– Кажется, придется сказать вам правду, сэр, – пробормотала она как бы нехотя. – Мне дали и фургон, и лошадь… да не лошадь, сами видите, а просто старую клячу. И велели тихо убираться… вдруг у бабушки и в самом деле… это… как ее… – Она замолчала и снова испуганно посмотрела на стражника.

Тот отступил на два шага; выражение его лица переменилось.

– Что с твоей бабкой? – всполошился он. – Хочешь сказать, что болтаешь тут со мной, а у нее заразная болезнь?

– Пожалуйста, прошу вас, пропустите меня! – взмолилась Ровена. – Может, у нее еще и не чума, но…

– Что?! Чума? – ахнул стражник, бледнея. – Неужели в городе чума?

– Говорят, похоже, у нее первый случай, – кротко кивнула Ровена. – А по-моему, у нее вовсе и не чума.

– Убирайся, девица! – приказал стражник, стараясь не смотреть на фигуру в фургоне. – Чума в Йорке… а я и понятия не имел!

– Говорят, у нее все симптомы, – добавила Ровена; ее зеленые глаза вдруг зажглись греховной радостью, когда она увидела, как взволнован остановивший ее верзила. Она осмелела настолько, что попросила: – Сэр… может, вы сами взглянете на нее и подтвердите мои догадки?

– Убирайся! – грубо повторил он и сильно шлепнул коня по крупу. Когда колеса фургона прогрохотали мимо него, он поспешно отскочил в сторону.

Встревоженное животное еще долго довольно быстро трусило по мощеной дороге; Ровена склонилась вперед, сжимая в руках поводья. До нее еще не дошло, что ее дерзкий, наскоро придуманный план возымел успех. Она понимала: они ни за что не проехали бы ворота Миклгейт, не упомяни она о страшной болезни. При слове «чума» самые сильные и крепкие мужчины дрожали от страха! Несомненно, по городу поползут ужасные слухи; но тут уж ничего не поделаешь.

Она подхлестывала коня, не давая ему отдыхать до тех пор, пока Йорк не остался далеко позади и они не затрусили по почти пустынной проселочной дороге.

Наконец Ровена натянула поводья и остановила свою клячу, которая тут же повернула к Ровене длинную шею и укоризненно посмотрела на нее. Девушка тихо рассмеялась дрожащим смехом – почти всхлипнула, а потом заползла в фургон – посмотреть, не может ли она чем-нибудь помочь Эдварду Биверли. Первая часть задуманного была достигнута. Она от всей души, хотела бы, чтобы Эдвард велел ей следовать в любом направлении, только не в том, какое он указал, но понимала, что не имеет права ослушаться. Должно быть, он собирался предпринять что-то еще:

Повернув его поудобнее, она присела осмотреть его раны. Немало времени ушло на то, чтобы поменять повязку. Она испытала облегчение, увидев, что кровь, наконец, остановилась.

Эдвард прерывисто дышал; лицо у него было уже не таким мертвенно-бледным. Пока она больше ничего не могла для него сделать. Ровена села на корточки, пытаясь привести мысли в порядок и гоня от себя страх.

Что же ей делать? Без помощи врача Эдвард может умереть. А если он умрет… что тогда?

С тяжелым сердцем подобрала она поводья и цокнула языком на усталого конягу. К чему гадать? Если Эдвард Биверли умрет, все остальное утратит смысл. Отныне она связана с ним неразрывно. Если он умрет, часть ее самой умрет вместе с ним.

– Он будет жить! – процедила она сквозь зубы, а потом сердито воскликнула: – Шевелись, ленивая скотина!

– Я тебе не верю! Ты нарочно все выдумал, чтобы расстроить меня!

Изабелла Челлингтон нервно ходила взад и вперед по холодной столовой Челлингтонского замка.

Ральф вернулся в замок совсем недавно; все лицо его было в синяках и шрамах. Сразу по возвращении он отправился к Изабелле. Очевидно, его нисколько не тронул взрыв невесты. Он молча смотрел на нее в упор; наконец белокурая красавица, вспыхнув от его пристального взгляда, капризно захныкала:

– Ральф, не смотри на меня так! Я понимаю, что прежде всего должна была спросить, не больно ли тебе, – но ты так меня удивил… я потрясена! Впрочем, видимо, этого ты и хотел! Да у меня и в мыслях не было, чтобы Эдвард Биверли и… Ровена! Понятия не имела, что они знакомы. А она… Хитрая маленькая интриганка! О, я не сомневаюсь, Ральф, ты тоже обманулся ее ханжеской скромностью. Уверяю тебя, я тут ни при чем. Должно быть, она, как только увидела его, сразу заманила в ловушку. Ну, хороша!

Ральф Тиндалл смотрел на будущую жену с растущей неприязнью.

– Неужели тебе никогда не было жаль свою кузину? Ведь ты видела, как плохо с ней здесь обращаются, – заговорил он наконец. – Неужели ты не испытала к ней сочувствия, когда умерла ее мать?

Изабелла Челлингтон фыркнула и удивленно покосилась на жениха.

– Только не делай вид, Ральф, будто ты когда-нибудь вел себя иначе, – язвительно заметила она. – О, возможно, она и годилась для того, что бы украдкой целоваться в уголке! Да… я видела тебя и ее…

Изабелла осеклась, вскрикнув от боли. Ральф в два прыжка оказался возле невесты и железной хваткой схватил ее за плечи.

– С меня довольно! – прорычал он. – У Ровены хватит силы духа и смелости на десятерых таких, как ты… впрочем, ты не в состоянии даже понять ее. Ты никогда не знала настоящего горя. А вот Ровене пришлось несладко, да и впредь ее жизненный путь вовсе не будет усыпан розами. Хватит! Можно осуждать ее выбор, моя дорогая Изабелла, но не будем чернить ее! Заруби это себе на носу, если ты намерена стать моей женой.

Изабелла вырвалась и изумленно захлопала ресницами.

– Что значит «если я намерена стать твоей женой», Ральф? – прошептала она. – День нашей свадьбы уже назначен. Уж не собираешься ли ты выставить меня на посмешище? Я этого не потерплю! – добавила она, капризно топая ножкой.

Ральф Тиндалл внезапно устало вздохнул.

– Изабелла, ты выставляешь себя на посмешище без посторонней помощи, – холодно и злобно заявил он. – Не бойся, я не разорву помолвку. Но не забывай ни на миг: кроме делового соглашения, между нами ничего нет. Мой отец желает связать нас, чтобы замок Челлингтон и впредь принадлежал Тиндаллам, независимо от политической обстановки. Ты станешь моей женой и обязана будешь выполнять все мои желания. Пусть я действовал не по своей воле; но, вступив в брак, я намерен жить по своим правилам. Ты же, моя прекрасная леди, будешь плясать под мою дудку! И никогда больше не смей оскорблять Ровену.

Изабелла, ахнув, отпрянула от него, глаза ее сузились и стали похожи на щелочки. Краска отлила от ее лица.

– Ты хотел бы жениться на ней! – прошипела она. – Да-да, не отрицай, это написано у тебя на лице. Может, ты уже просил ее руки, но она тебе отказала? – Изабелла залилась истерическим хохотом. – Моя драгоценная малышка кузина отвергла сына великого полковника и сбежала с изменником! Вот что не дает тебе покоя. Она оскорбила тебя; поэтому ты в свою очередь пытаешься оскорбить меня, сообщив, что она сбежала с человеком, за которого я когда-то должна была выйти замуж…

Ральф Тиндалл влепил невесте звонкую пощечину, и Изабелла пошатнулась от удара.

– Довольно, женщина! – сквозь зубы процедил он. – Хватит испытывать мое терпение! Еще одно слово – и ты будешь жалеть о своей несдержанности до конца жизни.

Прижав руку к побагровевшей щеке, Изабелла Челлингтон горько разрыдалась. Не тронутый ее слезами, Ральф грубо продолжал:

– Мы поженимся через месяц. Если выяснится, что твой отец умер, мой отец и твоя мать, несомненно, последуют нашему примеру.

Изабелла Челлингтон смерила жениха испепеляющим взглядом.

– Жаль, что Эдвард Биверли не убил тебя, Ральф Тиндалл! – Она всхлипнула. – Ты намерен превратить мою жизнь в кошмар!

Ральф слегка отмяк; распухшие губы дернулись в циничной улыбке.

– Тебя не волнует ничто, кроме твоего личного удобства, верно, дорогая? – не спеша проговорил он. – Не бойся! Я буду избивать тебя не чаще двух раз в неделю, потому что у меня найдутся дела поважнее! Я буду следить за тем, чтобы ни один проклятый роялист не покусился на жизнь нашего лорда-протектора. Ему я предан всей душой – тебе же надлежит довольствоваться остатками. Это больше того, что ты заслуживаешь!