Теперь, поскольку понятие «преступление», а следовательно и «преступник», не могут в современных условиях считаться абсолютными, не может быть никакого «абсолютного мента», как субъекта фундаментально противоположного преступнику. Неопределенность понятия преступления автоматически предполагает весьма сложную ситуацию, в которой оказывается и государство («демон») и карательные структуры (механические «швейцары демона»). С одной стороны, они требуют большей степени свободы действий или, как это называется, «расширения полномочий». С другой стороны, государство эти полномочия может расширять только до определенного уровня, если этот уровень будет превышен, менты выйдут из-под контроля и поставить их на место будет очень непросто, ведь зарплату (значительно превышающую официальную) они себе легко заработают и без помощи государства. В оптимальном варианте, карательные органы должны быть максимально последовательны в соблюдении закона (т. е. открывать или закрывать «дверь» только по команде «демона»). Показательно, что на воровском жаргоне «лишить свободы», а это могут сделать только менты, обозначается понятием «закрыть», а тюрьма называется «крытка». В реальной жизни, при абсолютной размытости понятия «преступления» и «закона», многие преступления окажутся в принципе нераскрываемыми, причем процент «глухарей» будет умножаться на предельно низкий профессионализм ментов. Вот и начинается то самое «превышение служебных полномочий», т. е. выход за рамки относительного закона. И очень часто этот выход оказывается единственным. Это — тупиковый путь и мы согласны с доводами ментов, утверждающих что такая система прежде всего калечит их самих. С одной стороны они вроде бы часть государства, но с другой — соприкасаются с «преступным миром». Вот и происходит взаимная диффузия и в «пограничном слое» (термин математический, но его свойства полностью экстраполируются и на человеческое сообщество) уже трудно становится понять, где кончается одно и начинается другое. Невозможно точно определить, сколько индивидов сидят по «крыткам», «зонам» и концлагерям «ни за что». Еще труднее определить процент тех, кто разгуливает на свободе, но кого можно было бы привлечь по уголовной статье хотя бы однажды. Опросы показывают, что практически каждый человек совершал в жизни поступок или поступки, попадающий хотя бы под одну статью УК. Вполне понятными становятся и принципы функционирования государства, где позиции карательных органов выходят за рамки необходимые для выполнения своих прямых функций: «был бы человек, а статья найдется» и «то, что вы до сих пор на свободе, не ваша заслуга, а наше упущение». В них-то как раз и выражена неопределенность соотношения «закон-преступление», ибо писаный юридический закон никаким законом на самом деле не является. Теперь мы зададим резонный вопрос: какое значение имеет всё вышесказанное к борьбе с преступностью. И ответим: никакого. Весь следственно-карательный аппарат занимается открытием дела попадающего под четыре пункта состава преступления и можно легко доказать, что полицейские структуры в принципе не способны победить преступность, да это и не их функция. Они — силовой механизм, они реагируют на совершенное преступление, открывая дело, проводя следствие, суд и исполняя приговор. Они, при самых идеальных раскладах, борются с преступностью, но ни в одном ментовском статуте вы не найдете фразы, что цель борьбы — победа. И это верно. Но преступление — это следствие, а следствие всегда по времени идет позже причины, поэтому никак не может на эту причину влиять. Можно посадить серийного убийцу на двести пятьдесят лет, заморозить его в рефрижераторе, распродать на органы или отдать на съедение хищникам, но его жертв не вернёшь. Можно заставить коррумпированного чиновника или завербованного агента крадущего ценнейшую научно-техническую информацию, до конца жизни день и ночь работать на заполярных ниобиево-вольфрамовых рудниках, но ущерба им нанесенного никак не покроешь. Это вам не кошелек с тремя рублями! Нет, обезвреживать преступников необходимо, кто ж с этим будет спорить, но оптимальным вариантом является не борьба со следствием, а борьба с причиной, т. е. с преступниками еще не совершившими преступлений. Сложно ли это? На первых порах — да. Но вряд ли это сложнее чем содержать гигантский неэффективный коррумпированный полицейский аппарат, тюрьмы и зоны, тем более что и первое и второе и третье, ну никак не способствует её снижению. Да, карательные органы сдерживают рост преступности, но одновременно через сеть вышеупомянутых заведений они и поддерживают ее существование. Но это ли нам нужно?

Итак, карательные органы «фильтруют» народ в зависимости от установки выраженной в законе государства которая относительна. Ментов можно уважать или, что чаще бывает, ненавидеть, но не понимать что они — всего лишь отражение системы, ее слепок, значит не понимать ничего. Какая страна (т. е. «система») — такие и менты. А система — это мы все, все кто данную страну населяет. И если у них нарушение закона — норма, это вернейшее доказательство того, что никакого закона, как чего-то абсолютного не существует и закон точно так же нарушается во всех звеньях государственной иерархии. Казалось бы странно, структура целью которой является обеспечение спокойствия, никогда не получала власть, хотя массы её вроде бы должны обожать больше всего. Но вспомним, что массы с особой радостью встречают известие о разоблачении «ментов-перевертышей» и всегда удивляются что им «мало дали». «Перевернутость», как правило, состоит в совершении действий включающих зеленый свет для криминального мира. Развал дел, уничтожение вещдоков, выдача фальшивых документов, разглашение тайны следствия, вот что вызывает особенную ярость, хотя мент может совершать и банальные преступления типа краж, хулиганства или присвоения чужой собственности. Заметим, что это чисто «ментовские» преступления. Преступник, как ни крути, не может разгласить тайну следствия или развалить дело, хотя бы потому, что это не его уровень, он формально не имеет и не должен иметь доступа к нужной информации. Без помощи ментов (следователей, прокуроров) ему все равно не обойтись.

По этой же причине менты практически никогда не захватывали власть в каком-либо государстве, хотя попытки были. Здесь, как иллюстрацию, можно привести разгром чисто «ментовской» группировки Берии, имевшей реальные шансы захвата власти в СССР после смерти Сталина. Сейчас, когда у власти в России находится номинальный правящий слой возглавляемый подполковником госбезопасности (выдвинутого партийной элитой и дважды поддержанного бессознательными массами), что, совершенно правильно, нигде и никогда не афишируется, проглядываются слабые попытки если и не реабилитировать Берию, то по крайней мере снять с него клеймо очень крупной сволочи из окружения Сталина.[137] Он-де и ракетно-ядерную индустрию создал, и противился террору, а уж после смерти Кобы так и вовсе показал себя как предтеча горбачевских либералов: и зекам амнистию дал, и жуковских генералов освободил, и дело еврейских врачей прикрыл, и первые попытки к разоблачению культа вчерашнего Хозяина сделал, и все это за три месяца! С особым придыханием массам сообщается, что он специальным распоряжением запретил (!) ментам избивать и пытать подследственных. Ни больше, не меньше! А они, наверное, взяли и послушались. А мы — взяли и поверили! Добрый дядя Лаврик. Прямо предтеча Горбачева — так, кажется, его один раз назвали. А если б его не отстранили от должности, глядишь, мы бы сейчас имели бы «либеральное общество» не худшее чем на Западе, причем выстроенное кавказским педофилом.

Но это — обман и утопия. Причем сознательно стряпанная. Берия делал то единственное, что мог и должен был делать в данной ситуации. Если б он имел возможность, Политбюро и маршалы были бы арестованы уже на следующий день поле смерти Хозяина, хотя бы под предлогом вскрытия бдительными органами госбезопасности «чудовищного заговора» повлекшего злодейское умерщвление Великого Кормчего и Корифея Всех Наук». Народ бы съежился, но сожрал бы и это. Не в первой. Собственно, шанс у него был, но он был упущен, ведь известно, что дележ портфелей полным ходом шел на заседании Политбюро 5 марта 1953 года, когда Коба еще был жив хоть и находился в агонии. Но Берия тогда не решился, посему теперь должен был выиграть время. А как его выиграть, если против тебя самая большая сухопутная армия в мире, пользующаяся непререкаемым авторитетом среди бессознательных масс, причем эта армия тебя ненавидит и только ждет момента чтоб отомстить за всё. За что именно? За всё! За террор, за заградотряды, за сытых тыловых ублюдков в малиновых петлицах изобретающих «военные заговоры», за костоломов в камерах пыток, в общем, есть за что. Ведь столько событий было, всего и не упомнишь! Тем более что к Политбюро подступиться тоже не так-то просто, пусть это и не силовая структура. Вот Берия и пошел по пути налаживания контактов, хотя приходится признать, что и эта дорожка вела в тупик, точнее — в его любимый расстрельный подвал Лубянки. Допустим, еврейские круги на Западе может и закрыли бы глаза на захват власти Берией, все-таки уровень евреев в его непосредственном окружении был выше среднего для последних сталинских лет, но можно ли было дешевыми подачками в виде освобождения сломленных в тюрьмах генералов на которых его же люди готовили дела, пустить пыль в глаза армии, степень свободы которой очень сильно выросла за время войны? И как внушить (а массам можно только внушить!) что его карательные органы, недавно опять объединенные в одну структуру,[138] — не сборище садистов, подонков, провокаторов и убийц, а структура, имеющая отдаленное подобие человеческого лица? В общем, наш «дядя Лаврик» был арестован и расстрелян. Сгорел на работе. Спалился. А сколько желающих было пустить пулю в его лысую очкастую голову! Говорят, чуть ли не до драки дошло — случай совершенно беспрецедентный для советских карательных органов, которые (и это важно!) к ликвидации допущены не были. Главный в расстрельном отряде — генерал Батицкий (в последствии Брежнев сделает его маршалом, видимо, за точный выстрел), взял себе право первым сделать технологическое отверстие в черепе старого жирного растлителя малолеток, остальные довольствовались тем, что выпускали пули в уже мертвого слизняка, но никто от этой возможности не отказался Расстрельная команда из генералов! Апофеоз ненависти! Бериевские «менты» проиграли потому, что уступали и в силе, и в интеллекте, хотя изначально организованы были гораздо лучше чем армия, раздираемая противоречиями между маршалами, идущими еще с военных времен. Но одновременно — хуже чем партия. Ментов боялись, боялись именно их организации, а что Берия рвется к единоличной власти, виделось невооруженным глазом. Страх вынудил военно-партийные круги, собрав все ресурсы, нанести превентивный удар — арестовать Берию прямо на заседании Политбюро, а ведь через него проходила вся информация между ключевыми людьми в заговоре. Был разорвав главный информационный канал, что резко повысило общую энтропию системы, сведя степень ее свободной энергии к минимуму. После этого арестовать и перестрелять «людей на местах» было делом техники. Министерство госбезопасности было тут же ликвидировано, даже распад СССР ничего здесь не поменял. Точнее — его статус был понижен до уровня «комитета при ЦК КПСС». Так появился знаменитый Комитет Государственной Безопасности — КГБ — позже ставший вполне либеральным и уважаемым ведомством, хотя и не имеющим никакого ясного представления о сущности государства. Впрочем, а у кого оно было? Ментов тоже понизили, они вместе с госбезопасностью были в относительных рамках, пока с начала 70-х годов не начали свою игру, имевшую целью всё тот же захват власти, точнее — перехват ее у слабеющей партии. История ментовско-гэбэшного противостояния времен «заключительного этапа последней фазы развитого социализма» исключительно интересна, прям таки антично-византийский детектив с отравлениями, суицидами, покаянными «малявами» и разборками со стрельбой в центре Москвы. Мы о ней еще вспомним, заметим лишь, что КГБ одерживал явную победу, правда игра как обычно быстро вышла из правил и вылилась в компанию убийств или, что интереснее, упомянутых подозрительных самоубийств высших ментовских начальников. Но и КГБ, что называется, «подстрелили на взлете». Его председатель Андропов, получив власть, тут же стал стремительно дряхлеть и уже через полгода после восшествия (или захвата?) поста Генсека ЦК КПСС был определен в кремлевский госпиталь, откуда не вылезал до смерти наступившей ровно через 15 месяцев. Год паритета между ментами и комитетом и к власти пришел чисто партийный ставленник — Горбачев, разгромивший бюрократическими мерами и тех, и других. Последний министр внутренних дел СССР Пуго покончил с собой, а предпоследний председатель КГБ оказался за решеткой. После него был еще последний, некто Бакатин, правда, недолго, про него мы уже говорили. Когда он сидел в кресле шефа Лубянки, американцы расхаживали по главным зданиям «Конторы Глубокого Бурения», открывая двери ногами и требуя показа всего что их интересовало, включая содержимое сейфов. И показывали! Таким вот «ляпом» завершилось история якобы самой мощной тайной полиции в мире. Но тот кто усвоил механизмы функционирования полиэтнических мультикультурных выскоэнтропийных систем, поймет, что ничем другим она завершиться не могла. Структура не имела единой цели, а потому не имела смысла существования. А вот КПСС, возникшая в 1898 году как филиал еврейского «бунда», впитавшая в себя принципы кагальной организации, действительно оказалась самой гибкой и устойчивой структурой в СССР, «разведя» всех по первому разряду. Пришло время и она разделилась на множество территориальных организаций до сих пор удерживающих власть практически на всей территории «бывшей империи». Какая партия управляет Россией? КПСС! А Украиной? Тоже КПСС! И Белоруссией. И Закавказьем. И Средней Азией. Не верите? Изучите биографии лидеров, всё сразу станет на место. А как эти партии называются сейчас — не имеет значения. Сама КПСС пять раз переименовывалась. И номинальное идеологическое наполнение — тоже не имеет значения. Главное — структурная организация и заинтересованность «членов» в её существовании. Она — абсолютна, в отличии от идеологии, которая относительна. И наш подполковник КГБ В.В. Путин не вносит никакого дисбаланса в «систему». Его назначение, а затем утверждение на выборах, состоявшееся после десяти лет бесконечных перетрясок и перестановок в спецслужбах, после чего они перестали быть эффективными как внутри, так и вне страны, — чисто партийная комбинация, задуманная возможно именно для того, чтобы контролировать страну через карательные органы. Зачем контролировать всё, если можно контролировать КГБ? А он уже пусть контролирует остальное. Совершенно очевидно — всё что делает Путин находясь на посту президента, имеет целью максимально понизить энтропию государства, а энергетической подпиткой в этом начинании служат безумно высокие цены на нефтепродукты.