– Конечно! А то знаешь, надоело: мои слова постоянно перевирают и приписывают то, чего я не говорил.

Через два часа я уже возвращалась в редакцию, тщетно пытаясь избавиться от густого румянца. Итак, я сумела сохранить профессионализм до конца интервью, во время которого Коул с воодушевлением рассказал мне обо всей своей жизни: от детских воспоминаний о том, как папа учил его готовить, до первых неуверенных шагов в кинематографе во время обучения в Бостонском колледже, дружбы с четырехлетним племянником Николасом и нового фильма «Прощай навсегда», который выйдет на экраны в День труда.

Это интервью очень отличалось от тех, что мне доводилось брать. Обычно певцы и актеры пресыщены общением с прессой, и, какие бы интересные вопросы я ни задавала, неизменно получала трафаретно-шаблонные ответы, заученные наизусть благодаря многократному повторению. С Коулом все было иначе.

Как искренне и заразительно он смеялся! Когда я отвечала на шутку, у него вокруг глаз появлялись лучики морщинок. Временами он непритворно робел. Во время разговора актер не сводил с меня взора, а ведь многие знаменитости стреляют глазками по залу, считая, что удостаивать вниманием журналистку совершенно не нужно. В порыве откровенности Коул даже пожаловался на фанатов: порой они бывают слишком назойливыми.

– Знаешь, я ничего против них не имею. Это же прекрасно, когда ты нравишься совершенно незнакомым людям! Всегда даю автографы, а если есть время – болтаю. Но некоторые из них, особенно девушки, явно перегибают палку: увидят меня в супермаркете и идут следом, хихикают, пальцем показывают. Представляешь, как мне неловко? Что делать в такой ситуации? Дать автограф? Проигнорировать? Постоянно мучаюсь, не зная, на что решиться.

В общем, Коул Браннон был настоящим. Ни видимости, ни притворства – ничего напускного. Он не играл заученную роль, как делают многие, словно забыв, что находятся не на съемочной площадке. Да, ничего подобного я не ожидала.

У эскалатора, ведущего на станцию «Инглиш-стрит», пришла пора прощаться, и Коул порывисто меня обнял.

Теперь услужливая память в сотый раз проигрывала эту сцену.

– Клэр, я очень рад, что с тобой познакомился, – на глазах у спешащих по своим делам прохожих проговорил молодой человек.

– Я тоже…

Тогда он и передал мне маленький листочек.

– Это номер моего сотового. Появятся вопросы – звони. Так будет проще, чем связываться через Ивану. А то, видишь, она поспать любит.

– Э-э-э, спасибо, – промямлила я и с замирающим сердцем взяла записочку.

Неужели Коул со мной флиртует? Нет, не может быть! Просто хочет помочь, зная, что я все выходные просижу над статьей. Самый популярный актер Голливуда не станет кокетничать с журналисткой!

– Ну, Дюймовочка, – наконец сказал он, – похоже, пора прощаться.

– Да, пожалуй, – согласилась я. – Доберешься сам до отеля?

– Постараюсь справиться без твоей помощи, – усмехнулся он, и мои щеки снова вспыхнули.

– Да я не хотела…

– Знаю, – не дал закончить Коул. – Слушай, тебя так легко дразнить!

И он меня обнял.

Представьте: потянулся ко мне и обнял, прижав мое тело к мускулистой груди. Получилось намного нежнее, чем я могла себе представить, если бы думала об объятиях Браннона. Неловко говорить, но я о них мечтала, еще как мечтала… Это доказательство моего непрофессионализма? Не знаю, даже подумать страшно.

Из туннеля с грохотом вылетел поезд, а я все еще чувствовала тепло его рук.

«Он кинозвезда и встречается со знаменитостями, а ты к их кругу не принадлежишь», – беззвучной скороговоркой повторяла я, не давая себе забыться.

Приехав на Сорок девятую улицу, я вышла из метро, прижимая к груди сумочку, в которой хранились листки и диктофон с записью разговора. Пожалуй, кассета – единственное, что мне останется от чудесного сегодняшнего утра. На обложке «Стиля» звезды дважды не появляются, значит, в следующий раз мы встретимся на вечеринке, посвященной какой-нибудь премьере или окончанию футбольного сезона. Вышагивающий по ковровой дорожке Браннон даже не вспомнит имя журналистки за бархатной лентой, которая, срывая голос, будет выкрикивать вопросы.

От таких мыслей начиналась депрессия. Ну и работа у меня: едва узнаешь человека, как он навсегда исчезает из твоей жизни. Школьные подруги завидуют: мол, счастливая, общаюсь с популярными людьми, и не верят, что я чувствую себя страшно одинокой.

Через три часа, работая с бешеной скоростью, я переписала все интервью: целых двадцать страниц текста через один интервал. Теперь оставалось лишь превратить полученное в две тысячи слов очерка о жизни и творчестве Коула Браннона. Я знала: много времени это не займет – и уже обдумывала план будущей статьи, стараясь не слишком отвлекаться на бархатный голос, звучащий в наушниках.

Казалось, у молодого актера нет ни единого недостатка. При всех соблазнах и привилегиях Голливуда он ухитрился не потерять чувство реальности: единственный из опрошенных мной звезд сам ходит по магазинам, вместо того чтобы нанять специального человека, и до сих пор радуется бесплатной одежде от фирм, руководство которых мечтает сделать его постоянным клиентом.

«Это как Рождество круглый год!» – восклицал Браннон, изумленно качая головой. Ему нравится надвигать на самые глаза бейсболку с символикой «Ред сокс», носить простые джинсы и майки и никем не узнанным ходить по кафе, бутикам и кинотеатрам. Коул поддерживает отношения с партнерами по съемкам, в числе которых Джордж Клуни, Марк Уолберг, Брэд Питт, Джулия Роберте, Дженнифер Энистон, Мэтт Деймон и Том Хэнке, но лучшими друзьями называет бывших одноклассников и приятелей по колледжу. Читает все, от Шекспира до Джеймса Паттерсона и Дэйва Барри, но принципиально не покупает таблоиды, потому что в них пишут глупости и перевирают факты.

– Только не обижайся, – поспешно добавил Коул, – твою статью обязательно прочту. Уверен, в ней не будет ни лжи, ни слащавой сентиментальности. Ты все совсем иначе напишешь.

Он любит готовить, кататься на гребнях волн и ловить рыбу, а еще стыдливо признался, что очень боится пауков.

В общем, самый обычный человек, не страдающий звездной болезнью и на редкость обаятельный. Жаль только, интересных фактов слишком много – все в очерк не поместить.

Я приготовилась печатать, когда, нарушая тишину, задребезжал телефон.

– Черт! – выругалась я, опрокинув кружку. Горячий кофе разлился по столу уже в третий раз за неделю.

– Алло!

Трубку удалось схватить после второго звонка, от страха бешено колотилось сердце.

– Клэр? – Это Уэнди, голос обиженный. – Ты должна была позвонить сразу после интервью с Бранноном!

– Упс! – Я почувствовала себя виноватой. – Прости, совсем забыла.

– Забыла? – задохнулась от возмущения подруга. – Что произошло?

– В смысле?

Тон абсолютно невинный: разве я сделала что-то плохое? Да, парень мне понравился, но я не набросилась на него, как бешеная фанатка, и не потащила в постель. (Возможно, об этом стоило подумать: неплохой конец для долгого воздержания!.. Впрочем, я отвлеклась.)

– Как все прошло? – зачастила любопытная Уэнди. – Что он за человек? Такой же душка, как в кино? А ты ему понравилась?

– Слушай, сбавь скорость! – засмеялась я. – Коул очень милый, беседа прошла отлично.

– Ля-ля-ля! – захихикала подруга. – Кому интересно твое интервью? Лучше про него расскажи!

– Он очень милый, – машинально повторила я, хотя прекрасно знала: Уэнди не угомонится, пока не выведает все подробности.

– «Очень милый!» – передразнила она. – «Очень милый»? Детка, мне нужно что-то более определенное.

– Ну ладно. Он просто великолепен. Глаза – словами не передать. Тепло отзывается о матери и старших сестрах. Похоже, любит их больше всех на свете, и вряд ли это притворство. Когда я выходила из-за стола, вставал, старался меня рассмешить, а потом обнял так бережно… Глядя на мускулы, и не подумаешь, что он на такое способен.