Мимо нас неожиданно промчался какой-то странный грузовик, набитый фанерными щитами.
— Это что за машина? — удивился командарм. — Куда держит путь?
Грузовик остановился невдалеке, и люди, находившиеся в кузове, проворно соскочили на землю, водрузив на обочине дороги щит с надписью: "Днепр совсем близко. Вперед!" На втором щите было написано: "Герои Волги и Дона, вас ждет Днепр! Преследуйте врага, не давайте ему передышки!" На третьем: "До Днепра — один переход. Вперед, советские воины!"
— Оказывается, своих не признал, — усмехнулся Кирилл Семенович. Молодцы политотдельцы!
Автомашина политического отдела 40-й армии двигалась непосредственно с передовыми частями. Политработники средствами наглядной агитации пропагандировали боевые задачи, стоявшие перед армией, мобилизовывали воинов на ратные подвиги.
Перед началом битвы за Днепр Военный совет 40-й армии рассмотрел и утвердил план партийно-политической работы, охватывавший все этапы операции. В обсуждении этого важного документа приняли участие командарм (он же председатель Военного совета) генерал-полковник К. С. Москаленко, член Военного совета армии генерал-майор А. А. Епишев, начальник политотдела полковник П. В. Севастьянов и автор этих строк.
Надо заметить, что форма и содержание всей нашей агитации и пропаганды вытекали из самой сути наступательных операций. В плане были предусмотрены специфические особенности подготовки и проведения предстоящего сражения. Войска впервые встречали на своем пути крупную водную преграду. Опыт форсирования рек у нас был незначительный, поэтому его приходилось собирать буквально по крупицам. Полки и дивизии, прошедшие с боями через всю Левобережную Украину, были сильно утомлены. Это в известной мере отражалось на настроении воинов. Перед командирами и политорганами стояла нелегкая задача — вдохнуть бодрость в солдатские сердца, еще выше поднять боеспособность войск.
Военный совет совместно с политическим отделом армии наметил меры по пропаганде директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 9 сентября 1943 года. Этот документ обязывал командиров и начальников представлять к присвоению звания Героя Советского Союза и награждению орденами тех солдат, сержантов и офицеров, которые первыми переправятся через Днепр и будут успешно вести бой за захват и расширение плацдармов.
Директива Ставки подчеркивала, что форсирование Днепра и захват плацдармов — первейшая боевая задача. Ей, этой главной задаче, была подчинена организаторская деятельность командарма и Военного совета, осуществлявших волю партии в войсках, повседневная деятельность командиров всех степеней и политорганов.
Военный совет обязал политотдел 40-й армии выпустить совместно со штабом памятку о форсировании рек. Предложено было развернуть широкую пропаганду способов преодоления водных преград, в том числе и с помощью подручных средств.
Лучшими проводниками передового опыта и активными агитаторами по праву считались бывалые солдаты, чье слово представляло особый авторитет. Молодежь прислушивалась, тянулась к ним, подражала им. Как-то по пути к Днепру я увидел группу воинов, остановившихся на короткий привал. Солдаты внимательно слушали рассказ старшего сержанта. По обилию нашивок, обозначавших легкие и тяжелые ранения, и медалям, сверкавшим на его выгоревшей гимнастерке, нетрудно было понять, что старший сержант много испытал на своем боевом пути. Увидев меня, ветеран подал команду: "Встать. Смирно!" — и доложил, что он, старший сержант Коваль, проводит беседу о предстоящем форсировании.
— Продолжайте, — сказал я Ковалю.
— Самое главное — не мешкай, не маячь на берегу перед глазами противника, — назидательно говорил старший сержант. — Не жди, пока тебе мостик построят или катер подадут. Война — это не воскресная прогулка по реке на пароходе с буфетом, пивом и лимонадом.
Солдаты дружно засмеялись, а Коваль продолжал:
— На войне смекалка нужна, находчивость. Подошел к реке — сразу же готовься к переправе, Коль нет на берегу лодок, надо связать плот из бревен и досок или же соорудить самодельный понтон из пустых бочек. Наконец, можно набить плащ-палатку сеном, соломой или же сухим камышом. На таком индивидуальном «плоту» можно вплавь перебраться и через Днепр, сохранив личное оружие сухим и готовым к бою. Смелому и умелому солдату река не помеха. Он сумеет все одолеть и добыть победу.
Когда агитатор умолк, я спросил его слушателей:
— Не заробеете перед днепровской ширью?
— Нет, — дружно ответили солдаты. — Переплывем.
Военный совет рекомендовал командирам частей и соединений при форсировании реки использовать местные и подручные переправочные средства, так как понтонных парков и других табельных средств в войсках не хватало. Воины саперных и хозяйственных подразделений заготавливали в освобожденных населенных пунктах металлические скобы, канаты и веревки, бревна и доски для оборудования плотов. Собрав на малых реках лодки и баркасы, они смолили и конопатили их и, отремонтировав, транспортировали в район будущих переправ.
Командиры брали на учет смелых и выносливых пловцов, способных ночью бесшумно переплыть Днепр и выполнить разведывательное задание. Словом, к форсированию реки мы готовились всесторонне, зная, что это дело не легкое.
Самые трудные дела, как всегда, возлагались на коммунистов. Штурмовые группы и отряды, роты и батальоны, которые должны были первыми переправиться на правый берег и захватить там плацдарм, на 50–70 процентов состояли из членов партии и комсомольцев.
Дни нашего наступления к Днепру были примечательны не только боевыми событиями, но и бурным ростом партийных рядов. Только за первые две декады сентября 1943 года партийные бюро и парткомиссии частей и соединений 40-й армии рассмотрели более 2 тысяч заявлений о приеме в члены и кандидатами в члены ВКП(б). Наибольший приток заявлений наблюдался не во время фронтового затишья, а в период самых трудных испытаний.
В суровый час перед наступлением многие воины писали: "Хочу идти в бой коммунистом".
Уместно заметить, что в годы Великой Отечественной войны армейские парторганизации росли и пополнялись главным образом за счет закаленных и проверенных в огне сражений солдат, сержантов и офицеров.
Важную роль в усилении роста партийных рядов сыграли постановления ЦК ВКП(б) от 19 августа и 9 декабря 1941 года. Первое из них устанавливало, что "красноармейцы и начальствующий состав действующей Красной Армии, особо отличившиеся в боях, показавшие образцы героизма и изъявившие желание вступить в партию, могут представлять рекомендации трех членов партии с годичным партийным стажем, знающих их по совместной работе и менее одного года. В этом случае вступающие в партию представляют боевую характеристику политического руководителя подразделения или комиссара части". Второе постановление разрешало "политорганам Красной Армии принимать в члены ВКП(б) отличившихся в боях военнослужащих после 3-месячного кандидатского стажа"{1}.
Вступая в ряды ленинской партии, боец-фронтовик знал, что принадлежность к ВКП(б) не дает ему никаких привилегий, кроме одной: первому подниматься в атаку и увлекать за собой других, насмерть стоять на завоеванных рубежах, не щадя себя, сражаться с врагом. И партийные ряды не только не редели, а умножались, пополнялись стойкими людьми из неиссякаемого источника, имя которому — великий и героический советский народ.
Только в сентябре 1943 года партийные организации Воронежского фронта приняли в свои ряды 11 782 солдата, сержанта и офицера. Ко времени форсирования Днепра в войсках фронта насчитывалось около четверти миллиона коммунистов и комсомольцев.
Все честное, передовое, испытанное в огне сражений тянулось к партии. Армейские коммунисты пользовались огромным доверием беспартийных воинов, а вера и любовь к партии Ленина были поистине безграничны.
20 сентября в 40-ю армию прибыл командующий войсками Воронежского фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин. Невысокий, коренастый и плечистый генерал, добродушно прищурившись, долго смотрел на двигавшиеся через село войска. Иногда он вступал в короткие разговоры, задавал вопросы солдатам и офицерам, справлялся о самочувствии и настроении личного состава. Затем командующий войсками фронта сказал генералу К. С. Москаленко:
