Но прямо сейчас существовала более насущная, пусть даже ребячливая задача, с которой следовало разобраться. Самая пора была так пристыдить Ублейра, чтобы он никогда этого не забыл.

— Надеюсь, ты очень доволен тем, как все повернулось, — начал Бубуш, жалобно подвывая. — Или тебе все-таки стыдно, а? Я хочу сказать, ведь ты даже не попробовал как-то со мной связаться. Ни малейшего намека на соболезнование или сочувствие…

— А чего ради?

— Ты, тварь бездушная… Кстати, а Кременюга? Она пропала! — простонал Бубуш. — Я теперь любимой скалодонтки лишился!

— Ну, они обычно особенно долго не живут…

— Я с ней не расставался годами…

— Но в округе имеется и масса других, — настаивал Ублейр.

— Они не такие, как Кременюга. Чего стоил один тот кристально чистый бриллиантик на ее передней лапке! А как она поскрипывала своими жвалами от восторга, когда я ей наждачил брюшко! — Бубуш всхлипнул. Порой он даже задумывался, что для него было хуже. Эти исправительные работы — или то, что от него, отчаянно кричащую и отбивающуюся, уволокли Кременюгу.

— Я тебе вот что скажу, — ухмыльнулся Ублейр. Жалкие попытки Бубуша потянуть за какие-то его сердечные струны целиком и полностью провалились. Почти определенно это было связано с тем фактом, что в возрасте трех тысячелетий Ублейру их просто хирургическим путем удалили.

Среднему демону сердечные струны были так же полезны, как постоянно жалующийся на аппендицит пациент в классе анатомии.

— В общем, если ты мне окажешь эту услугу, я тебе подыщу другую скалодонтку.

— Я не хочу другую! Я хочу, чтобы ты мне вернул Кременюгу!

— Послушай, это очень тяжко — быть бессмертным. Сам подумай. Любимцы без конца издыхают…

— Что? — в шоке завопил Бубуш. Неужели у Ублейра были какие-то новости о его любимице? Внезапно три последних месяца одиночества тяжким грузом повисли на несчастном демоне. Неужели Ублейр был прав? Неужели Кременюга и впрямь протянула свои милые лапки? — Так ты говоришь, она у… у?.. — И тут пришел прилив холодного гнева. — Почему же ты мне не сказал? Ты, тварь бессердечная…

Ублейр на несколько секунд пришел в замешательство.

— Тебе не сказал? — переспросил он, осторожно задумываясь, не могли ли исправительные работы иметь более серьезных и долгосрочных эффектов, чем он вначале себе представлял. Все это было еще хуже, чем ему казалось. Бубуш явно пребывал в отчаянии. И все из-за какой-то дурацкой скалодонтки. Способен ли был демон, находящийся в таком состоянии, разрешить загадку, что таилась у Ублейра в кармане? Не был ли его приход сюда крупной ошибкой? Если найдутся какие-нибудь любопытные глаза, которые засекут его вместе с Бубушем, тогда… ох-х! Ублейр содрогнулся, подумав о том, какие превосходные исправительные работы сможет измыслить для него Асаддам.

— Я знал, что в этих спецзагонах сущая антисанитария, — злобно хныкал Бубуш. — Но мне сказали, что с ней все будет хорошо…

— Погоди минутку. — Ублейр покачал головой, снова настраиваясь на завывания Бубуша. — Спецзагоны? О чем ты болтаешь?

— О Кременюге. Ее забрали. Сказали, что таких привилегий я не заслуживаю.

— А, тогда ничего, — со вздохом облегчения отозвался Ублейр.

Итак, Бубуш все-таки еще сохранил у себя в голове пару-другую мыслительных шестеренок. И по-прежнему мог быть полезен.

— Ничего? Как ты можешь такое говорить, когда ты только что сам сказал, что ее у… у… что ей нанесли непоправимый вред? Ну-ну, погоди, пусть только эти грязные убийцы ко мне в лапы попадутся!.. — Бубуш медленно побрел сквозь поток, крепко сжимая в лапах лопату. Черные чешуйчатые костяшки на его кулаках посерели.

И уверенность Ублейра в удовлетворительном душевном здоровье Бубуша снова ослабла. Сколько же именно мыслительных шестеренок у него все-таки осталось?

— Да нет же, этот как раз ты мне об этом сказал, разве нет? — неуверенно начал он, пытаясь вспомнить весь предыдущий разговор и приходя в полное недоумение касательно возможной кончины упомянутой скалодонтки. А пока Ублейр все это прикидывал, Бубуш, весь обтекая дерьмом, взбирался вверх по берегу.

— Нет-нет, погоди! — вскричал Ублейр, хватая Бубуша за руку. — Ведь это ты мне сказал, что ее нет. А я просто попытался утешить…

Бубуш развернулся, гнев его достиг точки кипения.

— Утешить? Так ты это называешь? Ну что ж, тогда в порядке утешения вот этого вот кушанья испробуй. — Мокрая лопата описала дугу в воздухе и вписалась Ублейру точно в ухо, отправляя его на землю. Свиток пергаментов вылетел у него из кармана, ударился об острую скалу и раскрылся. Остальные документы остались на месте, а загадочный пакет с пергаментами пролетел дальше вдоль берега, где остановился у небольшого холмика.

Там он и лежал, полностью приковывая внимание Бубуша и поджигая уровень его любопытства до адского пламени.

— Что это?.. — прохрипел демон, уже занеся лопату над головой для еще одного удара по Ублейру. Несколько мгновений он подрагивал, выбирая между вымещением трехмесячной злости на анатомии Ублейра и тем, чтобы просто на это плюнуть и выяснить больше об любопытном, странно дымящемся конверте.

Ухо Ублейра испытало великое облегчение, когда Бубуш выбрал последнее. Лопата с грохотом упала на землю, и Бубуш завороженно подошел к зловещему конверту. Когти его потянулись…

— Погоди! — прохрипел Ублейр, не обращая внимания на стремительно распухающую губу. — Не бери его без…

Вопль демонического страдания уведомил Ублейра, что его предостережение самую малость запоздало.

— …перчаток, — закончил Ублейр, когда Бубуш уже и без него это выяснил. Пока демон тряс когтями в равной мере и от шока, и от боли, конверт по дуге взлетел в воздух, немного покувыркался и, дымясь, нырнул в нечистоты.

Челюсть Ублейра тревожно отвисла. Затем, недолго думая, он схватил лопату и метнулся вслед за булькающими клубами пара. Удачным гребком и резким изгибом лап он выволок на берег конверт вместе с целой лопатой первосортного дерьма.

Оба демона немного постояли, глазея на дымящуюся груду. Загадочный конверт одиноко лежал в нескольких дюймах справа и светился почище новехонького бестселлера в глянцевой суперобложке.

— И что это, по-твоему, такое? — очарованно залопотал Бубуш.

— Не знаю, — признался Ублейр. — Даже пердонт не смог с него хотя бы конверт прожевать.

— Что? Это попало внутрь пердонта?

— Угу. Но надолго там не задержалось.

— Ух ты! — прохрипел в высшей степени удивленный Бубуш. Ублейр схватил остатки своей пергаментной упаковки и осторожно обернул ими конверт.

— Думаю, тебе следует дать кое-какие объяснения, — негромко пробормотал Бубуш. — И по-моему, лучше начать с самого начала. Кто такой пердонт?

Старательно игнорируя страдания прораба Церетеля, пока тот болтался в когтях капитана Нагльфара, работники продолжали заниматься своим делом. Все они совершенно четко сознавали, что шансов получить хоть малую долю обола из крепкого кулака Асаддама, если они не закончат работу вовремя, у них было не больше, чем шансов загнуться от удара пущенного ребенком снежка. А потому, по-прежнему не поднимая голов и думая исключительно о своей желанной зарплате, они вовсю корпели позади бурлящей толпы раздраженных демонов.

Вскоре работники торопливо воздвигли пару здоровенных будок, каждая из которых имела с одной стороны щель и горизонтальную рукоятку, по-прежнему обтянутую тонким пузырчатым материалом. По прямой линии к концу паромной пристани уже тянулся участок параллельной ограды.

Громадный демон забрался на крыши двух будок, прикрепляя туда то, что казалось большой доской. Доска эта была покрыта каким-то особенно пузырчатым материалом.

— Покажите мне планы! — настаивал капитан Нагльфар, обратившись спиной к усердно корпящим работникам и слегка покачивая Церетелем, которого он по-прежнему крепко держал за горло.

— Не могу, — едва слышно простонал дико побагровевший дьявол. — Таковы правила!