Литмир - Электронная Библиотека

Пустынная улица, валяющаяся там и сям упряжь, пустая телега, стоящая посреди дороги, распахнутые настежь и поскрипывающие на ветру калитки и двери изб, слепо глядящих на нас слюдяными темными окнами, пустая, без колоколов, колокольня храма, нигде ни звука, ни огонька, - словом, всё так же, как и в Мутных Бродах. Нигде никто не переговаривался, не кричал, не ругался, не мычал, не хрюкал, не блеял, не кудахтал и не лаял. И даже не каркал.

Ванька испуганно озирался, судорожно вцепившись в свой самострел. Кот и грач вдвоем сидели на лошадиной спине. Степкины пышные белые усы стояли дыбом, а уши, напротив, были плотно прижаты к голове. Мы с Тинкой, как самые опытные, старались сохранять присутствие духа, но получалось не очень. Отчаянно хотелось завизжать и побежать, куда глаза глядят. Меня лично останавливало только то соображение, что из укромного местечка на нас запросто могли глядеть ещё чьи-нибудь глаза, причём голодные.

Отыскать избу, пригодную для ночлега, оказалось делом нелегким. Беда, судя по всему, случилась в обеденное время. В каждом доме мы натыкались на остатки протухшие съестного, источавшие сильнейшую вонь, и тучи мух. Этим было всё равно, и дурные предчувствия их не одолевали.

В конце концов, мы остановили свой выбор на небольшой избе, хозяева которой в тот злополучный день не готовили мясного. По этой причине она не провоняла тухлятиной, да и насекомых в ней было поменьше.

В кухонном ларе обнаружились приличные запасы гречи, которые я, не тратя попусту наши дорожные припасы, пустила в дело. Хвала богам, топить печь и готовить я, проведя столько лет за широкой спиной хозяйственного Микеши, не разучилась, сказалась тетки-Бронина выучка. На кашу, по крайней мере, её хватило. Приправленная салом духовитая гречка получилась отменно и быстро исчезла в наших голодных ртах вместе с пирогами, которыми нас снабдил домовой. Степка благополучно позабыл про то, что он – хищник, и даже Горыныч, успевший наклеваться мух, присоединился к нам. Исключение явила собой Тинка, в распоряжении которой было достаточно овса и сена. По традиции этих мест, загоны для скота располагались под одной крышей с жилыми помещениями для хозяев, что нас очень порадовало: на тот случай, если ночью придется отбиваться (или удирать) от непрошеных гостей, держаться стоило поближе друг к другу.

Ночь, на наше счастье, прошла спокойно. Никто нами не интересовался, никто нас не беспокоил. Правда, Ванятка тщательно опутал место нашего ночлега своей знаменитой веревкой. Даже для Тинки нашелся кусок по размеру.

Сторожить мы договорились по очереди. Первыми на вахту заступили кот и грач, которые всё-таки большую часть дня ехали на лошадиной спине, а не шагали пешком. Они устроились в углу и принялись там возиться и шепотом переругиваться, но нам с Ванькой было на это наплевать. Уставший парнишка заснул, не успев донести голову до подушки. По-моему, он дожевывал кашу уже с закрытыми глазами.

Я тоже лишь немного поворочалась на непривычно жесткой лавке. Но сон не принес мне ожидаемого облегчения. Едва я провалилась в темный водоворот ночных видений, как стаи неизвестных мне крупных темно-серых птиц бросились в атаку, прицельно выпуская по мне залпы огненных плевков. Сперва я пыталась уворачиваться, затем попробовала ловить их на оборонное заклинание и отбрасывать прочь. Однако упрямые твари не отступали. Постепенно их внешний облик начал меняться: зазубренные клювы вытянулись и превратились в зубастые морды, крылья увеличились, между ними выросли островерхие гребни, хвосты удлинились и вместо перьев покрылись глянцевой чешуей и шипами. И вот на меня уже надвигалась стая огнедышащих драконов, злобно молотивших крыльями воздух. Раскаленные струи с ревом вылетали из распахнутых клыкастых пастей. Спасения от этой огненной стены не было. Я попыталась отступить назад, чтобы укрыться за оплавленными бурыми валунами, но внезапно мои ноги потеряли опору, и я с отчаянным криком полетела в открывшуюся за камнями пропасть…

Лавка была жесткая, но пол ещё жестче. Морщась от боли и потирая ушибленные части тела (особенно досталось одной из них…), я, цепляясь за стену и кряхтя, сумела подняться. Ощущение было такое, будто я и впрямь грохнулась не с лавки, а пролетела, по крайней мере, саженей пять. За окном уже начало светать, Ванька сладко сопел, завернувшись с головой в свое лохматое одеяло, а за моими маневрами внимательно следили две пары глаз – желтые с вертикальными зрачками кошачьи и темные круглые птичьи, в которых тускло отражался отсвет занимающегося дня.

- О, Слав, так это тебе лавры Горыныча покоя не дают? – с фальшивым участием поинтересовался кот. – Записываемся на курсы молодого грача?

Сам Горыныч совершенно несолидно трясся от смеха.

- Прежде всего, молодой грач должен научиться искать червяков! Потом – летать! – ехидно каркнул он. Сладкая парочка заржала. Я кинула в них шапкой, но не попала.

- Ладно, Слав, не сердись, - отсмеявшись, сказал кот. – Ты так крутилась во сне, что просто не могла не свалиться. Мы с Горынычем хотели было поспорить, брякнешься ты или нет, но не вышло.

- Почему? – хмуро поинтересовалась я. Вот ведь заразы!

- Никто не хотел ставить на то, что ты удержишься на лавке, - довольно прохрипел грач.

Я махнула на них рукой. Пусть веселятся.

- А вы мне скажите, - зевнула я, кутаясь в одеяло, - что же это вы меня не разбудили? После полуночи ведь настал мой черед сторожить.

- Да уж ладно, Слав, - великодушно махнул лапой Степка, - мы с Горынычем так рассудили, что нам можно и днем выспаться на Тинкиной спине. А вот вы с Ванькой весь день шагали, устали. Что вас будить, подумали мы. Нам посторожить нетрудно.

Я растрогалась. Ну, надо же, какие заботливые! Не зря они с нами отправились!

Пока я предавалась умилению, кот подобрался поближе, проникновенно заглянул мне в глаза и ласково промурлыкал:

- Ну, так как, отдашь сало?

Увернувшись под язвительным взглядом грача от брошенного мною сапога и нырнув за печь, кот принялся оттуда ворчать. Время от времени можно было разобрать отдельные слова, типа «злые люди», «неблагодарная», «жадина» и тому подобное. Отсмеявшись и вытерев слезы, я покаянным голосом пообещала:

- Степ, всё не отдам, но премия тебе будет.

Обрадованный кот полез из-за печки целоваться. Чтобы избежать Стёпкиных перепачканных в пыли усов, пришлось отправить его проведать нашу лошадку. Затем я разбудила Ваняту, мы наскоро позавтракали остатками вчерашних пирогов, запивая их отваром листьев мяты и малины, я приладила Тинке на спину седло и поклажу, и мы отправились в путь. С собой я прихватила пару торб с отборным овсом из хозяйской кладовки, за что щепетильный Горыныч обозвал меня мародером. Мы с ним немного повздорили, но быстро помирились, когда я сумела доказать, что это вовсе и не мародерство, а лишь скромная контрибуция на общее дело.

На улице, несмотря на утреннее солнце, подернутое сегодня слабой дымкой, оказалось гораздо холоднее, нежели накануне. Резкий ледяной ветер норовил забраться к нам за пазуху, и Ванька уже не делал попыток расстаться с меховым кожухом. Степан съежился в седле, распушив для тепла шерсть. Мальчик сперва сочувственно посматривал на озябшего кота, а потом решительно порылся в своей котомке и, достав оттуда свалявшийся обрывок какого-то не то платка, не то одеяла, укрыл им зверька, не забыв тщательно подоткнуть края, чтобы их не трепал ветер. Обалдевший от заботы Степка даже и не подумал отказываться. Вместо этого он ткнулся головой Ванятке в руку и благодарно муркнул. Похоже, старые разногласия были окончательно похоронены.

Горыныч от аналогичного предложения отказался, но на мальчика посмотрел с уважением.

День перевалил за полдень, и солнце с подозрительной готовностью покатилось вниз под горку, когда поля закончились, и наш маленький отряд углубился в лес. Ветер утих, и мы немного расслабились. Не то, чтобы мы обвыклись с отсутствием зверья и птиц вокруг нас - вряд ли к такому вообще можно привыкнуть. Но вместе с тем можно было хотя бы особо не опасаться встречи со стаей отощавших волков.

20
{"b":"116315","o":1}