— Nordland, — прочёл название последнего дирижабля граф Черкасов, — похоже, вы были правы, Суворов, без шведов тут не обошлось.

И тут на город упали первые бомбы.

Казалось, балкон под нашими ногами подпрыгнул. Мы были вынуждены схватиться за кованые перила, чтобы не попадать с ног. А в городе вспухали сотни огненных «цветов». Бомбы сыпались на Лондон из чрева небесных левиафанов, разнося здания, тонны взрывчатки падали на головы ничего не понимающих людей, многие из которых вышли из домов поглазеть на дирижабли, что и спасло им жизнь. В городе начались первые пожары, зарево которых окрасило багрянцем брюхи дирижаблей. Между их громадных туш потянулись в небо чёрные клубы дыма.

Едва оправившийся от недавнего пожара Лондон, вновь подвергался разрушению. Хотя десятка дирижаблей явно недостаточно, чтобы сровнять с землёй город таких размеров, как столица Британии. А значит, очень скоро враг, кем он ни был, высадит десант. И точно, очередная партия чёрных точек, не взорвалась, сея вокруг себя смерть. Десантные шлюпки. За ней последовала вторая волна шлюпок. Третья. Четвёртая. Ещё и ещё одна. Сколько же на дирижаблях солдат? Не меньше, чем по дивизии на каждом. Тысячи человек. И кто будет противостоять им? Смешные «чарли»? Полиция, у которой даже оружия нет? Солдаты гарнизона? Сколько их? И ведь они разобщены, сидят сейчас по казармам и точно так же, как остальные жители столицы, ошеломлены. А сейчас на них обрушатся несколько дивизий серомундирных солдат.

— Максименко, принимайте командование стрелками, — скомандовал я. — Фрезэр, готовьте гренадер, мы выходим в город.

— Есть! — ответили оба поручика и бросились бегом выполнять мои приказы.

— Что вы творите, Суворов?! — вскричал граф.

— Иду наводить порядок в городе, — ответил я, направляясь вслед за офицерами. — Гренадеры там, — я махнул рукой за спину, — будут нужней. Мы сможем спасти сотни жизней.

— Только солдат угробите! — вскричал Ахромеев. — Там же дивизии с дирижаблей высаживаются.

— Они не ждут организованного сопротивления, — ответил я, — и сейчас большая часть их занимается грабежом и насилием. Поэтому появление даже взвода гренадер будет для них изрядным потрясением. Для охраны вашего особняка остаётся стрелковый взвод под командованием Максименки.

— Это чистой воды безумие, — покачал головой граф Черкасов. — Считаете, что вам британцы спасибо скажут? Не дождётесь от них.

— Не за спасибо воюю, — пожал плечами я. — Просто не хочу смотреть на то, как гибнут люди. Кем бы они ни были.

— Ваши принципы погубят вас, Суворов, — покачал головой Черкасов, — а главное, солдат, что вы ведёте в бой.

Бой шёл на наскоро сложенной баррикаде в четверти версты от особняка. «Чарли» вместе с констеблями предпринимали жалкие попытки отбить атаку серомундирных солдат. Их враги шагали колонной, напирая стройными шеренгами по пять человек с примкнутыми штыками. В общем, долго обороняться лондонцы не имели ни малейшей возможности. Если бы не подошли мы.

Семьдесят пять — со мной семьдесят шесть — человек в гренадерках, также шагали колонной по пять и к мушкетам нашим были примкнуты штыки.

— Взвод, — скомандовал я, — к бою готовьсь! Залп даёт только первая шеренга! Вперёд!

Я выхватил баскетсворд, драгунские пистолеты, хоть и висели в кобурах на поясе, однако заряжать их было некогда.

— На баррикаде! — крикнул я. — Все на землю!

Навряд ли британцы уразумели мои слова, но смысл их был понятен и так. Они бросились в разные стороны, некоторые рухнули ничком на мостовую для верности ещё и головы руками прикрыли.

— Огонь!

Первая пятёрка гренадер дала залп по серомундирным. Пара их рухнула на землю перед баррикадой. Они явно не ожидали какого-либо организованного сопротивления и были ошеломлены. Этим я просто обязан был воспользоваться.

— Вперёд! — крикнул я, вскидывая палаш. — В рукопашную!

Мы легко взбежали на баррикаду, которую никто не защищал с нашей стороны, и схватились с немцами. Я обрушил на голову первого палаш, но с удивлением обнаружил, что каска на его голове не кожаная и даже не железная, а, скорее всего, стальная. Клинок отскочил от неё, оставив зарубку, однако серый, что называется, поплыл, выронил мушкет и стал лёгкой добычей для моих гренадер. Второй серый попытался ударить меня прикладом, я перехватил его ещё в замахе и ткнул врага палашом в живот. Оттолкнув его, схватился с третьим, потом с четвёртым, пятым, шестым… С кем-то только обменивался парой ударов, кого-то успевал ранить, кого-то убить. Доставалось и мне, однако ран я не чувствовал, о том, что меня зацепили штыком или офицерской саблей, понял только после боя по тёмным пятнам на мундире или крови текущей из ран.

Похоже, эти солдаты были готовы к бою, и справиться с ними оказалось непросто. Выручила стойкость и умение моих гренадер. Мы потеснили серых, и к нам присоединились воодушевленные победой «чарли» и прочие горожане. Они атаковали немцев с флангов, выскакивая из переулков или же просто стреляя из окон. И враг не выдержал. Атакуемые с фронта и флангов, серые обратились в бегство. Первыми побежали солдаты последних шеренг, большую часть боя чувствовавшие себя, можно сказать, в безопасности, а теперь подвергшиеся атакам врага, которому не удавалось иногда даже ответить. Унтера, которые должны были сдерживать бегство, не справились, их просто смели.

— Не преследовать! — выкрикнул я, опуская палаш. — Фрезэр, доложить о потерях! Собрать боеприпасы, если подойдут по калибрам. Заменить повреждённое оружие.

— Потери, — доложил через минуту Фрезэр, — двое убитых, трое тяжелораненых и около десятка раненых легко, сражаться смогут.

— Messieurs! — обратился я окружившим нас «чарли» и горожанам. — Quelqu'un parler franГais?

— Oui, bien sШr, — раздалось несколько голосов.

— Помогите нам, — сказал я им. — Доставьте мёртвых и тяжелораненых в дом, который раньше был башней гарнизона.

— А вы кто такие? — спросил кто-то, похоже, старшина «чарли» или как он у них называется, не знаю.

— Я офицер русской армии, капитан Суворов, — представился я. — Командую гренадерами охраны нашего посольства. Сейчас мы вышли в город, чтобы навести порядок и по возможности остановить серых солдат, разоряющих его.

По толпе пошёл шепоток, граждане Лондона, разумеющие французский, переводили мои слова тем, кто этого языка не знал.

— Остальным тоже стоит покинуть эту баррикаду, — сказал я. — Серые вернутся, и они будут очень злы.

— Господин капитан, — обратился ко мне прапорщик Быхов, — у каждого из этих серых солдат есть гренадерская сума. А в ней по пять гранат. И ячеи пустые ещё на десяток.

— У каждого? — удивился я. Прапорщик кивнул. — Тогда собирайте. Гранаты соберите, сколько хватит.

— Слушаюсь, — ответил прапорщик и тут же принялся отдавать команды. — Как с эмблемами быть? — снова подошёл он ко мне, когда все гренадеры сменили сумы на немецкие. — Они все с мёртвой головой.

— Вернёмся в особняк, перебьём на наших орлов двуглавых, — ответил я. — А пока так повоюем.

— Понял, — кивнул Быхов.

— Мундиры на них какие-то странные, — сказал мне Фрезэр. — Вот нашивки какие-то. — Он показал мне полоску чёрного сукна, на которой было вышито слово Thule. — Отпорол на память, майору Ахромееву покажу. Пусть разбирается.

— Может, это всё же шведы? — предположил прапорщик Быхов. — Название-то явно их.

— Немцы это, — покачал головой Фрезэр. — По-немецки во время боя лаялись, и команды тоже по-немецки отдавали.

Вот что значит, разведчик, как говорится, от Бога. Правильно сделал Ахромеев, предложив ему перейти в тайную канцелярию. Офицер из Фрезэра, конечно, толковый, но разведчик он просто прирождённый.

— Не важно, кто они, — отмахнулся я, — а вот гранаты это уже интересно. От них же отказались почти пятьдесят лет назад.

— В городском бою гранаты штука незаменимая, — сказал прапорщик Быхов, — особенно в таком количестве. Что бомбы не доделали, то гранатами добить можно. В окна домов закидать, или баррикады подорвать.