– Слишком хорошему, если судить по моим родителям.

– Я приношу извинения за то, что наши объятия стали достоянием публики, но не за то, что целовал вас. – Он приблизился к ней, испытывая все большее влечение, даже несмотря на накинутую ему на шею брачную петлю. – Вы великолепны.

Она повернула к нему головку.

– Все еще стараетесь соблазнить меня? – Виктория отошла от окна и направилась к двери. – Это ни к чему, лорд Олторп: вы уже выиграли мою руку.

Синклер с любопытством наблюдал, как она тихо прикрыла дверь и повернулась к нему лицом.

– Если вы хотите продолжить то, что мы начали прошлой ночью, миледи, – пробормотал он, – я охотно присоединюсь к вам. Чрезвычайно охотно.

– Кое в чем я готова участвовать, чтобы выбраться из этой истории. – Виктория понизила голос. – Вы ведь вряд ли хотите, чтобы брак состоялся, не так ли?

– И что вы предлагаете?

Она хлопнула в ладоши и сразу взялась за дело.

– Последние пять лет вас постоянно видели в Европе. Никто ничего не подумает, если вы решите вернуться туда.

Итак, этот маленький вулкан думает, что может диктовать ему условия. Ее отец прав в одном – она способна устроить ему «хорошенькую жизнь».

– Возможно, вы правы.

– Если дело в деньгах, то в моем распоряжении имеется сумма, которая принадлежит только мне. Вы могли бы достойно существовать в Париже ну, скажем, на тысячу фунтов в год?

Маркиз не верил своим ушам.

– Вам хочется, чтобы я вернулся в Париж?

– Да, и чем скорее, тем лучше.

– И вы готовы платить за мою еду, квартиру, одежду, поддерживать меня? – Он принялся по очереди загибать пальцы.

На лице Виктории появилось некоторое сомнение.

– Ну да…

– А как насчет того, чтобы навещать меня время от времени и приносить мне шоколад?

Глаза девушки сузились.

– Я не предлагаю содержать вас и не имею в виду какую-либо грязную сделку. Мне нужно только, чтобы вы держались подальше от меня.

– К этому все и сводится. Неужели у вас есть другие потенциальные женихи, скрывающиеся где-то в сельской местности?

– Я говорю абсолютно серьезно.

Синклер подошел ближе.

– Но я не хочу возвращаться в Париж. Мне здесь нравится.

– А я уверена, что вы будете гораздо счастливее среди ваших экстравагантных подружек в Париже. Между прочим, там очень приятно находиться в это время года.

– Здесь тоже неплохо, тем более рядом с вами.

– Но вас не любят в Лондоне! – выпалила она и побледнела.

И никто из жителей Лондона не знает, что за последние пять лет он раз десять готов был умереть за них. У Синклера сжалось сердце, и он отвернулся, чтобы скрыть внезапно вспыхнувший в его глазах гнев.

– Мало кто понимает, насколько я очарователен, – спокойно заявил он, притворяясь, что изучает вид, открывающийся из окна.

Неожиданно Виктория положила руку ему на плечо.

– Извините, – тихо сказала она. – Это было жестоко.

Жалость – вот еще одно чувство, которое не вызывало у него симпатии.

– Думаю, Лондон полюбит меня гораздо сильнее, если я буду в вашей компании, леди.

– Но…

– Вы очень популярны – можно сказать, любимица общества.

Это могло бы сыграть ему на руку, подумал Син, любуясь ровным кремовым цветом ее кожи. Их брак не только возвысит его в глазах общества, но и откроет ему доступ в места, которые иначе были бы закрыты для него из-за потрепанной репутации. Принимая во внимание ее собственную одержимость, она не будет цепляться за него каждую минуту и вмешиваться в его дела.

– Но я не собираюсь выходить замуж – тем более за вас.

Он улыбнулся:

– Тогда вам не следовало целоваться со мной.

Виктория покраснела.

– А вы не думаете, что брак будет мешать вам путаться с женщинами, играть и напиваться?

В ее голосе сквозило отчаяние. Виктория нагнулась вперед, попав в ловушку между стеной и его руками.

– Не больше, чем он будет вмешиваться в ваш флирт, вашу светскую жизнь, покупки и во все другое, чем бы вы ни занимались.

Он посмотрел ей в глаза и был удивлен, что она не отводит взгляд. Это не дано большинству людей; им слишком многое приходится скрывать.

– Очевидно, мы идеально подходим друг другу. – С этими словами Синклер нагнулся и поцеловал ее. Мгновенный горячий ответ возбудил его, как это уже случилось ночью, в саду леди Фрэнтон. Сейчас он был глубоко уверен в том, что она никого не убивала, и… Ему приходилось целоваться с сотней женщин, и никогда он не испытывал подобного состояния.

Он неохотно оторвался от ее губ.

Длинные, загнутые вверх ресницы, затрепетав, поднялись, и фиалковые глаза умоляюще глянули на него.

– Если я выйду за вас замуж, – прошептала она, – это будет только ради моей семьи.

Маркиз усмехнулся. Надо скорее бежать из этого дома, подумал он.

– Могу я пригласить вас на пикник завтра?

Виктория сняла руки с его плеч.

– Завтра я собиралась пройтись по магазинам с Люси Хейверс и Маргарет Портер.

– Тогда прогулка в экипаже по Гайд-парку в субботу.

– В субботу я тоже занята. – Она сделала вид, что поправляет прическу.

Синклер приподнял бровь, гадая, идет ли речь о свидании с лордом Марли.

– Вы не хотите, чтобы нас видели вместе?

Она заколебалась.

– Я думаю, мы воспринимаем это слишком серьезно, – предположила она. – Возможно, на следующей неделе ко всем вернется здравый смысл и нам не придется участвовать в этой глупой сделке.

– Возможно. Итак, вы поедете кататься со мной в субботу утром?

Виктория вскинула подбородок.

– А если нет, что вы сделаете?

На губах Синклера появилась непроизвольная улыбка. Ее вызов не лучший способ избавиться от него, и она весьма скоро обнаружит это.

– Как я сказал вам вчера, поцелуй – лишь начало обольщения. Следующий шаг значительно более… интересен.

Прежде чем Виктория смогла ответить, он поклонился и широко распахнул дверь.

– Теперь мне следует сообщить моей семье, что я собираюсь жениться. Увидимся в субботу, моя милая.

– Ха, ха! Син!

Кристофер Графтон, сбежав вниз по ступеням Друсбери-Хауса, обнял брата. Синклер ответил на объятия, крепко прижав Кристофера к груди.

– Рад видеть тебя, Кит! – Он, улыбаясь, отступил назад. – Ты вырос на целый фут.

– Да, но я-то надеялся, что стал выше тебя, черт возьми.

– Просто Кристофер пошел в дедушку, – произнес женский голос из маленькой гостиной, примыкающей к двери. – Удивляюсь, как ты узнал его через пять лет.

У Синклера наконец пропало чувство, что все это был сон. Теперь он дома. Молодой человек обернулся.

– Ты совсем не изменилась, бабушка Августа!

Августа Друсбери прищурилась.

– Конечно, изменилась. Я потеряла внука.

– Бабушка! – Кристофер невольно покраснел. – Брат только что вернулся. Дай ему минутку передохнуть, прежде чем вцепляться в него.

Хрупкие плечи пожилой дамы со вдохом приподнялись, в то время как голубые глаза оставались прикованными к Синклеру, словно оценивая его. Он подумал о том, что она увидела. Именно этого он больше всего страшился, возвращаясь в Лондон, – встречи лицом к лицу со своей бабушкой, которой ему придется объяснять свое безбожное поведение в последние пять лет.

– Не беспокойся, Кит, – сказал он. Это были те самые слова, что в течение пяти лет придавали его голосу твердость. – Не лишай бабушку удовольствия высказаться. Она наверняка готовила свою речь целую вечность.

– Я действительно приготовила речь, – тут же подтвердила старушка, – а теперь, когда ты наконец здесь, не вижу, что она может изменить. Ты разочаровал меня, мой мальчик. Тем не менее Кристофер сказал главное – ты вернулся. Заходи и выпей чаю.

Маркиз покачал головой. Самым худшим было ее спокойствие. Он разочаровал Августу, оказавшись слабее, чем она надеялась.

– Я не могу остаться.

Августа кивнула – она, очевидно, ожидала и этого.

– Что ж, тебе виднее.