Вторую рационалистическую компоненту нашего познания образует логика и математика. Обе применяются, правда, при описании мира, но ничего о нём не говорят. Из бесконечно многих геометрий, которые создала математика, может самое большее одна геометрия соответствовать нашему физическому пространству; но геометрия не говорит нам какая. (Быть может, правильная ещё и не создана). Логические и математические теории являются формальными системами, которые не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты посредством опыта. Их предложения являются априорными, потому что для их обоснования не требуется наблюдений (см. определение на стр. 126). Но они также аналитичны (тавтологичны), так как их правильность следует только из определений, входящих в них понятий.

Третья рационалистическая черта нашего познания состоит в гипотетико-дедуктивном методе, посредством которого мы получаем теоретическое познание, далеко выходящее за пределы чисто опытного познания. Гипотезы не «извлекаются» из опыта, а в лучшем случае стимулируются им. Они, как говорил Эйнштейн, являются свободными творениями человеческого духа. Также для их проверки привлекаются логические методы. Так, нужно доказать, что система гипотез непротиворечива и является синтетической (относится к возможным мирам). Для выведения следствий также нужна логика.

Но как мы видели на стр. 108, этого недостаточно, чтобы доказать некоторое высказываение в качестве познания о мире. И здесь эмпирист прав; ибо дальнейшие требования к теоретической системе высказываний о мире относятся к опыту.

Система должна представлять не только логически возможный мир, а мир возможного опыта, должна быть развита так, чтобы быть проверяемой,т. е. должна иметь проверяемые следствия. И, наконец, система должна быть правильной, т. е. должна отличаться от других систем тем, что описывает наш опытный мир(95). Как математик предоставляет нам множество геометрий, среди которых мы должны эмпирически определить «физическую» геометрию, также и логик открывает предметы теоретически возможного мира, среди которых мы должны найти относящиеся к нашему миру. Какие гипотезы, какие теории, какие системы аксиом правильно описывают наш мир, можно решить поэтому только с помощью опыта. Эмпирия играет незаменимую роль для научного познания. Правда, можно представить себе ситуацию, когда две теории будут эмпирически эквивалентными, так что с помошью опыта нельзя будет осуществить выбор. Тогда для выбора вновь должны привлекаться рационалистические или прагматические критерии (vgl. Stegmuller,1970,152f.)

Эволюционная теория познания показывает, что имеется другой важный путь, на котором опыт определяет наше познание: через врождённые структуры познания. Это, на первый взгляд, парадоксальное утверждение объясняется тем, что врождённые структуры приобретены ведь филогенетически (см. теоретико-познавательную схему на стр. 120). Они, правда, независимы от всякого опыта индивида, соотетственно онтогенетически априорны, но не независимы от всякого опыта, а дожны были в ходе эволюции проверяться на опыте и являются филогенетически апостериорными(96).

Совершенно верно, что у живого существа всё происходит из опыта, также и наследственно врождённое, будь это стереотипное поведение пчёл, будь это врождённые рамки человеческого познания. Но происходит это не из актуального опыта, который каждый в своём поколении делает снова, а из опыта, накопленного в ходе эволюции всеми поколениями.

(Monod, 1971, 188)

Склонность интерпретировать все события в понятиях трёхмерного пространства была бы тем самым онтогенетическим a priori, но не филогенетическим a priori… Аналогичное относится к причинности: Юм и Кант расходились, так сказать, по поводу психологического вопроса, приобретается ли тенденция воспринимать причинно-следственные отношения в ходе жизни индивида или является продуктом родоисторического «обучения».

(Campbell, 1959, 160)

На вопрос, кто прав рационалист или эмпирист, в этих некритичных формулировках не даётся ответа. Они должны быть дополнены указаниями о том, какое познание, какие критерии и какой опыт вообще допустимы.

Логика и математика предлагают познание, независимое от опыта, но оно ничего не говорит о мире. С другой стороны, только опыт может обоновать знание о действительности. Если, наконец, спросить, имеется ли познание, которое, с одной стороны, независимо от опыта (т. е. априорное), с другой стороны, относится к миру (т. е. синтетическое), то это вновь ведёт к вопросу о существовании синтетических априорных суждений. Ответ гласит:

Рационализм прав (имеется синтетическое априори) для человека как отдельного существа; эмпиризм прав (нет синтетического априори) для человека как биологического вида (Табл. 6).

Поэтому было бы неверным противопоставлять обе позиции и спрашивать, какая теперь права или более права. Но психологически понятно, почему этот спор возник и долго длился. Ранним мыслителям противостояние рационализм-эмпиризм представлялось подлинной альтернативой, так как они не различали между познанием вообще и познанием мира, во-вторых, между познанием и обоснованным познанием, в третьих, между человеком и человеческим родом, следовательно, между онтогенетическим и филогенетическим опытом, что не казалось необходимым до появления эволюционной теории. Но полагалось, что, если в этой якобы полной альтернативе одна позиция будет опровергнута, то

Табл. 6. Имеется ли независимое от опыта познание?

другая должна быть верной. Так как обе позиции были ложными, всегда имелся основательный аргумент против другой.

Если с этой точки зрения рассмотреть произведения крупных эмпириков и рационалистов 17 и 18 столетий, то обнаруживаются совеншенно новые, более острые и более нейтральные возможности. Больше речь не идёт о том, кто прав, а, в каком отношении и в каких границах он прав.

Уже во введении мы выдвинули требование, что современная теория познания должна согласовываться с наукой. Гипотетический реализм, эволюционная и проективная теории познания удовлетворяют этому требованию. Но они являются плюралистическими позициями, так что "систематическому теоретику познания они должны представляться как род беззастенчивого оппортунизма" (Einstein, 1955, 684):

Реалистический означает предположение о независимом от сознания, закономерно структурированном и частично познаваемом мире.

Рационалистический есть утверждение о том, что математика и логика независимы от опыта; что индивид имеет врождённые познавательные структуры, которые независимы от его личного опыта, но соопределяют этот опыт; и что гипотезы и теории являются "свободными творениями человеческого духа".

Эмпирический означает тезис, что всё познание может быть только гипотетическим, что опыт в большинстве случаев стимул, но всегда пробный камень синтетического познания и что гипотетический характер, а также эмпирические критерии значения относятся как к индивидуальному, так и биологическому (родоисторическому) опыту.