— Потому что… — Хатауэй снова замолчал, но уже по другой причине.

Вначале он просто смотрел в сторону «Отель дю Рон», но затем его взгляд стал внимательнее. К отелю подъехала полицейская машина и остановилась у входа. Из нее вышли Филип Ферье, месье Гюстав Обертен и доктор Гидеон Фелл.

Брайан понял, что последние двое приехали, чтобы допросить Хатауэя, а это означало, что очень скоро очередь дойдет и до Одри. Он непроизвольно поднял глаза, чтобы увидеть светящиеся окна своей гостиной на шестом этаже дома, стоящего напротив.

Однако окна гостиной были темны, как и все остальные окна его квартиры.

Брайана охватила тихая паника. Пересчитав все окна вдоль и поперек, он убедился, что не ошибся: это была его квартира и его окна. Он сам на мгновение погрузился в подобную пустоту.

Хатауэй, протянув к нему руку, протараторил какой-то вопрос, но Брайан его не слышал. Не замечая ничего вокруг и не отрывая взгляда от окон, он побежал через улицу наперерез какой-то машине, которая подала оглушительный сигнал, прежде чем его пропустить.

Вбежав в дом и уже добравшись до лифта, Брайан вдруг вспомнил вопрос, который с самого утра собирался задать Хатауэю, но конечно же забыл это сделать.

Однако теперь было не до него. К беспокойству об Одри добавилось еще одно: уже находясь в коридоре шестого этажа, он засунул руку в карман, чтобы достать ключ от наружной двери квартиры, и с ужасом обнаружил, что его там нет.

Дурак! Идиот!

Брайан вспомнил, что положил ключ для мадам Дюваллон на переносной бар и не удосужился взять его оттуда. А когда спустился вниз за чемоданом Одри, о котором, кстати, снова забыл в суматохе встречи с Хатауэем, автоматический замок захлопнулся, и теперь, если с Одри что-то случилось…

Брайан замер. Он стоял в знакомом коридоре, в котором витали ароматы самых разных блюд; вокруг ощущалось присутствие людей, хотя он ни разу ни с кем из них не встречался. Из некоторых квартир доносились приглушенные звуки работающего телевизора — Брайан знал, что это был именно телевизор, а не радио, по более резкому и тяжелому звуку.

Если что-то случилось с Одри…

— Чушь! — громко произнес он.

Он нажал на дверной звонок и не отпускал палец несколько секунд, прислушиваясь к шуму внутри. Затем позвал Одри по имени, но не уловил ни звука голоса, ни шума шагов.

Первая мысль, что Ева Ферье могла вернуться и забрать с собой во тьму Одри, была просто патологической и совершенно ему несвойственной. Взявшись за ручку двери, он стал вертеть и толкать ее. И дверь неожиданно поддалась. Брайан буквально влетел в темную прихожую.

Дверь была заперта, но не на задвижку, пружинка осталась в открытом положении. Очевидно, это сделала сама Одри, которая могла незаметно выйти из дома, пока он разговаривал с Хатауэем. Брайан заметался по квартире, зажигая повсюду свет и постепенно убеждаясь, что, скорее всего, так все и произошло. А войдя в ванную, нашел там подтверждающее тему сообщение, написанное губной помадой на зеркале туалетного столика: «Я тоже тебя люблю. Прости меня, пожалуйста, за то, что я собираюсь сделать».

В открытые окна квартиры доносилась какофония из пронзительных звуков ночного города и шума стремительных вод реки. Брайан вернулся в гостиную.

Здесь все оставалось по-прежнему, в том числе и стаканы, из которых они пили вместе с Одри, но вдруг безумный взгляд Брайана остановился на телефоне. Хотя на первый взгляд могло показаться, что аппарат стоял на старом месте, все же маленький блокнот рядом с ним был чуть сдвинут в сторону.

В блокноте не было никаких записей и пометок, но когда Брайан поднес его к лампе и немного наклонил, то проступили очертания слов, написанных твердым карандашом на оторванном тонком листке.

Он взял со стола тупой карандаш с мягким грифелем и, положив блокнот на стол, легкими движениями стал заштриховывать поверхность листа до тех пор, пока не проявилась запись: «Десмонд Ферье. Десмонд Ферье. Десмонд Ферье».

Должно быть, Одри трижды написала это имя, сидя у телефона, излив на бумагу то, что было у нее на уме. Он почти явственно видел, как она писала это, ожидая ответа оттуда, куда звонила.

Серая штриховка спускалась вниз по листу, и вдруг посередине страницы появился твердо написанный адрес, который ей, вероятно, сообщили по телефону. Все слова были подчеркнуты:

«Пещера ведьм» Улица Жана Жанвье. 16 двадцать минут».

Больше на листке ничего не было.

«Пещера ведьм»… «Пещера ведьм»… И вдруг Брайан вспомнил, где уже слышал это название.

Он вырвал листок и положил его в карман. Взглянув на черно-белый набросок Одри Пейдж, печально смотревшей на него со стены между двумя окнами, Брайан не стал ее бранить за импульсивность, но и восхищаться стремлением взглянуть в лицо опасности, даже испытывая при этом смертельный страх, тоже не мог. В памяти всплыло предупреждение доктора Фелла: «Мне, к несчастью, не удалось предотвратить одну трагедию. Вторая не должна произойти».

Именно в этот момент раздался требовательный звонок в дверь, пробившийся сквозь мысли Брайана и заставивший его подпрыгнуть со стула, на котором он сидел.

Это могла быть только полиция.

Если бы в квартире был запасный выход, он заперся бы изнутри. Нет, они не смогут помешать ему встретиться с Одри. С другой стороны, они не должны узнать адреса до тех пор, пока он сам не разберется, что Одри собиралась сделать.

Звонок продолжал пронзительно звенеть, действуя на нервы. Вероятно, доктор Фелл и месье Обертен заметили его, так же как и он их. Теперь ему вряд ли можно сделать вид, что его нет дома, и нет никакого другого способа выйти отсюда, как только через эту дребезжащую дверь.

Однако, открыв ее, Брайан обнаружил, что это вовсе не полиция, а Паула Кэтфорд, казавшаяся сегодня чуть менее благожелательной и симпатичной, чем обычно. Мгновение постояв в нерешительности у входа, она безо всякого приглашения энергично шагнула в прихожую, оттеснив Брайана.

— Простите мне это вторжение, мистер Иннес, — произнесла Паула, меряя шагами прихожую. — Мне очень жаль, но я должна встретиться с ней. Где она?

— Если вы имеете в виду Одри…

— Пожалуйста, прошу вас! Ну конечно же я имею в виду Одри! Только не говорите мне, что ее здесь нет. Ей больше некуда было деться.

— Так решил бы всякий, — с горечью проговорил Брайан, — но на самом деле все обстоит иначе: она действительно была здесь, но ушла.

— Куда?

— Не знаю. К сожалению, мне тоже надо идти, причем немедленно. Не хочу показаться негостеприимным, но вы извините меня?

— Нет, я не могу извинить вас. Убийство не шутка; среди нас психически больной человек; полиция уже близка к аресту.

— По-вашему, я этого не знаю? В любом случае, что вам нужно от Одри?

— Мистер Иннес, зачем она совсем недавно звонила Десмонду Ферье?

Брайан взглянул на часы, стоявшие на книжной полке. Было уже почти десять минут десятого — намного больше, чем он ожидал.

— Совершенно случайно, — продолжала Паула, — я сняла трубку параллельного аппарата и услышала их разговор. Это так просто: на вилле много параллельных аппаратов. Конечно, я тут же положила трубку. Но зачем она звонила ему? Почему Десмонд уехал?

Паула, по крайней мере, не представляла опасности. Часы тикали все более настойчиво. Наконец Брайан решился:

— Я могу сказать вам то, что думаю сам, но в ответ вы тоже должны мне сказать кое-что.

— Все, что угодно, поверьте мне! О, все, что угодно!

— Что на самом деле представляет собой «Пещера ведьм»? Ферье действительно обедал там прошлой ночью?

— Я… я… простите?

— Ферье говорил, что обедал там, хотя и добавил: «Если это можно назвать обедом». Не похоже, чтобы это было название ресторана. Кроме того, он считал, что я почему-то должен тоже знать это место.

— «Пещера ведьм»? — встревоженно произнесла Паула. — Так это они туда отправились с Одри?

— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— «Пещера ведьм»! Это на улице Жана Жанвье, следом за той, на которой находится ратуша в старом городе. Поэтому Десмонд и сказал, что вы должны знать это место. Он пошутил.