Началось всё с Англии, где богослов Джон Виклиф, до этого изучавший естественный науки и отчасти испытывая влияние вальденсов, пришел к выводу о «несоответствии евангельского учения Христа всей практики католической церкви». Он начинает ездить по Англии и выступать с евангельскими лозунгами собирая многотысячные толпы. «Главный человек в церкви не папа, а Христос», «монашество не имеет права на существование», «церковь — совокупность всех верующих», «запрещение мирянам читать Библию — ересь». Виклиф организует масштабную утечку информации — переводит Библию на английский язык, делая ее доступной массам, а это было сильным ударом по контролировавшему монополию на «священное слово» католичеству. Папа Григорий XI, как и следовало ожидать, отлучает Виклифа от церкви (именно за перевод Библию — грех тягчайший!), но камни, как говорится, уже разбросаны. Массы получили информацию, это означало уменьшение их энтропии знания о церкви. Пока массы не знали ничего, они могли воспринимать любое слово папы как откровение, теперь же папа был выставлен избыточным элементом. Христос и апостолы про него ничего не говорят, а значит он не помазанник, он — никто.

Следующий идеологический удар Рим получил не из вечно диссидентской Англии, а из центра Европы — из Чехии. Священник и профессор пражского университета Ян Гус приходит к тому же к чему и Виклиф: массы должны узнать настоящее «слово Божье», т. е. Евангелия, которые он переводит на чешский язык. Позже Гус знакомится с произведениями Виклифа, что укрепляет его в собственной правоте. Век Гуса оказывается короче, его вызывают к папе, но за него заступается пражская аристократия. Папа отлучает Прагу от церкви. Это означало не только закрытие церквей, через которые тогда осуществлялись и крестины, и свадьбы, и похороны, но в перспективе — Крестовый поход против Чехии. Гус, могущий спокойно спастись от папской мести, все же предстает перед судом, его сжигают на костре,[31] а затем выкапывают из могилы и сжигают Виклифа. Церковь и впрямь верила в загробную жизнь. В Чехии начинаются антипапские войны длящиеся 15 лет. Ватикан побеждает, но реально — это его последняя победа.

Один за другим сменяются в Риме «наместники бога», явившие беспримерный синтез дегенерации и разврата. Павел II, Сикст IV, Иннокентий VIII, Александр IV Борджиа. Они, бездумно копируя языческих императоров, поднимают на бесчисленных пирах тосты во славу греко-римских богов, забыв, как их предшественники крушили статуи этих самых богов и вводили смертную казнь за отправления языческих культов.[32] Убийства государственных и религиозных служителей стали нормой. Кумовство и взяточничество — тоже. Тинэйджеры и даже дети(!) назначались епископами только за то, что имели родственников приближенных к папе (напомним, что священники вообще-то должны были соблюдать целибат). Александр Борджиа, потомок испанских евреев, вообще перекупил папство в 1492 году, невзирая на то, что имел бесчисленное количество любовниц и семерых официальных детей.[33] Мирянам можно нарушать любые заповеди, если имеется возможность оплаты по индульгенциям. И нарушали! Народ лишенный всяких гражданских прав, безграмотный, пребывающий под жесткой феодально-клерикальной тиранией, вяло смотрит своими потухшими глазами на происходящее, не имея никакой надежды на будущее. История повторилась. Впрочем, формально смены религии не произошло. Европу окружали мусульмане, а ислам, это то же христианство, только переделанное для азиатов. Может это и спасло тогда католичество. Впрочем, произошло нечто большее.

Итак, в свое время христиане победили потому, что были более организованы, хотя их победа была не гарантирована, ибо конкуренты противостояли не слабые. Никто не доказал и никогда не докажет что, например, в первые века христианства существовал хоть какой то намек на коррупцию и разложение в рядах «воинства христова». И впрямь, риск оказаться разорванным львами, будучи предварительно зашитым в шкуру, был, мягко скажем, выше среднего. Тут уж не до жиру! А вот получить тепленькую должность где-нибудь в средневековой Флоренции или Милане и радостно жить во дворце, отделанном драгоценными материалами, вкушать яства и вина исключительно из золотой посуды (говорят, это очень полезно для здоровья) — совсем другое дело! Христианство вошло из этапа укрепления организации в период равновесия. Католическая верхушка была озабочена только безграничным ростом собственного статуса, а не организацией структуры занимающейся насаждением конкретной доктрины. Поражение, как интеллектуальное, так и структурное, становилось вопрос времени, причем недалекого.

В эти же самые годы, когда Иннокентий VIII (этот девственник, якобы соблюдая целибат, «забацал» аж 16 детей) своей нашумевшей буллой «Summis desiderantes»[34] дал старт массовому зажжению новых «факелов Нерона» (1484 год), т. е. костров инквизиции, важные события произошли в Москве. Иван III женится на Софье Палеолог — дочке последнего византийского императора. Так в Европе надеются втянуть Россию в уже проигрываемую по всем фронтам войну с турками-мусульманами. Россия, сама находящаяся под игом восточных межвидовых зверотуземцев, от войны с османами воздерживается. И правильно. Силы слишком неравны, ну и к тому же те, кто громче всех толкает Москву на войну с Константинополем, к тому времени превратившемуся в Стамбул, держит чуть ли не первое место по торговле русскими рабами, захватываемыми и вывозимыми теми же турками и родственными им крымскими татарами из «страны серебряных берез».[35] Здесь Рюриковичи оказались куда дальновиднее Романовых. Но происходит другая вещь, последствия которой мы ощущаем до сих пор. Москва объявляет себя Третьим Римом, имея на тот момент весьма слабые представление о чудовищном текущем состоянии Рима первого, но надеясь не разделить совсем уж печальную судьбу Рима второго. Но если мы посмотрим на проблему «Третьего Рима» не с религиозно-политической, а с абстрактно-организационной точки зрения, то это, несомненно, был акт упорядочивания и систематизации Православия оставшегося без духовного центра. Политика становилось выше религии. Часть православных славян оказавшихся в католических странах вынуждены были согласиться на унию с Римом в 1596 году, что тоже было актом упорядочивания, но уже на католических землях. Насколько эффективным было такое идеологическое упорядочивание православных под католиков сказать трудно, но когда Сталин в 1946 году отменил унию и запретил (вполне естественно) униатскую церковь, «греко-католики» дружно ушли в подполье и продолжали отправлять свои обряды вплоть до 1990 года, когда запрет с их церкви был снят. И это вместо слез радости! Воистину, неисповедимы пути человеческие! Пройдет еще немного лет и Россия окажется единственным независимым православным государством, доведя впоследствии свое православие путем сложных реформ до уровня вполне стройного, хоть и методологически слабого учения. Оно будет пригодно для эксплуатации в закрытом государстве (т. н. «закрытой системе» — системе, не имеющей в идеальном варианте энергетически-информационного обмена с внешним миром), но при столкновении с передовыми концепциями Запада его шансы откажутся равными нулю, что будет блестяще продемонстрировано уже при Петре I.[36] В таком виде оно будет пребывать до начала ХХ века, после чего, вместе с торжеством научно-технического прогресса, будет выброшено за ненадобностью, предварительно полностью себя обесценив, даже для бессознательных масс. Из множества русских пословиц и поговорок касающихся служителей культа нет ни одной, где они бы выставлялись в сколь либо приличном свете.

Как мы уже говорили, христианство выросшее из одной иудейской секты, вобрало частью арийское язычество, частью манихейство, частью зороастризм, — это была вынужденная мера, ведь победа над врагом иногда может подразумевать и его определенную ассимиляцию. Это один из способов подмять под себя структуру — для начала самому стать ее частью. Пусть у Христа все было нелепо, но все что он говорил, было предельно ясно. Пока христианство дошло до статуса госрелигии в Римской Империи, оно обросло таким количеством надстроек, что Христос, как таковой, в нем потерялся. Это не было пустым доктринерством, но было лишь попыткой встроить новую концепцию в представления тогдашних людей. Еврейская утопия пересеклась с арийской возможностью сделать былью любую сказку. А «надстроек» было много. Неудивительно, что христианство стало эклектичным. Павел внес в учение Христа динамизм, а именно — элементы большевизма и ставку на террор, дав сигнал к его распространению по всему миру любым способом. Это повышало шанс на победу в среднесрочной перспективе, но в итоге гарантировало провал и провал состоялся. Но все же христианство было структурно более упорядоченным (не стоит ассоциировать понятия «упорядоченное» с понятиями «лучше» или «хуже». Упорядоченность — всего лишь мера организации и ничего более) нежели язычество, это действительно была религия — полноценная концепция связи с богом, как с неким абсолютно непостижимым для верующего существом, стоящим над человеком, и организации отношений внутри церкви, а не просто мировоззрение. Христианство стало системой, а система характеризуется особыми статистическими свойствами, часто не зависящими от качеств отдельных ее составляющих, пусть и занимающих высокие посты в иерархии. Свобода воли арийца пересеклась с хитростью и интеллектуально ничем не обеспеченным упрямством азиатов, всегда склонных создавать государство в государстве. Система состоящая из большого количества звеньев всегда инертна. Ее параметры невозможно мгновенно изменить, нужна бесконечная энергия. Советская коммунистическая система, из семидесяти трех лет своего существования разлагалась последние лет тридцать, но для окончательного краха потребовалось введение мощных катализаторов разложения стоявших на всех ступенях иерархии. Европейское католичество разлагалось дольше — со времен Первого Крестового Похода до начала Реформации, после чего угроза полного исчезновения заставила секту предпринять отчаянные шаги к внутренней стабилизации, но расширяться оно уже не могло. Что удалось отхватить после войн за Реформацию, то и осталось.