Бентли оставлял всю экипировку Железного Сундука — камуфляж, паспорт, инструменты, картонный сундук и прочее — где-то в Лиссабоне и никогда не привозил их в Танжер?

— Правда. Здесь его слишком хорошо знали, и это было слишком опасно. Что, если бы кто-нибудь заметил подозрительного вида вещи в британском консульстве или в номере отеля — например, его жена? Нет, сюда он никогда ничего не привозил.

— Тогда, — продолжала Морин, чье лицо побелело от напряжения, — Колльер должен был пронести через здешнюю таможню хотя бы снаряжение взломщика и картонный сундук. Но ведь это был не обычный таможенный досмотр. Полковник Дюрок, французские таможенники и танжерская полиция измеряли, взвешивали и открывали абсолютно все. Вот мой второй вопрос. Каким образом Колльер пронес эти вещи через таможню, не будучи пойманным?

— Колльер не проносил их, — деревянным голосом ответил Г. М.

— Но кто-то должен был их пронести. Кто же?

— Я.

— Что?!

— Это единственно возможное объяснение, девочка моя, — печально вздохнул Г. М. — Вспомните день нашего прибытия. Мы оба были защищены дипломатическим иммунитетом от обыска нашего багажа. Разве вы не помните, как два чемодана и ручную кладь уложили в маленький багажный фургон, который следовал за нами сюда? Фургон вел самый отъявленный псих из всех полоумных шоферов в Танжере — из-за него у меня так подскочило давление, что я запросто мог умереть. Вылетел в поле, а потом дал задний ход и едва не врезался в нас!

— Вы имеете в виду, что Колльер положил свои вещи в ваш чемодан, прежде чем самолет вылетел из Лиссабона в Танжер?

— Угу.

— Но разве это не было рискованно?

— Не особенно. Вы можете реконструировать происшедшее по фактам. Бентли вернулся в Танжер всего несколько дней назад. Колльер все еще был в Лиссабоне. 31 марта, за день до вылета нашего самолета, полковник Дюрок организовал настоящий фейерверк во всех местных газетах. Они извещали, что всемирно известный пьяница и бабник прибывает на следующий день самолетом в девять тридцать и что ему необходимо устроить официальную встречу.

Что дальше? Билл Бентли, работавший в консульстве, отлично знал, что подразумевает официальная встреча. В частности, это означает, что прибывающей знаменитости и сопровождающим ее лицам должен быть предоставлен иммунитет от досмотра багажа.

Что же сделал Бентли? Естественно, позвонил в Лиссабон Колльеру и велел ему подложить предметы, могущие вызвать подозрения, в мой чемодан. Должно быть, Колльер взвыл от радости, так как ожидал осложнений с таможней в Танжере.

Большие чемоданы увозят после взвешивания в аэропорту. Какое-то время они стоят у самолета перед погрузкой. Каждая современная марка таких чемоданов — а их не так много — имеет свой фирменный ключ, так что можно легко подобрать серию дубликатов. Бентли и Колльер, учитывая специфику их работы, наверняка ими обзавелись.

Таким образом, Колльер, покуда мой чемодан стоял рядом с другими, просто подошел к нему, отпер его якобы как свой собственный, положил в него инструменты взломщика и складной картонный сундук, а потом запер чемодан и отошел.

Вернемся к нашему прибытию сюда. Вы пошли прогуляться, — Г. М. посмотрел на Морин, — но полковник и я слышали, как багажный фургон въехал в гараж под этим балконом. Мы даже слышали, как слуги относят вещи в наши спальни наверху.

Теперь вспомните снова приезд Бентли в его просторном плаще, автомобиль, чей мотор, по его словам, намертво заглох. Я хочу, чтобы вы осознали наглость той операции, которую провернули у нас под носом и которую мы не заметили!

— Наглость? — переспросила Морин.

— Да. Что в первую очередь сделал Бентли, сообщив, что его машина вышла из строя?

— Но он ничего не сделал… Подождите! Он просто побежал наверх вызвать по телефону такси.

— Верно. Но что еще находилось на том же этаже, как указал полковник после нашего приезда и как только что указал я?

— Наши спальни, и в них — багаж! — Лицо Морин прояснилось. — Но неужели Билл…

— Разумеется. Он действительно заказал по телефону такси. Но ему нужно было спешить на тот случай, если кто-нибудь захочет распаковать вещи. За несколько секунд он ухитрился пробраться в мою спальню, открыть мой чемодан своим дубликатом ключа, достать инструменты и сундук и запереть чемодан снова. После этого, тупоголовые вы мои, он подвесил сложенный сундук за крючок на спину своего пиджака под плащом. Обернутые тканью инструменты — не слишком громоздкие — также отправились под плащ, где он придерживал их сбоку рукой сквозь боковой карман. Потом он спокойно спустился вниз.

Но это не все! Билл не мог влезть в такси и уехать на глазах у всех нас: ему бы пришлось сесть на картонный сундук, который тут же сломался бы на куски. Он был вынужден дожидаться темноты, чтобы незаметно отстегнуть сундук и положить его на сиденье машины.

Поэтому битых два часа, пока водитель такси спал, Билл стоял здесь у балюстрады с сундуком и инструментами под плащом, дружески беседуя о приключениях Железного Сундука и прибытии Колльера. Уверяю вас, я уже подозревал его. Но мне и в голову не приходило, что ему хватит наглости проделать такое, как я не догадывался и о вещах, подложенных в мой чемодан. До сих пор представляю себе простодушную физиономию Бентли с сардонической усмешкой в уголках глаз…

Когда стемнело достаточно, Билл простился с нами. Я предложил отвезти его, чтобы присматривать за ним, но он уехал в такси передать вещи Колльеру, а потом встретиться с женой, которая, между прочим, сказала, что должна встретиться с ним.

— Ловко проделано! — невольно вырвалось у Морин.

Дюрок что-то буркнул.

Г. М. взглядом заставил обоих умолкнуть.

— Теперь вернемся к роковой ночи ограбления магазина Бернштейна, когда я понял, что Бентли — наш человек. Кстати, кто-нибудь знает турка по имени Абдул Юсуф?

Дюрок снова что-то проворчал, а Морин покачала головой.

— Ну, вы и не должны его знать. Он всего лишь деталь фона — важны лишь его показания. Юсуф — турок, но всегда носит арабский бурнус с остроконечным капюшоном. У него лицензия на торговлю мятным чаем на верхушке старой башни у соединения Средиземного моря с гаванью.