Рейчел скрестила руки на груди.

– Это тебя не касается.

– Верно, – согласился Марк, и она успокоилась, решив, что он отстал от нее.

Однако Марк не считал разговор оконченным. Положив крышку на стол, он отхлебнул кофе.

– Но ты бы могла с легкостью выиграть, если бы представила свое бледно-голубое платье для невесты.

– Только не начинай все снова, – предупредила Рейчел, вырывая у него бланк. – Я не собираюсь играть в эти игры, у меня слишком много дел. – Отвернувшись от него, она направилась к столу. – Закрой за собой дверь, пожалуйста.

Марк стоял не шевелясь, но Рейчел решила, что ни за что не обернется, пусть стоит хоть до завтрашнего дня, если ему это нравится. А с конкурсом в этом году ничего не получится. Ну и ладно.

Рейчел подняла голову. На доске висел счет из гаража. Денег на ремонт машины потребуется столько же, сколько на покупку ткани и отделочного материала.

Без машины она не сможет осуществлять доставку, забирать ткани или искать наиболее выгодные по цене отделочные материалы. Ей придется ездить на автобусе, нанимать такси или, хуже того, просить родственников и друзей. И ради чего? Ради одного шанса на миллион.

Рейчел взглянула на календарь. Если бы конкурс был через месяц, она успела бы закончить еще два платья и получила бы вполне приличную сумму, но вот на данный момент…

Рейчел разорвала бланк и запихнула обрывки подальше в корзину. Сейчас все упиралось в финансовую сторону дела, но, если уж быть до конца откровенной, в глубине души она даже почувствовала облегчение.

– Ты боишься выиграть? – Ее шею обдало теплым дыханием. От неожиданности Рейчел даже подпрыгнула. – Или проиграть?

Рейчел обернулась.

– Не боюсь ни того, ни другого, – отрезала она и отошла в сторону, не желая сейчас об этом думать. – Это была просто прихоть, – объяснила Рейчел, – каприз, но сейчас я слишком занята. – Она подошла к раскройному столу и принялась собирать иголки, нитки, ее любимые ножницы – знакомые и надежные вещи, которые заполняли ее жизнь. Закинув все в ящик, она захлопнула его. – К тому же я не обязана никому ничего доказывать.

– Кроме себя. – Марк взял ее за плечи и повернул к себе. – Я не верю, что ты просто швея с пляжа, и не думаю, что ты сама так считаешь.

Рейчел не могла лгать, глядя ему в глаза. Опустив голову, она оттолкнула его и ощутила при этом укол разочарования, оттого что он так легко отпустил ее.

– Тебе-то какое до этого дело?

Марк едва сдержал улыбку. Он хорошо помнил, как в ее глазах вспыхнула гордость и как потрясена она была осознанием своего таланта, когда застала его в мастерской. Не забыл он и того, с какой решимостью она похоронила все свои работы на полках. Но объяснить себе этого он не мог.

Марк подумал о том желтом платье, которое она завтра наденет, и о том, в котором его сестра торжественно спустится по лестнице. Кто-то должен заняться ее рисунками, выставить их где-то для всеобщего обозрения, пока еще есть время, пока Рейчел еще рисует и мечтает, пока в ее душе еще живет надежда. Вернуть потом все будет очень сложно. Марк это знал по своему опыту…

Она все еще смотрела на него. Ее взгляд был напряжен, в нем чувствовалась настороженность. Она права, он не должен лезть в ее жизнь. Он не ее любовник, не ее друг, просто сосед, у которого слишком много свободного времени и которого неожиданно заинтересовала эта женщина.

Марк подошел к ней:

– Это важно, потому что ты талантлива.

Рейчел пожала плечами, словно его ответ не имел для нее никакого значения, но вздохнула, потому что все было как раз наоборот.

– Твой кофе остынет, а у меня много работы.

Марк привлек ее к себе.

– Не остынет, и работа никуда не уйдет.

«В отличие от тебя», – подумала Рейчел, но когда он заключил ее лицо в свои ладони, она, на секунду прильнув к его рукам и наслаждаясь их теплотой, отступила назад, пока еще могла.

Она подошла к двери и, взяв походную кружку, протянула ее Марку.

– Тридцати секунд в микроволновке, я думаю, будет достаточно.

Улыбнувшись, Марк взял кружку из ее рук.

– Поедем завтра на свадьбу вместе? Ведь, если подумать, это вполне разумно.

Разумным было бы вызвать такси или взять напрокат машину, тогда ей не придется быть рядом с ним больше, чем это необходимо, а сразу же после обеда она уедет домой.

– Прости, но я обещала Джулии, что приеду пораньше.

– Я заезжаю за Гарри в половине восьмого, это нормально для тебя? – Рейчел кивнула, и Марк снова улыбнулся. – Тогда ехать вместе – самое правильное решение.

Хотя Рейчел и не хотелось этого признавать, но Марк был прав. Туда лучше доехать с ним, а обратно она всегда может вызвать такси.

– Хорошо, – согласилась Рейчел. – Я поеду с тобой, но только ты должен будешь поднять крышу.

Его улыбка стала еще шире.

– Конечно, мы ведь не хотим, чтобы что-нибудь случилось с этим великолепным желтым платьем.

– До свидания, Марк.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Отпустив, он слегка поддержал ее, давая ей возможность обрести равновесие, и, подняв в знак прощания кружку, зашагал вниз по ступенькам.

– Значит, завтра в семь.

Рейчел лишь кивнула в ответ. Да, у нее будут большие неприятности, если он вернется еще и за сливками.

Парикмахерская Фрэнка была превосходным образчиком вырождающегося искусства – горячие полотенца, прямые лезвия и кожаное устройство для поддержания инструментов в должном состоянии. Эта аномалия теснилась между Интернет-кафе и центром йоги. Салон через дорогу поражал своей ультрасовременностью, парикмахерская в соседнем квартале сверкала новым оборудованием, а заведение Фрэнка, как гласила реклама на бело-красном столбе, представляло собой последнюю обитель истинно мужских потребностей.

Ни один модный салон не мог поспорить с удобством откидывающихся старинных кресел, в которых уставший посетитель, вытянув ноги, мог на полчаса забыть о бренном мире и его суете. И если любой здравомыслящий мужчина дважды подумал бы, прежде чем допустить бородатого стилиста по имени Рауль к своему горлу, одетому в белый халат парикмахеру доверяли без оглядки.

На протяжении трех поколений парикмахерская Фрэнка передавалась от отца к сыну, и, вступив во владение, Фрэнк-младший сохранил старые обычаи: ни компьютеров, ни модемов – все делалось так, как было заведено в 1915 году.

Вот почему Марк, Гарри и Броуди, едва рассвело, стояли уже у дверей этой парикмахерской. Официально заведение открывалось только через два часа, но Броуди был постоянным клиентом, любой его друг был другом Фрэнка, ну а для жениха парикмахерскую открыли бы и еще раньше.

Пока Фрэнк завязывал на Гарри накидку, Марк и Броуди расположились в креслах напротив. Броуди взял журнал, Марк же закрыл глаза, намереваясь полностью расслабиться.

Большую часть ночи Марк провел за компьютером, выискивая статьи и информационные базы данных, но не для того, чтобы помочь Чаку. На этот раз он искал все, что имело какое-либо отношение к выставке дизайнеров в Майами, и обнаружил, что конкурс действительно являлся тем, на что претендовал, и даже более того.

Ознакомившись с карьерой победителей конкурса за последние пять лет, Марк пришел к выводу, что Рейчел обязательно должна в нем участвовать. Она явно хотела подать заявку, и он никак не мог понять, что ее остановило.

Более внимательный и чуткий человек оставил бы все как есть, напомнив себе, что это ее жизнь и ее решение, и занялся бы вопросами, которые касаются непосредственно его, как, например, куда они пойдут завтракать или насколько острые бритвы у парикмахера.

– Почему ты сбрил бороду? – прервал размышления Марка голос Броуди.

– Из соображений личной гигиены.

– Неровный загар, – вставил Гарри.

Марк кивнул:

– Вечная проблема.

Парикмахер положил на лицо Гарри дымящееся полотенце.

– Всему виной женщина.