Развернувшись на пятках, Брэди отправился ее искать.

Марисса оказалась на кухне. Она испуганно разглядывала старинную, чуть ли не антикварную вафельницу, с шипением расплевывающую по всему столу жидкое тесто.

– Что вы тут делаете?

Марисса повернула голову и кисло улыбнулась.

– Я сделала про себя одно открытие. Оказывается, я совсем не умею готовить. Во всяком случае, я не знаю, как печь вафли.

Брэди подошел к столу и выключил вафельницу.

– А как вас вообще сюда занесло? Если вы проголодались, надо было сказать мне. Я бы вас накормил.

– Мне не хотелось вас тревожить, – оправдывалась Марисса, как нашкодившая девчонка. – И потом я выздоравливаю, так что мне надо больше двигаться.

Марисса подцепила пальцем капельку разбрызганного по столу теста и с удовольствием слизнула ее. – Я заглянула на кухню, нашла пачку смеси для вафель и эту вафельницу. Прочитала инструкции, они показались мне достаточно простыми. Тесто получилось прекрасное. Не понимаю, что я сделала не так.

Она собрала со стола еще одну порцию загубленного теста и, поднеся руку к губам Брэди, предложила ему попробовать.

– Смотрите, как вкусно!

– Нет, спасибо, – сухо отказался он.

Брать в рот ее пальцы – не самая подходящая затея, принимая во внимание выбранную им линию поведения. Он завороженно следил за движениями Мариссы, которая, недоуменно пожав плечами, принялась слизывать отвергнутое Брэди лакомство.

Едва оторвав от нее взгляд, Брэди открыл вафельницу.

– Мне кажется, что вы вылили сюда сразу всю массу. Надо же загружать по полчашки, в крайнем случае по три четверти чашки.

– Вот как, – вздохнула Марисса. – Интересно, я и раньше не умела готовить, или просто сказывается моя амнезия? Как, по-вашему?

Она в задумчивости покусывала нижнюю губу, ожидая его ответа.

– Не знаю.

Брэди потянулся через ее плечо за тряпкой, собираясь стереть остатки теста, и нечаянно коснулся ее упругой груди. Подождав, пока утихнет мгновенно вспыхнувший жар, он осведомился:

– А что, для вас это действительно важно?

– Во всяком случае, это кажется мне интересным.

Вытерев с вафельницы излишки теста, Брэди напомнил:

– Вчера вы говорили, что не хотите ничего знать о своем прошлом.

Марисса ответила ему растерянным взглядом.

– Но ведь вы, наверное, надеялись, то есть я хочу сказать, думали, что я умею готовить. Ведь это умеет любая женщина. А я не справилась.

– Ну, во-первых, готовят в наше время все-таки не все. Многие только разогревают купленные полуфабрикаты или ходят в ресторан. А потом, может быть, вы просто нечасто этим занимаетесь?

– Но почему? – в задумчивости произнесла Марисса. Она озабоченно нахмурила лоб. – Вы думаете, я всегда питалась вне дома?

Брэди наклонил голову, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Марисса, несколько минут назад я разговаривал с Томом.

– С Томом? – переспросила Марисса, явно не понимая, о ком идет речь.

– Да, с Томом Харрисом, шефом местной полиции. По номеру кредитной карточки он установил ваш адрес.

Внезапная бледность, прямо на глазах заливавшая лицо Мариссы, заставила Брэди замолчать.

– Что с вами? – озабоченно спросил он.

– Я ничего не хочу слышать, – решительно заявила она.

– Пока вы не расстроились еще сильнее, хочу вас предупредить. До сих пор не удалось установить ничего определенного. Известно только одно: вы из Далласа. В местном полицейском участке Тому обещали направить машину к вам на дом, чтобы навести справки.

– Я же сказала, что ничего не хочу знать. – В голосе Мариссы зазвучали истерические нотки.

Брэди нежно привлек ее к себе:

– Боже, Марисса! Ну почему вы не хотите признаться, чего вы боитесь? Я же чувствую, что вы это прекрасно помните.

Голос Мариссы звучал глухо, чуть слышно, потому что она уткнулась лицом в грудь Брэди.

– Меня просто не интересует, что было там, в прошлой жизни. Ну почему вы не хотите мне поверить? Я люблю вас.

Он ощущал волнующий трепет ее женственного тела. И его отклик не поддавался контролю. Марисса нежно обвила руками его шею, но Брэди решительно высвободился из ее объятий и отступил назад.

– Не надо. Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим, – не слишком уверенно сказал он.

– Ну почему? По отношению ко мне это было бы вполне справедливо. Я хочу этого.

– В момент аварии вы пережили шок и лишились всех защитных механизмов, данных вам природой и приобретенных в течение жизни. И я не могу пользоваться вашей беспомощностью. Постарайтесь это понять.

Марисса подняла на него глаза и принялась внимательно рассматривать его лицо. Она почувствовала, что Брэди тяжело дается холодная рассудочность.

– Я понимаю: вы очень благородный человек, – серьезно сказала она.

– Я человек. И этого достаточно. Не надо давать мне какие-то характеристики. – Она серьезно слушала, и эта ее серьезность тронула его, но он тут же постарался переключиться на другое.

– Я далек от героизма, – взволнованно продолжил Брэди. – Я поступил так, как и любой другой мужчина, случись ему оказаться на моем месте. Вы нуждались в помощи, и я попытался ее оказать. Я пустил вас в дом и сделал что мог. Вот и все. Здесь больше не о чем говорить.

– Может быть, и не о чем. Но на этом наша история не кончилась. Я полюбила вас. Это произошло быстро, но не сразу. Вы подобрали меня совершенно беспомощную. Вы заботились обо мне. Вы провели со мной ночь, утешая и оберегая меня, вы давали мне лекарства, кормили меня, мыли мне голову. Вы целовали меня, и я поняла, что встретила человека, которому могу доверить себя, свою жизнь, свое будущее. Я почувствовала, что полюбила вас.

За окном слышалось монотонное шуршание дождя. Брэди не знал, что делать дальше. Настойчивость Мариссы стала для него тяжелым испытанием. Он молчал, стараясь не смотреть на Мариссу. Но и закрыв глаза, он не мог не замечать ее слез: в голосе женщины отчетливо слышалось рыдание.

– Я проявил обычное сострадание. Оно недорого мне стоило. К тому же мне пришлось ухаживать за вами всего двое суток. Это весьма зыбкое основание для любви.

– Может быть, оно и не так надежно, – согласилась Марисса. – Но я убеждена, далеко не всем удается испытать ту нежность и любовь, которые окружали меня здесь, в вашем прекрасном доме.

– Нежность и любовь, это иллюзия, Марисса, я же предупреждал вас, – решительно перебил ее Брэди.

– Знаю, знаю, – отозвалась Марисса упавшим голосом. – Вы уже говорили, что лишены и нежности, и доброты. Но может быть, вы такой для других. Сейчас же речь идет о вас и обо мне. И хотя это почему-то раздражает вас, я все-таки скажу… Пусть я сейчас не помню своего прошлого. Тем не менее я уверена: никто, никогда не был так добр ко мне, как вы. Я понимаю, что вторглась в ваш мир, нарушила привычный ход вашей жизни и причиняю вам одно беспокойство. Пожалуйста, если вам этого так хочется, могу вам обещать: я уеду отсюда в тот самый день, когда будет восстановлен этот треклятый мост.

Пылкий монолог Мариссы прервался безудержными рыданиями.

Брэди втайне всегда гордился своей решительностью и сдержанностью. Но он не мог безучастно смотреть, как из волшебных аметистовых глаз катятся горькие слезы. Он мягко привлек Мариссу к себе.

– Разве ты не понимаешь, что делаешь со мной? – прерывающимся от волнения шепотом спросил он. – Разве не знаешь, что я не могу приблизиться к тебе, не желая одного…

Марисса приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам Брэди. Он не мог не откликнуться на этот поцелуй. Почувствовав его язык у себя во рту, она содрогнулась всем телом. Откуда-то в Мариссе жила необъяснимая уверенность: в далеком прошлом кто-то назначил им быть вместе. Именно поэтому ей не надо было приспосабливать к нему свое тело. Едва Брэди прикоснулся к ней, ее кости словно размягчились, расплавились в огне его страсти. И при первом же поцелуе ее кровь превратилась в огонь.

Марисса не питала заблуждений: сейчас Брэди еще не любит ее. Но если они созданы друг для друга, то однажды в нем вспыхнет ответная любовь. Это неизбежно. И мост, восстановят его или нет, здесь совершенно ни при чем.