– А что на нем написано? – лисьим голоском спросила Настя.

Глаза у Вадика стали маслянисто-кошачьими, он блудливо улыбнулся и отвел их в сторону.

– У отца память плохая. Чтобы не забыть, он на нем кое-что нацарапал.

– А что?

– Да так, семейная тайна!

Данила до этого молчащий показал на узел с постельным бельем.

– Вот бабка перину навязала, куда с ней теперь?

Вадик озадаченно смотрел на узел.

– Тебе отдельную комнату отвели! Там все есть! Въезжай и живи. Зачем тебе перина?

Настя изображавшая до этого скромницу, тут же вставила шпильку.

– Он, после обеда, когда наестся до отвала, любит на перине под деревом поспать. Под дубом… А нельзя ли территорию посмотреть?

Вадька был сама галантность. Он забежал сначала с одной стороны, потом с другой, и скорей увел Настю показывать старый парк с вековыми деревьями. На нас с Данилой они чихать хотели. Да бог с вами, делайте что хотите, подумал я. Данила чесал затылок, оглядывая огромный узел с постелью, так некстати навязанный бабкой. Из дома вышел вчерашний мажордом. Бесстрастное его лицо как всегда ничего не выражало.

– Вас, обоих Владлен Петрович приглашает к себе.

– Постель брать?

Мажордом кинул снисходительный взгляд на цыганский узел моего приятеля.

– Твоя комната, на третьем этаже, оставь, я сам занесу!

По парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. Из гостиной доносились возбужденные голоса, крик Банту тонул в рокочущем басе Владлен Петровича. Данила с опаской открыл дверь в огромную гостиную.

– Ну…у…у! Рассказывай! – сразу взяла в оборот моего дружка Банту. С нее, как штукатурка со старой стены, слетел аристократический налет. В руках вверх дном она держала злополучное ведерко. – А ты пока, пожалуйста, помолчи! – приказала она Владлен Петровичу. – Посмотрим, насколько стыкуется то, что ты говоришь, с его рассказом. – В голосе Банту снова зазвенели серебряные колокольчики. Воркующей голубицей, сменив гнев на ласку, она спросила Данилу?

– Скажи мне мой хороший, зачем ты утопил в озере это ведерко? Оно ведь не просто так у тебя из рук выпало? Ты нарочно это сделал?

– Конечно нарочно!

Владлен Петрович крякнул от досады. Такой подлянки от родного сыночка он не ожидал. А Банту задала второй, не менее каверзный вопрос.

– Ты знал, под что он его приспособил?

– Знал! И поэтому утопил!

Банту повернулась к своему мужу, отводящему глаза в сторону.

– Видишь, даже ребенок думает о нас всех, как о единой семье, один ты эгоист! Я подозревала, конечно, но подозрения к делу не пришьешь. А вот теперь с детских уст срывается истина.

Она снова подвесила Данилу на дыбу.

– А как ты догадался об этом? Или это все при тебе происходило?

– Когда при мне, а когда и на берегу, в кустах или под деревьями!

Владлен Петрович схватился за голову:

– Ты что плетешь, когда это было?

Данила пожевал губами и, размазав во времени и пространстве непонятное действо, медленно выдавил из себя:

– Когда! Когда! Когда ты отрывался по полной программе. Я не вытерпел и утопил это ведро. Меру надо знать. Он, ваше величество, выпивал такое количество... Нальет полное ведро шампанского, и пока мы с ним к камышам доплывем, цедит его как лошадь. И все приговаривает, что ведерко это у него заветное, связано с каким то памятным событием, и пьет он за банду… А я же не знал, что он пил за ваше здоровье, но даже если за ваше, зачем же пить целое ведерко? Алкоголь, он и есть алкоголь, хоть и шампанское! Вот я его нечаянно и обронил! А что не надо было? Пусть спивается, да?

Данила поднял невинные глаза на Владлен Петровича, проверяя, понравилась ли тому сочиненная им байка. Принцесса Цеце изучающе смотрела на Данилу, не врет ли он. Нашла кого проверять без детектора лжи. Да ему соврать, раз плюнуть! Мой дружок, сообразив, что он угодил обоим, решил расцветить собственный рассказ.

– Разве это рыбалка, я ловлю, а он под кусточком пьяный дрыхнет.

– А как ты объяснишь, происхождение этих цифр, что на дне ведерка нарисованы? – не поверила ему принцесса Цеце. – Что они означают, пьяный бред? Ты кого защищаешь? Что это такое, я у вас обоих спрашиваю!

У Данилы перед носом появилась запись сделанная его собственной рукой.

Он вопросительно посмотрел на Владлен Петровича, испрашивая разрешения на раскрытие тайны. Тот, огорченно развел руками, как бы говоря, что, мол, поделаешь, раз попались, выкладывай все как есть. Данила приободрился, он ведь не за глаза, не где-нибудь за углом нашептывает на ухо принцессе Цеце на ее благоверного, а сдает ей Владлен Петровича, с его же с молчаливого согласия.

– А тут вообще все просто, – нахально заявил Данила. – Наша жизнь так непредсказуема, в ней столько хаоса, врагов и оврагов, что человек упаду…упада…упады…упадо…

– Куда упадо? – не поняла принцесса Цеце.

– Человек уподоб…ляется бурундуку. Вот оттуда и эти записи. Это тот сундук, где бурундук, для всех для нас, сложил запас. Я понятно выражаюсь?

Принцесса королевских кровей снова забыла про великосветский этикет и, отбросив в сторону высокопарный слог, мертвой хваткой вцепилась в Данилу. Ярость в ней так и клокотала.

– Вы мне оба зубы не заговаривайте, а объясните их значение.

Данила посмотрел на Банту, перевел взгляд на меня и многозначительно заявил:.

– Внутрисемейные проблемы, рассматривать при посторонних, неудобно вроде бы. Но если вы настаиваете…

Банту топнула ногой.

– Да настаиваю, пусть я услышу горькую правду, как меня обманывали.

Она непритворно всхлипнула. Данила скривился как от зубной боли, тяжело вздохнул и сказал:

– Хорошо! Будем считать, что Макс тоже член семьи, хотя он только паж, но я думаю при нем можно говорить. Так вот, эти записи показывают, сколько денег из банка пропало и …того, в сундук попало, и где они спрятаны. ЯМА – значит в яме восемь миллионов. ЦЮР – значит в Цюрихе в КЭШ Банке четыре миллиона на счете – 916 1 222 333. Как бурундук тащит орешки в свою кладовку, так и здесь деньги рассованы по разным сундукам. Понятно?

Принцесса Банту расхохоталась.

– Кто это тебе сказал?

– Я же не дундук, сам догадался про сундук! А что разве не так?

Банту посерьезнела, теперь только Владлен Петрович улыбался. Он похлопал Данилу по плечу и подтолкнул его к двери.

– Гуляй пока. Чуть-чуть приукрасил, но в общем правильно. Ты через часок зайди, у меня к тебе есть серьезный разговор. Я кое-что хотел дополнительно уточнить.

В доме нам делать было нечего. Мы вышли на лужайку перед домом. Неожиданно Данила стал тревожиться.

– Что он хочет уточнить, как ты думаешь?

– Да ладно, не переживай раньше времени! Наверно хочет узнать, когда ты жениться будешь!

Моей шутки он не поддержал. Мы пошли по территории усадьбы искать пропавших Вадьку и Настю. Нашли их мы с большим трудом. Настя заговорщически нам подмигнула, а Вадька стал ругаться на Данилу.

– Ты чего принцессе Цеце отца сдал? Кто так делает?

– Чего сдал? – не понял Данила.

– Того и сдал!

Но договорить они не успели. За Данилой пришел мажордом и позвал его в дом. На лужайке перед домом остались мы втроем: Настя, я и Вадька. Данилин брательник стал перед Настей распускать павлиний хвост. Обычно, когда у человека одна извилина и та прямая, он начинает хвастаться тем, к чему сам не имеет никакого отношения, титулом родителей, их достатком.

– А хочешь Настя я тебя научу на автомобиле ездить? – предложил галантный кавалер, увидев в замке «Альфа-Ромео» забытый впопыхах принцессой Цеце ключ зажигания. Я еще постарался их отговорить, но кто меня будет слушать, если они оба лучились счастьем. Будь на лужайке перед домом хоть звездолет, и в него бы они залезли. Настя, обворожительно улыбнувшись, заявила, что на такой крутой машине она еще не ездила. Вадька усадил ее за водительское сидение и стал объяснять.