– Я тоже. Думаю, что ее и нет.

– Она есть, – заявил Дима. – Я вполне могу отличить ситуацию, в которой нет логики, от ситуации, когда логика есть, но я ее не понимаю. В данном случае, думаю, правильный – второй вариант.

– Меня смущает мой сон, – сказала Марина, – там сначала манекеном была Кира, потом Ульяна, а затем добавилась Ира, которая, тем не менее, демонстрировала признаки жизни. Однако же эсэмэску получила Лиза. В сне она была вполне жива.

– Я бы не рассматривал твои сны в качестве достоверного источника информации, – ответил Дима, – я верю в то, что подсознание, работу которого мы видим во сне, порой знает больше, чем сознание. Но если есть факты, они оказываются важнее, чем то, что привиделось. Сообщение – это реальность, а манекен во сне – это всего лишь манекен во сне. Он может значить все, что угодно.

– Однако же в случае Киры манекен оказался трупом.

– Не спорю. Кстати, напомни мне имена девушек-посетительниц семинара.

– Евгения, Вероника, Анастасия, Ира, Лиза, Ульяна, Кира и я. Еще Петр в качестве ведущего.

– Евгения – это девушка из налоговой? Которая привыкла планировать все так тщательно, что утонула в потоках бюрократизма? Та, что уговорила меня сделать вид, будто Петра выпустили по моему ходатайству?

– У нее на него виды, – сказала Марина. – А сотрудница налоговой инспекции не будет убивать. Она сделает все, что угодно – сфабрикует дело, поднимет налоговые ведомости за тысяча девятьсот тринадцатый год, выяснит, что педагоги незаконно собирали с родителей деньги на ремонт и на охрану детского сада, а также на овощи, фрукты и дополнительные занятия хореографией и английским.

– Только если это не случай шантажа, – возразил Дима. – Если шантаж, то Евгении Витальевне надо было убивать.

– Ага, но тогда Петр ей был бы ни к чему, все мысли ее были бы заняты страхом, как бы не попасться. Когда у человека есть силы и время на романтику, его совесть, скорее всего, чиста.

– Мудрое замечание, – согласился Дима. – Но это не сто процентов. Все же в целом я с тобой согласен. Тем более что Петр совершенно точно в момент убийства сидел на кладбище и бухал. Вернее так – человек, похожий на Петра, сидел и бухал. Никто не может сказать, что это был именно он. Кто там еще?

– Анастасия.

– Социальный изолят в безнадежной попытке спасти выигрыш в лотерею от растраты? Нам повезло, что она нам открыла. Бедняжка, она не может отказать, когда оказывается с кем-то лицом к лицу. Скорее всего, трубку тоже не берет, позвонить ей нельзя. Интересно, что она говорит родственникам?

– Что уехала в Хабаровск и вернется лет через двадцать. Кстати, Анастасии нужно освоить заказ товаров по Интернету. Тогда вообще не надо будет ни с кем контактировать, кроме курьера.

– Я не представляю, чтобы она могла оказаться убийцей. Это просто невозможно.

– Кто еще?

– Вероника.

Ряд, в котором они стояли, пришел в движение. Машина продвинулась на несколько метров и снова намертво встала. Сзади автомобиль подперла машина с охраной.

– О, это интересный фрукт, – сказал Дима. – Она главный бухгалтер. Когда-то она вложила всю зарплату всего коллектива в финансовую пирамиду. На несколько дней. А та возьми и рухни. Теперь Вероника платит по счетам. Но так как специалист она хороший, то денег хватает. У Вероники проблема не с деньгами, а с личной жизнью. Что, впрочем, неудивительно. Вот если бы ее умыть... и посадить на диету…

В голосе Димы послышались мечтательные нотки. Марина изменилась в лице. Дима уловил перемену и засмеялся.

– Ревнуешь? – спросил он. – Молодец.

– Ты не думаешь, что Вероника могла покупать у Киры тайские таблетки?

– Это вполне вероятно. Но зачем убивать поставщика таблеток?

– Если она ей задолжала.

Дима и Марина посмотрели друг на друга.

– Не смогла расплатиться и убила. Это слабенький мотив, но если учесть, что Вероника уже имела проблемы с законом, вызванные финансами, то невозможным не выглядит. Например, она пила тайские таблетки много лет, задолжала крупную сумму, очень крупную...

– Возможно. А зачем тогда писать эсэмэску Лизе? – спросил Дима.

– Возможно, она хочет сымитировать серийного убийцу. Маньяка. Тем самым избежать подозрений.

– А фотографию зачем тогда порвала?

– Не знаю.

– А ведь это совершенно нелогично – забирать сумку, оставлять там деньги, а вот фотографию мужа Даши рвать на мелкие кусочки.

– Возможно, дело было так, – сказала Марина, – Филипп Цукерман был любовником Киры. Кира же давала Веронике таблетки в долг. А Филипп потребовал, чтобы Кира настояла на возврате долга. Вот Вероника и порвала фотографию, потому что...

Дима засмеялся. Смеялся он редко, но искренне и заразительно.

– Вот так вот после убийства вытащила фотографию и порвала? Невозможно.

– Но она это сделала. И кстати, почему «она»? Это может быть «он», – заметила Марина.

Машина двинулась вперед. Скорость росла. Пробка наконец начала рассасываться.

– «Он» не будет рвать фотографию. Это чисто женский, исключительно эмоциональный порыв. И вообще, тот факт, что фотография оказалась порванной, очень важен. Это сделал кто-то, кто ненавидел Филиппа.

– И Киру. Кира же убита.

– Кроме Даши некому, – покачал головой Дима. – Но это не Даша. Потому что Лизе пришло сообщение «ты следующая».

– И потому что я видела сон, где было три манекена: Киры, Ульяны и Иры. К слову, Ира и ее таинственный ухажер вызывают вопросы.

– Какие? – удивился Дима. – По-моему, тут как раз никаких вопросов.

Он затормозил, пропуская со второстепенной дороги маленький «Пежо» с девушкой, испуганно вцепившейся в руль.

– Ну как никаких? Кто он, этот парень, который ходит за Ирой уже полгода? Притом, что у нее есть жених на базе в Арктике?

– Неважно, кто он. Ходит и ходит. Ира – девушка симпатичная, рыженькая, с веснушками, ничего удивительного в такой осаде нет. Кстати, шансы у него есть. Терпение и труд все перетрут. Хотя кто там из них упрямее, неизвестно.

– То есть ты думаешь, что Ира к этой драме никаким боком?

– Думаю, никаким.

– Почему же я тогда видела ее во сне? В виде манекена?

В этот момент Дима включил поворотник, повернул руль и въехал в арку дома, где жила Лиза.

Ульяна купила горошек с твердым намеком этим и ограничиться. Она вышла из торгового центра, держа в руках пакетик, в котором, в свою очередь, лежали заветные баночки, и пошла вперед. Шаг ее замедлялся и замедлялся. Справа она увидела ряд манекенов, одетых в симпатичные топики цвета морской волны – с квадратным вырезом, свободные, хлопковые, рукавом три четверти. Почему-то при виде ряда манекенов у Ульяны на мгновение екнуло сердце. Она прислушалась к себе. Нет, вроде все в порядке.

Топики были очень хороши. Как успешная модель, Ульяна знала, что такой сине-зеленый цвет ей идет. Впрочем, ей шло почти все – высокая, стройная, загорелая, с длинными, подкачанными мышцами, она могла носить все, что угодно, но у нее были свои предпочтения. В частности, глубокий сине-зеленый ее завораживал. Кроме того, на ценнике краснела огромная надпись «всего 250 руб.», что было весомым дополнительным аргументом к покупке.

Ульяна померила топик, купила его, потом не удержалась и приобрела длинное черное платье с рваным низом и принтами в виде огромных белых цветов, а также стретчевое платье с широкими желтыми, белыми и черными полосами, которое делало ее похожей на пчелку. Стретч красиво обтягивал ее силиконовую грудь, о которой она говорила всем, что настоящая. Ульяна хотела было остановиться, но увидела изумрудно-зеленую тунику, отороченную снизу и по горловине черным кружевом. Ворох одежды рос. Ульяна оплатила покупки, ощущая эйфорию пополам со смутным сожалением о том, что экономить так и не удается.

«А ведь у моделей короткий век», – подумала она.

Почему-то ей было не страшно. Ульяна взглянула на свое отражение. И восхитилась.