Не знаю, где как, но наши синедольские селяне (да, пожалуй, и горожане!) от вещуний и магов старались держаться подальше, так, чисто на всякий случай. Даже к знахарям старались не обращаться до последней возможности, довольствуясь полуграмотными бабками или, если повезет, простыми травниками. К слову сказать, именно поэтому на нашу долю обычно оставались самые тяжелые, самые запущенные хвори, немочи и моровые поветрия.

Бывало, конечно, и иначе: люди привыкали к поселившемуся неподалёку колдуну, переставали относиться к нему как к постоянному источнику повышенной опасности и принимались обращаться к нему за всякой малостью. Так, жители сел окрест Черного Леса не раздумывали долго, прежде чем позвать меня к заболевшему ребенку или попросить зачаровать охотничью снасть. Но это, скорее, было исключением, подтверждающим, как известно, всякое правило. К тому же, не стоит забывать, сколько лет прожила с людьми бок обок бабушка Полеля, постепенно приучая их к той мысли, что от своей родной Бабы Яги вреда нет, зато проку – куча.

Здешнего мага односельчане, похоже, особо не жаловали, на слово ему не верили. Нынче же начали кусать локти, поскольку он очень не вовремя исчез, а самостоятельно идти искать какого-то мифического Медника страшно и вообще дураков нет. Но и все иные способы справиться с напастью уже перепробованы.

- Говорят, что Старый Медник хоть и суров, но справедлив, - продолжил тем временем свою агитацию Васой. – С плеча не рубит. С ним можно договориться.

Ну-ну. В переводе с селянского на общечеловеческий это означало следующее: у явившегося с визитом будет ровно полторы секунды на изложение просьбы, прежде чем в него залепят хорошим боевым заклинанием. Поэтому просьбу лучше выбирать посмертную.

- Боюсь, Васой Замятич, что мне вашего Старого Медника вряд ли удастся разыскать и с ним договориться, - вкрадчиво сказала я. – Тем более что мне, всё-таки, надо выяснить, отчего вымерло несколько деревень, а не кто там свистнул олово из сарая.

- А разве одно с другим не связано? – искренне удивился кузнец.

М-да… правда в его словах, в общем-то, проглядывала. Может, связано, а может, и нет. Но моя интуиция, собственно, тоже настойчиво намекала, что рыть надо именно в этом направлении. Тем более что никаких других идей у меня всё равно не было.

- И что же, известно, где этого Медника найти? – хмуро поинтересовалась я. Несмотря на интуицию с ее тоненьким неуверенным голоском, какой-то невразумительный престарелый алхимик представлялся мне персоной крайне сомнительной.

- Да как вам сказать, госпожа знахарка… точно и не знаю, но наш колдун говаривал, что где-то у подножья Синих Гор его искать надобно.

Я не удержалась и хмыкнула. И что это у нас всё такое синее-синее? Ну ладно, Синедолия. Лён у нас является одной из ведущих сельскохозяйственных культур, и в период его цветения широкие долины, разделенные невысокими холмистыми грядами, переливаются всеми оттенками голубого, синего и сиреневого. В луговом разнотравье пастбищ тоже почему-то преобладают растения с цветами синей гаммы. Судя по всему, отсюда и пошло название нашего княжества. Но у нас же ещё имеются села Синий Луг и Синцы, Большое Синее озеро и Малое Синее озеро, речка Синюха, порубежная крепость Синий Клюв и заповедная Синяя Роща неподалёку от Преславицы. И это только то, что я знаю! А теперь ещё Синие Горы.

Гримасы топонимики какие-то, ей-богу! Только наш Черный Лес выбивается из всеобщей цветовой вакханалии.

У кузнечного старшины сыскалась довольно подробная (и современная) карта на вощеной тряпочке, над которой мы и склонились. Хвала Богам, за новоявленными Синими Горами не надо было отправляться на другой край света: искомое место находилось на западных рубежах Синедолии и являлось частью могучей гряды Западных Гор, к которым мы и так направлялись. Как посулил хозяин, крайне довольный тем, что подбил хоть кого-то на провалившуюся было авантюру, езды верхами туда было три, от силы четыре дня: по наезженной тропе на закат, пока не доберемся до предгорий, а там повернуть на полдень и спускаться вдоль русла речки Пиляйки. Вот ты и на месте!

Ну, что ж? Иметь хоть какую-то цель путешествия всё-таки лучше, чем идти наобум, авось повезет.

Выезд пришлось отложить до следующего утра. Надо было приготовить снадобье для Зарёнки, уже в первый раз покормившей своего малыша, а также купить упряжь взамен украденной и припасы в дорогу. К тому же выяснилось, что помимо седел исчезла одна из наших дорожных сумок, в которой лежало моё одеяло и кое-какой запас трав. Ванька попытался впасть по этому поводу в транс, но я не дала. К счастью, травницы из Истопок никуда не сбежали, так что ущерб был восполним.

Наотрез отказавшись взять седла «просто так» у Васоя Замятича, я решительно направилась за покупками в ближайшую шорную мастерскую. Однако я недооценила исполненного благодарности и неловкости кузнечного старшину. Васой отправился со мной и протащил через полдеревни, презрительно проигнорировав облюбованного мною мастера. Пока я перебирала седла и разговаривала с шорником, он сидел в углу и участия в беседе вроде и не принимал, правда, пыхтел, фыркал и отдувался так, будто перед этим полдня носился галопом вокруг села. В результате два неновых, но добротных и даже не особо потертых комплекта упряжи обошлись мне в настолько скромную сумму, что я подозрительно уставилась на кузнеца и на шорника, упорно делающих вид, что они едва знакомы и вообще им некогда. Пробормотав что-то невнятное и велев доставить обновки к нему на двор, Васой быстренько закруглился и, крепко ухватив меня за локоть, поволок к травницам.

Смуглая темноволосая молодая женщина с готовностью разложила передо мной свои душистые богатства. Набор трав у неё был не особо обширный, но все растения оказались правильно собранными и безупречно сохраненными. Мне удалось подыскать замену для большей части пропавших запасов, и даже прикупить несколько баночек с готовыми зельями – в дороге пригодятся. Кроме того, я договорилась, что она будет через день готовить для Зарёнки свежее снадобье по моему рецепту – только травы, никаких заклинаний, я помнила, что местные травницы с магией не в ладу.

В тот вечер я засыпала с трудом. На соседней лавке уютно посапывал чисто вымытый и сытый Ванятка; Степка, успешно притворяющийся обыкновенным крысоловом, которого придурочная хозяйка из непонятной прихоти тащит с собой за тридевять земель, свернулся клубком у него в ногах. Лошади были накормлены и ухожены, Горыныч, благоразумно обосновавшийся вместе с ними на конюшне, тоже доволен жизнью. Вроде, всё в порядке. Но я долго ворочалась под легким теплым одеялом – подарком хозяйки, изготовленным ею собственноручно, а перед моим мысленным взором уже начала разматываться бесконечная дорога. Небольшая светлица в доме кузнечного старшины казалась последним островком покоя на нашем пути.

Мне было страшно. Я боялась дальней дороги, её тягот, холода, опасностей, подстерегавших нас за каждым кустом, моей собственной неопытности и незнания; пугала неопределенность наших целей, невозможность рассчитывать на чью-либо поддержку и помощь. Словом, как в сказке: «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». А мне можно ещё и добавить: «найди того, не знаю кого, попроси о том, не знаю о чём». Я чувствовала себя бестолковой и неумелой, лишь по глупости и самонадеянности взвалившей на себя неподъемный груз ответственности.

Но ни за что на свете я не согласилась бы отказаться от этой ноши и вновь оказаться в своем привычном уютном мирке, гармоничном и безопасном. Я была готова принести любые жертвы, чтобы сохранить мой милый мирок в неприкосновенности, защитить его от надвигающейся беды; и, к моему изумлению, каждый шаг прочь каким-то образом делал меня, прежде слабую и несмелую, сильнее. Каждой частичкой своего тела я впитывала Большой Мир.

Он был благосклонен ко мне, этот Мир, признавая и уважая мои новые силы и навыки.

Он пока не бил с носка, давал время осмотреться, приспособиться, приладиться к нему, поворачиваясь то одной стороной, то другой, не наваливаясь, не норовя сокрушить.