«А на хера нам нужен такой сторож, из-за которого у нас с ментами рамсы начинаются?!» – громом проревел над ним бас Пети Самарского – хозяина всех складов.

«Стоп, – сказал сам себе сторож и покосился на осиротевшую после выпитого бутылку «Пшеничной», – а не показалось ли мне чего?»

К складу он приближался очень медленно, словно боясь разбудить того, кто уже никогда не проснется.

Человеческая нога не исчезла, не испарилась. Она продолжала светлеть на фоне земли и серых кустов конопли.

Сторож сделал еще шаг и обомлел.

Прямо перед ним, на грязной земле, залитой за годы существования базы мочой сторожей и грузчиков, лежала обнаженная девочка тринадцати-четырнадцати лет. Ее длинные светлые волосы кровавыми клоками были словно ветром отброшены в стороны, открывая чудовищные увечья, которые может нанести только человек…

Окаменевший и в мгновение ока протрезвевший сторож машинально перевел взгляд на лицо девочки, и его рот исказился в судороге. У девочки не было лица. Содранная с лица кожа, отрезанные нос и губы…

Сторож, пятясь, зацепился ногой за ржавый автомобильный обод колеса и рухнул на землю, не сводя остекленевших от ужаса глаз с девочки.

Ему в лицо смотрели пустые окровавленные глазницы.

– Макаров здесь? – спросил Столешников, едва войдя в кабинет.

– Нет. Да и рано еще. Тебя тоже подняли? – Игорь сидел за столом и курил сигарету.

– А звонили ему? – не унимался Столешников.

– Звонили, да никто не отвечает. Может, это и к лучшему…

– Ты на месте уже был? – Столешников, казалось, состоял из одних вопросов.

– Тебя жду. Готов? – Стариков задержал руку с сигаретой над пепельницей.

– Поехали.

Игорь погасил окурок и поднялся.

– Подольше бы Саша не приезжал… – вполголоса пробормотал он.

Дальше отдела это не распространялось, но все в отделе знали о проблеме Макарова. Человек, не боявшийся никого и ничего, глядевший ежедневно в лицо смерти, страдал нечеловеческой мукой от того, что когда-то, семнадцать лет назад, не смог уберечь от страшной смерти девочку – свою ровесницу…

– Кто обнаружил труп? – спросил Макаров Старикова, рассматривая тело и что-то чиркая в своем блокноте.

– Сторож. В пять утра пошел обход территории осуществлять…

– Игорь, ты можешь человеческим языком разговаривать?! «Обход осуществлять»…

– А что, «делать» – лучше, что ли? – В голосе Старикова не было обиды. Он догадывался, что начальник опять всю ночь не спал, оттого и раздражительность.

– Проще выражайся. Как оно есть. Сторож проснулся в пять утра от того, что захотелось поссать, завернул за угол и увидел труп. Обмочился и позвонил в милицию. А его ты больше слушай! Он тебе еще расскажет, как убийцу с чулком на голове и с топором в руке пытался задержать, но тот ушел, гад. Дальше!

– А дальше все, как ты рассказал. С той только разницей, что, по его словам, находясь на противоположном конце базы, он услышал шум и прибежал к источнику его возникновения…

– Тьфу ты!..

– В смысле – сюда прибежал, на шум, – поправил сам себя Игорь. – И увидел труп.

– Прокуратура в дороге?

– Да, – ответил подошедший со спины Макарова Саморуков, – минут через десять будет на месте. Районная группа на заявку прилетела и сразу сориентировалась – отзвонились в ГУВД и прокурору.

К Александру подошел дежурный опер района.

– Ты уж извини, Саш, что стрелки перевели. Понятно, сюда следаку прокурорскому ехать нужно, а не нашему. А вас из ГУВД подняли. Да и случай аналогичный прошлому. Ты ведь занимаешься?

– Что ты, мой золотой Витенька, извиняешься, как в детском саду? Не сейчас, так через час бы подъехали. Кстати, «розыскникам» по без вести пропавшим звонили насчет девочки?

И, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел к сторожке.

– Должно быть, нет…

– Я как услышал – сразу бегом к складу номер восемнадцать! Сначала подумал, что опять мальчишки двери ломают. Там шоколад хранится. А потом крики раздались. Я – еще быстрее. Подбегаю – поздно! Как увидел, что творится, – бегом звонить в милицию.

– Не убегался, спринтер?

– Чего? – не понял сторож.

– Я спрашиваю – не уморился всю ночь бегать? – надавил Макаров, глядя прямо в глаза сторожу.

Саморуков и Стариков, подперев плечами противоположные стены вагончика, понимающе молчали. Бык дерется – козел не лезь.

– Я честно говорю, – пожал плечами сторож.

– Ты свое «честно» к жопе прибей и всем, кроме меня, показывай. Кровь на трупе уже черная, засохшая, а это говорит о том, что смерть наступила часов десять назад. На теле уже пятна трупные проступают, а ты меня тут фуфлом кормишь! Может, тебя встряхнуть немножко для просветления памяти? Какие ты тут крики два часа назад мог слышать, алкаш?

Сторож уже понял, что переборщил с «показаниями».

– Женские…

– Так. – Макаров повернулся к выходу. – Этих двоих я никогда не оставляю наедине с людьми. Это всегда заканчивается печально для тех людей. Но, коли разговор не клеится…

– Ошибся я, наверное!

– Так. – Саша снова развернулся к сторожу.

– Ссать захотелось в пять часов, пошел к складу, а там…

Макаров посмотрел на покрасневшего Старикова.

– В общем, наврал я. Боялся, что с работы выгонят. Меня посадят за дачу ложных показаний?

– Как на базу еще можно проникнуть, кроме центрального входа? Если окажешь помощь следствию, замолвлю за тебя словечко перед генеральным прокурором.

– Пошли покажу!!! Я тут все знаю! Третий год сторожу…

Вербин регулярно отзванивался в течение дня, поясняя Макарову, что он то в архиве УВД, то в картотеке Управления исправления наказаний, то почему-то на квартире доктора исторических наук Муромова, о котором Макаров представления не имел совершенно никакого. Приехал он лишь к пяти вечера. Рубашка на нем была мокрая, он безостановочно обмахивался промокшим насквозь носовым платком. Рухнув на стул в кабинете Макарова, он бросил перед собой жестом фокусника истрепанный ежедневник.

– Пивка бы сейчас. С литр!

Саша пронизывал друга взглядом, пытаясь понять, удался трюк с архивом или нет. Но пробить взглядом матерого Вербина – все равно что дятлу пробить железобетонную опору моста.

– Не томи. – Это прозвучало как угроза.

– Пива, говорю, хочу. Пойдем, Макаров, в парк, по бутылочке зальем? А еще лучше – в розлив. Ты любишь, Макаров, пиво в розлив?

Александр молча поднялся, проверил наличность в бумажнике и взял со стола ключи.

– Да я и сам предложить хотел. В центральном пиво лучше, а в том, что за управой, – народу меньше. Так куда?

– А мы возьмем в центральном и перейдем дорогу. И там, за управой, мы будем почти в одиночестве пить хорошее пиво.

– Под окном начальника ГУВД…

– Первый раз прятаться, что ли?

Через полчаса два офицера милиции сидели под деревом в пятидесяти метрах от стены областного ГУВД и нарушали статью Кодекса об административных правонарушениях – «Распитие спиртных напитков в общественном месте». Хотя общественным это место можно было назвать с большой натяжкой. Ни один нормальный человек не полезет в эти кусты по причине их непроходимости и колючести. К тому же ментовка – рукой подать. Таким образом, небольшая лужайка среди кустарника за зданием ГУВД являлась самой экологически чистой зоной в городе. Тут никто не гадил и не мусорил. Здесь иногда и размышляли о существе бытия за бутылочкой пива Макаров с Вербиным.

– Ну, так что с архивом? – напомнил терпеливый Александр.

– Слушай… – Вербин открывал бутылку ключом от кабинета. – А почему ты решил архив проверить?

Макаров почувствовал, как у него теплеют ладони.

– Накопал что-то?..

– Накопал? – Сергей приложился к бутылке и в три глотка ополовинил емкость. – Кха!.. Накопал? Когда я тебе скажу, что я накопал, ты маму потеряешь!..