И хотя нам в какой-то мере удалось ввести гитлеровцев в заблуждение, командующий фронтом и командармы, военные советы фронта и армий, наши командиры и политорганы отчетливо представляли себе, что бои на Висле будут жестокими, что для прорыва многополосной обороны врага на сандомирском плацдарме потребуется сокрушительная огневая мощь нашей артиллерии.

Исполнявший обязанности командующего артиллерией фронта генерал Н. Н. Семенов и его подчиненные умно, творчески подошли к разработке плана артиллерийского наступления. Наши командиры стремились как можно эффективнее использовать могучую силу "бога войны", чтобы огневой удар пришелся точно по противнику, а не по пустому месту и помог нашей пехоте успешнее и с малыми потерями взломать вражескую оборону.

Гитлеровцы на протяжении четырех месяцев создавали сильно развитую систему укрепленных опорных пунктов и узлов сопротивления. Они привлекли к строительству оборонительных рубежей и укрепленных районов не только свои инженерные войска, но и местное население, а также людей, насильственно угнанных из различных стран Европы. Стремясь основательно укрепить подступы к жизненно важным центрам Германии, гитлеровцы создали в междуречье Висла Одер ряд оборонительных полос. Наиболее мощной была главная из них, которая опоясывала сандомирский плацдарм и простиралась на глубину 8-10 километров.

Во время продолжительной оперативной паузы разведывательные органы 1-го Украинского фронта неутомимо добывали, многократно обновляли и обрабатывали сведения о противнике. На различных участках фронта войска занимались ночными поисками, брали пленных. Летчики и штурманы 2-й воздушной армии в большом масштабе осуществили аэрофотосъемку вражеской обороны.

Командиры и штабы средствами оптической, звуковой, фотографической и топографической разведки стремились полнее вскрыть огневую систему врага. Ценные материалы о вражеских батареях давала артиллерийско-инструментальная разведка (АИР).

В результате были взяты на учет и нанесены на карты многие артиллерийские и минометные батареи, доты, дзоты, пулеметные гнезда, траншеи, командные и наблюдательные пункты, минные поля и инженерные заграждения противника. Командиры всех степеней располагали довольно подробными данными о противостоявшей нам немецко-фашистской группировке, наличии у нас тактических и оперативных резервов. Это позволило более продуманно и детально разработать план артиллерийского наступления. Одновременно и авиаторы спланировали массированный удар главных сил 2-й воздушной армии на участке прорыва. В поддержке с воздуха наземные войска, несомненно, нуждались. Но действия авиации во многом зависели от погоды, которая зимой была особенно неустойчивой. Да и прогнозы на январь 1945 года были неутешительными. Поэтому нашей артиллерии пришлось взять на себя главную роль при подавлении обороны противника.

Маршал Советского Союза И. С. Конев с пристрастием и, я бы сказал, с любовью относился к артиллеристам. Впрочем, он сам начинал военную службу в этом роде войск и в далекие времена первой мировой войны был унтер-офицером 2-го отдельного артдивизиона. Иван Степанович высоко ценил мастерство пушкарей, требовал широко распространять опыт лучших наводчиков и командиров орудий, искусных командиров огневых взводов, батарей и дивизионов.

Помню, как после рекогносцировки на сандомирском плацдарме командующий фронтом беседовал с артиллерийскими разведчиками, расспрашивал их о результатах наблюдения на предполагаемом участке прорыва. Артразведчики ответили на все вопросы, интересовавшие Ивана Степановича, охарактеризовали огневую систему противника. Попутно он заметил, что гитлеровцы широко применяют кочующие орудия и батареи, создают ложные огневые позиции, искусно маскируют укрепления и боевую технику, применяя различные хитрости и уловки.

— Противник сильный, опытный и коварный, — сказал И. С. Конев. — Но мы тоже не лыком шиты. Многолетняя война многому нас научила.

И командующий повел рассказ об огромной ответственности артиллерийских разведчиков за успех нашего наступления. Каждая незамеченная, невыявленная, а стало быть, и неуничтоженная огневая точка, каждое неподавленное вражеское орудие — это лишние человеческие жертвы, потери боевой техники и, как следствие, срыв нашей атаки. И. С. Конев указал командирам и политработникам на необходимость неустанно повышать квалификацию артиллерийских разведчиков, воспитывать и укреплять у них чувство высокой ответственности за порученное дело, за общий боевой успех.

Иван Степанович предупредил, что противник не сидит пассивно, а совершенствует свою оборону, меняет огневые позиции батарей и дивизионов. Вот почему накануне наступления требовалось с особой скрупулезностью доразведать вражескую огневую систему, чтобы никакие неожиданности и «сюрпризы» не застали нас врасплох и колоссальное количество боеприпасов, запланированное для артподготовки, было использовано с максимальной эффективностью.

Увеличившийся к 1945 году рост тяжелой артиллерии, а также намного возросшие ее дальнобойность и скорострельность давали нам возможность поражать цели, расположенные на удалении 18–20 километров. Это позволяло в ходе артподготовки не только подавить огневые точки противника, расположенные в тактической глубине его обороны, но и нанести ощутимые потери его оперативным резервам. План артиллерийского наступления обсуждался на заседании Военного совета. В нем нашли отражение и эти важные боевые задачи. Помню, когда начальник штаба артиллерии фронта полковник Я. Скробов развернул перед нами оперативную карту, я обратил внимание на очертания сандомирского плацдарма. Он напоминал лук со стрелой, готовой поразить врага. На участке прорыва мы сумели сосредоточить по 250 орудий на каждый километр. Такая огневая плотность была довольно внушительной.

На заседании Военного совета присутствовали командиры арткорпусов прорыва генералы П. М. Корольков и Л. И. Кожухов, командиры артдивизий генералы С. С. Волкенштейн, Д. И. Краснокутский, В. И. Кофанов и другие. При обсуждении плана они внесли немало ценных предложений по организации артиллерийского наступления.

Несомненную пользу принесло и совещание начальников политорганов артиллерийских соединений. В нем участвовали полковники М. Н. Балюк, И. Е. Евдокимов, И. К. Короткий, С. И. Белобородое, Д. П. Засыпкин и другие.

Командующий и члены Военного совета фронта хорошо понимали, что немецко-фашистское командование будет любой ценой удерживать вислинский рубеж как наиболее важный и мощный. Обороняя подступы к Берлину, гитлеровские генералы могли пойти на любые жертвы. Они, как потом выявилось из показаний пленных, решили потопить в крови наступление советских войск, сражаться до последнего солдата.

Газета «Правда» справедливо предупреждала, что враг мечется, "борется из последних сил, бешенство одурманивает его, а бешеная собака опасна и при издыхании своем". Вот почему командиры и политорганы воспитывали воинов в духе высокой бдительности, дисциплинированности и организованности, решительно пресекали любые проявления благодушия и беспечности.

Ожидаемое наступление должно было круто изменить весь уклад воинов. Наши солдаты, сержанты и офицеры в течение четырех месяцев находились в обороне, жили в теплых, хорошо оборудованных землянках, в обстановке относительного затишья. Теперь предстояло по первому сигналу дружно подняться в атаку и ринуться навстречу смертоносному огню. В любую минуту они могли вступить в рукопашный бой с фашистами.

В 5-й гвардейской армии, где начальником политотдела был генерал-майор Ф. А. Катков, мне довелось наблюдать, как умело командиры и политработники применяют различные формы обучения и воспитания, как настойчиво готовят они молодое пополнение к первым ратным испытаниям. Они показали новобранцам боевую технику, которой предстояло работать на пехоту, провели их по огневым позициям противотанковой артиллерии, познакомили с легендарными «катюшами».

Бойцы видели замаскированные хвойными ветвями танки непосредственной поддержки пехоты и самоходно-артиллерийские установки.