Выражение лица Альвареса было не столько сердитым, сколько озадаченным.

— Умру? Но какое это имеет значение, если я сначала изобью, а потом арестую вот этого… — Его правая рука, все еще держащая короткоствольный кольт, яростно ткнула им в сторону Колльера. Внезапно в его глазах что-то мелькнуло. — Морин… — начал он и умолк.

Пола, опустившаяся рядом с ним на колени, поднялась. Так как она вытерла окровавленные руки о слаксы и откинула ими волосы с лица, вид у нее был довольно дикий.

— Морин поймет, — сказала Пола.

— Сэр Генри, — мягко произнес Альварес, — вы вынуждаете меня напомнить вам, что здесь все еще командую я. — Он закашлялся. — Билл!

— Да, старина?

— Будьте так любезны, — официальным тоном обратился Альварес к Г. М., — подняться на штабель, взять у Билла «уэбли» и держать Колльера под прицелом, пока я поговорю с Биллом наедине. Если Колльер попытается бежать, стреляйте ему в голову. Уверен, сэр, что вы понимаете всю необходимость подобных мер.

Г. М. должен был как-то облегчить душу.

— Это не необходимость, а удовольствие! — рявкнул он во весь голос.

С трудом взобравшись на штабель ковров, Г. М. пробормотал Биллу какие-то указания и забрал у него револьвер. Билл спрыгнул на пол.

Альварес стоял прямо, все еще держа в левой руке брезентовую сумку.

— Прежде всего, Билл, — сказал он, — я хочу, чтобы ты не обращал внимания на то, что говорит сэр Генри.

— Хуан, мне все это не нравится. Что именно он говорит?

— Он думает, что я серьезно ранен, но это чепуха. — Улыбаясь, Альварес схватил правой рукой Билла за руку. — Посмотри на этот штабель ковров. Это настоящий ринг размером двадцать квадратных футов. И к тому же твердый, как асфальт, верно?

— Да, но…

— Я собираюсь избить его, — процедил сквозь зубы Альварес, кивнув в сторону Колльера.

Он бросил сумку на пол. Шнурок развязался, и оттуда выпала боксерская перчатка — очевидно, одна из пары.

— Я ранен? — Альварес улыбнулся. — Чушь! Смотри на меня!

Выпрямившись, он начал изображать хук слева. Его левое плечо приподнялось, а рука метнулась вперед одновременно с левой ногой.

Внезапно Альварес остановился. Дело было не в резкой боли в плече — против этого он бы не возражал, — но рука отказывалась повиноваться. Он упал бы лицом вниз, если бы Билл не подхватил его.

— Полегче, старина.

Альварес посмотрел на свою левую руку и медленно опустил ее.

— Я не могу этого сделать! — в ужасе прошептал он.

Хотя Билл крепко держал его, Альварес, снова попытавшись имитировать удар, снова потерпел неудачу.

Его рот задрожал, словно у паралитика, потом лицо стало бесстрастным и неподвижным, как у индейца. Но он не мог контролировать взгляд, в котором застыли мука, унижение и стыд.

Лицо Билла казалось деревянным, если не считать покрасневших скул и выражения глаз, которые он тут же опустил.

Только Пола, стоявшая лицом к нему, ощущала гнев, жалость и сочувствие, кипящие в его сердце.

— Слушай, старина, — откашлявшись, заговорил Билл. — Хочешь, я тебя заменю?

Альварес повернулся.

— Ты? — неуверенно спросил он.

— Да.

— Мне трудно объяснить. — Альварес схватил Билла за руку. — Это звучит слишком глупо. Но видеть Колльера побежденным другим спортсменом было бы так же здорово, как избить его собственноручно. Ты сможешь с ним справиться, Билл?

— Не знаю, — ответил Билл, вытирая рот тыльной стороной левой ладони. — Возможно, у меня нет никаких шансов. Но я постараюсь.

Он сбросил пиджак и галстук, швырнув их на пол. У Альвареса начался жар, хотя он не замечал этого. Он почти бредил.

— Слушай! — прошептал он. — Сегодня у портного Хэммонд сказал кое-что. Не могу вспомнить… Что-то вроде того: «Есть только один тип любителя, способный победить Колльера в короткой схватке, — громила, кто может наносить сильные удары не хуже самого Колльера».

Билл посмотрел на свои руки, расправляя пальцы.

— Погоди! — настаивал Альварес, словно стараясь выиграть время. — Ты знаешь, в чем его сила и в чем слабость. Это тебе поможет. Помнишь, что ты слышал по телефону?

— Как ни странно, помню.

— Теперь послушай мой совет. Не позволяй ему долго прыгать вокруг тебя — наноси удар и отскакивай. Возможно, он медлительный, но, ради бога, берегись его ударов!

— Постараюсь.

— У тебя тоже неплохой удар — особенно кросс правой. Важно выбрать подходящий момент. Помни: схватка должна быть короткой, иначе тебе несдобровать. Если я увижу благоприятную возможность, то крикну: «Давай!» Тогда бей изо всех сил. — Жар усиливался. — Не помню, что я хотел сказать еще…

— Я все понял.

— Подожди. Забыл… Я должен принести кое-что для себя!

— Хуан! — воскликнула Пола. — Куда вы идете?

— Сейчас вернусь!

Расправив плечи, Альварес скованным шагом двинулся к открытому пространству справа.

За все это время ни Г. М., ни Колльер не произнесли ни слова, стоя неподвижно футах в восьми друг от друга. Пола и Билл не могли видеть лица Г. М. — возможно, это было к лучшему, так как оно напугало даже Г.В. Колльера. Но они слышали резкий щелчок, когда большой палец Г. М. взвел курок «уэбли», который теперь мог выстрелить при малейшем давлении. Он опустил дуло таким образом, чтобы нуля 45-го калибра угодила Колльеру куда ниже пояса; его указательный палец плясал на спусковом крючке.

Глядя на Билла, Пола чувствовала, как ее жалость и сочувствие Альваресу сменяются страхом. Когда Альварес отошел, она подбежала к Биллу, обняла его и опустила голову ему на грудь.

— Не делай этого! — зашептала Пола. — Ты не должен драться с ним, Билл! Я не позволю тебе!

Билл осторожно приподнял ее подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Что с твоими волосами, сокровище мое? Они все в крови.

— Билл! — лихорадочно продолжала Пола. — Ты много боксировал, но никогда не уделял этому особого внимания. Этот человек — профессионал. Он искалечит тебя.

— Прости, дорогая, но я должен это сделать.

— Почему?

Наклонившись, Билл поцеловал ее волосы. Пола чувствовала его быстрое, но тяжелое сердцебиение. Таким тихим голосом он говорил только об их будущем, их планах после его ухода в отставку, их любви.

— Я должен победить. У меня нет иного выхода.

Пола плакала, не стесняясь. Она вскинула голову, чтобы видеть лицо Билла, хотя слезы заливали ей глаза.

— Хорошо, — произнесла она сдавленным голосом и крепче обняла его. — Тогда иди и разделайся с ним!

Альварес вернулся, отыскав высокий квадратный стол с толстыми ножками черного дерева и мозаичной крышкой, который он велел Биллу придвинуть к краю ринга. Высота стола и штабеля была почти одинаковой.

— Помоги мне взобраться на стол, — попросил Альварес. Выражение его лица заставило вспомнить судью-вешателя. — У тебя есть еще патроны для «уэбли»? — холодно осведомился он, глядя на Билла с крышки стола. Билл порылся в сброшенном пиджаке и передал Альваресу горсть патронов, которую тот положил в карман. — Теперь возьми «уэбли» у сэра Генри и передай мне. В кольте осталась одна пуля, и я смогу помешать Колльеру сбежать.

Билл вскочил на штабель и что-то пробормотал Г. М., который вручил ему револьвер. Старик, несомненно, догадался о том, что должно произойти. Он подошел к правому краю ковра и остановился, упершись кулаками в бока.

Спрыгнув вниз, Билл вложил «уэбли» в левую руку Альвареса. Засунув боксерские перчатки назад в брезентовую сумку, он взял ее с собой, когда вернулся на штабель и встал рядом с Г. М.

— А теперь, мистер Колльер, мы разберемся с вами, — послышался голос Альвареса.

Колльер стоял в одиночестве посреди ковра, расставив ноги, спиной к так называемому «серванту» с зеркалом.

Лицо Колльера казалось восковым. Он забыл покрасить брови, которые оставались рыжими. Угол верхней губы слегка приподнялся.

— Никак снова умник, — устало произнес он, обращаясь к невидимому компаньону. — Это солдат, который всегда хочет драться. Я дважды огрел его дубинкой и всадил в него нулю, а ему все мало. Но теперь он не сможет драться даже с плюшевым мишкой.