Отряд, достигший Северного полюса, приветствует американский флаг.

7 апреля 1909 г.

Слева направо: Укеа, Ута, Хенсон, Эгингва, Сиглу

Разумеется, наше прибытие к столь труднодоступному месту назначения не обошлось без некоторых довольно-таки простых церемоний, которых мы заранее не продумывали. Мы водрузили на верхушке мира пять флагов. Первым был шелковый американский флаг, который сшила мне жена 15 лет назад. Флаг этот побольше любого другого попутешествовал в высоких широтах. Я брал его с собой, обвернув вокруг тела, во все свои полярные экспедиции и оставлял кусочек во всех самых северных пунктах, которых достигал. Это были, последовательно, мыс Моррис-Джесеп, самая северная оконечность суши исследованного мира; мыс Томас-Хаббард, самая северная из известных оконечностей Земли Джесепа, к западу от Земли Гранта; мыс Колумбия, самая северная оконечность североамериканских земель; и крайний северный пункт, до которого я дошел в 1906 год, – 87°6 северной широты, – во льдах Полярного моря [Северного Ледовитого океана]. К тому времени, как флаг попал на полюс, он уже несколько истрепался и полинял.

Пять флагов на полюсе

Слева направо: Укеа держит флаг Военно-морской лиги, Ута – флаг братства Дельта-Каппа-Эпсилон, Хенсон – флаг Северного полюса, с которым Пири не расставался 15 лет, Эгингва – флаг организации «Дочери американской революции», Сиглу – флаг Красного Креста

Широкой диагональной полосе этого стяга теперь суждено было отметить самую далекую цель на Земле – место, куда я вступил со своими смуглыми спутниками.

Я также счел нужным водрузить на полюсе флаг братства Дельта-Каппа-Эпсилон, в члены которого я был посвящен в бытность выпускником Боудонского колледжа, красно-бело-синий «Всемирный флаг свободы и мира», флаг Военно-морской лиги и флаг Красного Креста.

Водрузив на льду американский флаг, я велел Хенсону подготовить с эскимосами троекратное «ура!», которое они и исполнили с величайшим воодушевлением. Затем я пожал руки всем участникам отряда – простая церемония, которую одобрят наиболее демократически настроенные люди. Эскимосы радовались нашему успеху, как дети. Разумеется, не понимая в полной мере смысла события, они все же понимали, что оно означает окончательное завершение работы, за которой видели меня много лет.

Затем в щель между ледяными глыбами торосистой гряды я вложил бутылку с диагональной полосой моего флага и записками следующего содержания:

90° северной широты. Северный полюс. 6 апреля 1909 года. Прибыл сюда сегодня, после 27 переходов с мыса Колумбия.

Гренадеры мыса Моррис-Джесеп

Со мной пять людей: Мэттью Хенсон – цветной, Ута, Эгингва, Сиглу и Укеа – эскимосы; у нас 5 саней и 38 собак. Мой корабль «Рузвельт» находится на зимней стоянке на мысе Шеридан, в 90 милях восточнее мыса Колумбия.

Возглавляемая мною экспедиция, успешно достигшая Северного полюса, находится под покровительством Арктического клуба Пири, Нью-Йорк; экспедиция снаряжена и отправлена на Север друзьями и членами клуба с целью завоевать этот географический приз, если окажется возможным, к чести и престижу Соединенных Штатов Америки. Руководители клуба: Томас Хаббард (Нью-Йорк), председатель; Зенас Крейн (Массачусетс), вице-председатель; Герберт Бриджман (Нью-Йорк), секретарь и казначей.

Завтра отправляюсь обратно на мыс Колумбия.

Роберт Э. Пири, Военно-морской флот США 90° северной широты, Северный полюс. 6 апреля 1909 года.

Сегодня я водрузил национальный флаг Соединенных Штатов Америки в этом месте, где, согласно моим наблюдениям, проходит северополярная ось Земли, и тем самым заявил права владения на всю эту и прилегающую область от имени и во имя президента Соединенных Штатов Америки.

В знак владения оставляю здесь эту запись и флаг Соединенных Штатов.

Роберт Э. Пири, Военно-морской флот США

Если бы человек мог дойти до 90° северной широты не будучи бесконечно измученным телом и душой, на его долю, несомненно, выпали бы единственные в своем роде ощущения и размышления. Однако достижение Северного полюса явилось для нас кульминационным пунктом многих дней и недель форсированных маршей, физических лишений, недосыпания и изматывающей душу тревоги. Самой природой мудро предусмотрено, что человеческое сознание может вместить лишь такую степень сильнейших переживаний, какую может выдержать его мозг, а мрачные стражи отдаленнейшей точки Земли не допускают к ней ни одного человека, не подвергнув его предварительно самым суровым испытаниям.

Быть может, это покажется странным, но, убедившись, что мы действительно достигли цели, я жаждал лишь одного – спать. Однако после нескольких часов сна мною овладело состояние экзальтации, сделавшее дальнейший отдых невозможным. Более 20 лет эта точка земной поверхности была объектом всех моих устремлений. Достижению ее я посвятил душу и тело. Много раз моя жизнь и жизнь моих спутников подвергалась опасности. Эта цель поглощала силы и средства мои и моих друзей. Это было мое восьмое путешествие в Арктику. В ее ледяных пустынях я провел около 12 лет в периоде между 30-м и 53-м годами жизни, а в промежутках между экспедициями, в мире цивилизации, был преимущественно занят подготовкой к следующему походу. Решимость достичь полюса до такой степени вошла в мою плоть, что, как ни странно это прозвучит, я уже давно перестал рассматривать себя иначе, как орудие достижения этой цели. Обывателю это покажется странным, но меня хорошо поймет изобретатель, художник или вообще человек, всю свою жизнь посвятивший служению одной идее.

Тем не менее, хотя за те 30 часов, что мы провели на полюсе, мой ум и был почти беспрерывно занят радостной мыслью о том, что мечта моей жизни сбылась, меня все же с пугающей отчетливостью посещало воспоминание о других временах – воспоминание о том дне три года назад – 21 апреля 1906 года, – когда после битвы со льдом, открытой водой и бурями возглавляемая мною экспедиция была вынуждена повернуть назад с 87°6 северной широты из-за недостатка продовольствия. Контраст между страшной депрессией того дня и блаженством нынешней минуты составлял отнюдь не самую последнюю приятную черту нашего кратковременного пребывания на полюсе. В мрачные моменты нашего возвращения на материк в 1906 году я говорил себе, что я лишь один в длинном списке исследователей, берущем начало в веках и включающем имена Генри Гудзона и герцога Абруццкого, Франклина, Кейна и Мелвилла, – длинном списке мужественных людей, боровшихся и потерпевших поражение. Я говорил себе, что ценою лучших лет моей жизни я сумел добавить лишь несколько звеньев к цепи, ведущей с параллелей цивилизации к полярному центру, но что единственное слово, которое мне в конце концов суждено было начертать в книге моей жизни, это – поражение.

И вот теперь, четвертуя лед в различных направлениях от лагеря, я с трудом отдавал себе отчет в том, что после 23 лет борьбы и разочарований мне наконец удалось водрузить флаг своей страны в пункте, являвшемся объектом вожделений всего мира. Об этом нелегко писать, но я знал, что мы вернемся в цивилизованное общество с захватывающей приключенческой повестью, которую мир жаждал услышать на протяжении почти четырех столетий, – с повестью, которая будет рассказана под сенью звездно-полосатого флага – флага, который в моей одинокой и уединенной жизни стал для меня символом родины и всего того, что я любил – и, быть может, никогда не увижу вновь.