День выдался ненастным, конец февраля неожиданно преподнес «сюрприз»: пошёл проливной дождь.

— Мда, — хмуро побарабанил по подоконнику Павел, глядя в пространство, — замечательное дело! Тем лучше: Макс не смоется никуда, и мы прорепетируем.

— А я и не собирался, — буркнул Максим, настраивая аппаратуру, — некуда смываться.

— Да? А как же Сонечка? — ехидно полюбопытствовал Паша.

— Не сошлись характерами, — Макс защёлкал переключателями, — как говорится, аста ла виста, детка.

— Максим, она тебя любит… — улыбнулась я.

— А я вот не умею притворяться, — пожал плечами, — прошла любовь, завяли помидоры…

— Ладно, — оборвал Павел, — давай, включай, пусть Алиша музыку послушает, выскажет свои соображения.

— Не студия, конечно, но… что имеем, — Максим поморщился, превыше всего он ценил идеальные условия для работы.

— Да уж… Алиш, ты действительно хочешь новую песню сегодня же исполнить?

— Да, — я пожала плечами, — ребята, когда это у нас что-то не получалось, а?

Мастера импровизаций — это мы!

Как и была заранее уверена — музыка «звучала» с текстом идеально и мелодия была та самая, что и представлялась мне смутно. Лишний раз убедилась, как с Максом мы «ловим» идеи друг друга. Парни смотрели на выжидающе.

— Ну что, поиграем в караоке? — подмигнула я и это значило, что музыка одобрена и можно приступить к пению.

— Жаль, что не записать… слушайте, а может я побегаю по Москве, студию найду приемлемую, а? — оживился Макс.

— Нет, — отрезал Павел, — записываться в Питере будем, у Семёныча, тут пока все дела оформим, уже и уезжать.

— Да делов-то! Сунем баблосов и никаких оформлений, ну хоть одну фонограммку… — заныл Макс, у него чесалось профессиональное желание действовать.

— Паша прав, тут она нам не пригодится, хватит тех, что уже есть, — добавила я, — а мотаться по Москве в такую… ммм… погоду… сомнительная радость. Да и некогда.

Ладно, включай…

Я взяла листочек с текстом. Что ж, поехали!

К обеду репетиция вымотала меня хорошо. Мы не выходили из комнаты несколько часов, пока Паша не рявкнул на Макса, что хорош, мол, терзать звезду, я так и голос посадить могу, на что тот неохотно повиновался и отпустил певицу промочить горлышко.

А уж на кухне нас цепко перехватила Вилка, активно собирающая по комнатам бессовестных трудоголиков и приглашающая отобедать.

По негласному договору Вольку мы не обсуждали вслух при моих друзьях, Павел был строг в суждениях и излишне тревожен за меня. Все с волнением предвкушали концерт и радовались за Серёжку, у газеты которого рейтинг продаж неуклонно рос и это вместе с тем, что рекламы на полосах его детища не было вовсе.

Меняется постепенно сознание людей и «Аура жизни» стремительно находит своего читателя, изголодавшегося по духовной качественной пище, воспитывает новых… То ли будет дальше! Но я ни под каким предлогом не стану рассказывать Серёжке, что ждёт его впереди, пусть в блаженном неведении потихонечку, не спеша, раскручивает эту линию вариантов. Он и так идёт в правильном направлении.

Мне же было о чём подумать, в голове созрел план, но пока туманно виделись пути его реализации. Да и не о том сейчас нужно размышлять, а о приближающемся концерте. Отмести остальное и выложиться на полную, всю себя распахнуть, иначе и выступать незачем.

После обеда незаметно улизнула к себе в комнату: побыть в одиночестве, собраться с силами и просто расслабиться, снять с лица вымученную сияющую улыбку, которая нужна для всеобщего спокойствия, но ни в коей мере не отображает моего истинного настроения. Да ещё этот дождь за окном…

К вечеру погода смягчилась и милостиво поуменьшила небесный водопад. Собравшись и ещё триста раз перепроверив напоследок — готово ли всё, что нужно для выступления, мы вызвали сразу две машины такси к подъезду. Такой вот дружною толпою подкатили к фолк-клубу (как выяснилось) «Кельтское диколесье». Я поёжилась: публика там, должно быть, весьма своеобразная, настроенная на совсем другой репертуар, будут слушать придирчиво, не допустят ни малейшей фальши. Как вообще администрация клуба согласилась на концерт совершенно не жанровой певицы?

Макс обладает даром убеждения? Ну-ну… Проверим теперь наличие этого дара у меня.

Я вздохнула и с ворчливо-скептическими мыслями выбралась из машины под услужливо приготовленный Пашей открытый зонтик.

Гримёрку мне выделили, без преувеличения сказать, шикарную, видимо она использовалась для немаленьких коллективов, а тут — я одна, и всё роскошество неимоверное — мне в безраздельное владение. Паша с Максом не в счёт, они, оставив меня переодеваться, разбежались: Максим — проверять, как расставили аппаратуру, наладили звук, Павел — рассаживать друзей. Лета, Славик и Серёжа прибалдели от местных интерьеров и плохо ориентировались в реальности.

— Милые мои, помощники мои дорогие, — шептала я, не сводя глаз со своего отражения, лихорадочно, причёсываясь и нанося на волосы лак, — это очень важно для меня, будьте рядышком, пожалуйста, прямо совсем рядышком, я так волнуюсь…

— Алишик, готова? — стукнув в дверь, робко заглянул Паша, — выход через пять минут. Зря не приехали пораньше, распелась бы немного, привыкла к акустике, сцене.

— Как там с залом? — почему-то шёпотом спросила я, — много народу?

— Ну, зал-то невелик… — Паша не хотел меня будоражить, — но, да, забит до отказа, нет свободных мест, еле удалось ребят пристроить. И ещё… Макс предлагает всё-таки под минусы петь, Алик, ну к чему эксперименты с музыкантами, они с тобой ни разу не выступали, нам накладки нужны?

— Пашунь, всё под контролем, — я облизала пересохшие губы, — накладок не будет, ребята толковые.

— Смотри, тебе виднее, — расслабился он.

Последние пару минут я всё же распелась, немного разогрела связки, настроилась на состояние парения и, за руку с моим самым близким другом, покинула гримёрку.

Да, к незнакомой сцене и в самом деле, следовало бы немного привыкнуть, присмотреться, прежде чем выходить на неё впервые. Но я быстро окинула её взглядом и через секунду ощущала почти как родную.

Краем уха слышала, как объявлял меня долговязый длинноволосый, безмерно обаятельный парень-конферансье с нелепой бабочкой, неуютно стягивающей горло, сама же мимоходом сканировала энергетику зала, мысленно прикоснулась к каждому посетителю, большую часть которых составляли отдельные группки парней и девушек одетых в одежду с этническими нотками, обняла и поприветствовала. И сразу ощутимо потеплела общая атмосфера, публика в унисон заулыбалась и взгляды, направленные на сцену, лучились доброжелательностью. Как здорово, на поверку москвичи такие же простые и открытые люди, как и питерцы! Можно начинать…

Пела свои первые песни, находясь в потоке, голос лился сам собой, казалось, вовсе не я извлекаю из себя звуки, а они, рождаясь где-то вовне, увлекают за собой. В каждой моей песне заточён особый образ, который постепенно раскрывается и высвобождается, каждая мелодия несёт в себе определённую мыслеформу, воспринимаемую сердцами слушателей, как зов, ведущий к вдохновению, к искренности. И я постепенно ощущала взаимность, доверие зала, сердца открывались навстречу. Не зная текстов, губы многих начинали подпевать, слова пробуждались в каждом как по волшебству, ловились, витая в пространстве. Теперь я не воспринимала уже отдельных людей, весь зал стал для меня единым организмом, настроенным на ту же волну. Когда я пела «Цветы бытия» глаза людей сияли, чудесный аромат неземного цветочного благоухания наполнил клуб.

Одна за другой, и вот, наконец, приблизился момент исполнения новой песни. Я объяснила, что была она написана лишь вчера и попросила быть снисходительнее, на что ощутила, что мне сейчас готовы простить, что угодно, пусть даже лёгкую фальшивинку, которую не простили бы в самом начале. Но я не могла сфальшивить, ведь пела для ДРУЗЕЙ, коими сейчас стали все до одного сегодняшние посетители.