— Это александрит, Очень большой. Что вы хотите? Хотите продать?

Николай оглядел магазин. За окном на улице стоял с газетой, Потемкин. Чуть дальше у столба прислонился Сафронов со свертком.

— Я хочу узнать, сколько это стоит? — ответил медленно Николай.

— Я не покупаю такие камни, — сказал задумчиво ювелир, — но думаю около десяти тысяч. Я вам дам один адрес…

Большой двухэтажный магазин. На втором этаже за столом сидел Николай, рядом стоял Сафронов, оглядывая не спеша зал внизу. Хозяин магазина, осмотрев все шесть камней, откинулся на стуле. Рядом стоял его помощник.

— Камни, безусловно, редкие, очень большие, я даже не слышал о такой коллекции…

— Говорите, пожалуйста, медленно, — сказал Николай. — Я не говорю по-английски.

— Извините. Где вы их взяли?

— Это мои! — ответил Николай с гордостью.

— Я понимаю, — улыбнулся ювелир. — Но я не знаю ни вас, ни вашего друга. Вы не американцы. Я куплю у вас камни, а потом в Европе будет скандал… Извините, господа.

Маленькая ювелирная лавка. Продавец — латиноамериканец:

— Десять тысяч!

— Нет! — Николай, заворачивая камни, пошел к двери.

— Одиннадцать! — продавец, заволновавшись, побежал за ним.

— Нет!

— Но сколько?

— Сто тысяч, — зло сказал Николай и вышел.

— Да у меня нет таких денег и никогда не будет! — кричал ему продавец вслед. — Во всей Америке нет таких денег!..

На улице Николая догнал приятный мужчина:

— Извините, я видел вас в магазине, и видел ваши камни. — Улыбнувшись, он оглянулся на Сафронова и Потемкина, вставших за его спиной. — Позвоните завтра в десять по этому телефону и спросите Майкла. Вы поняли, Майкла? Я узнаю, может быть, один мой друг купит ваши камни.

— Сто тысяч? — недоверчиво спросил Николай.

— Сто тысяч. Ты завтра будешь богат… — Майкл снова улыбнулся ласково и, осторожно обойдя Потемкина, пошел по улице.

Где-то во мраке крикнула ночная птица, и якут тут же ответил, подражая ей. Горел костер, освещая лес. На ветвях, на плечиках, аккуратно висела их городская одежда. Они сидели вокруг костра, пили чай.

— Компьютер куплю. — Потемкин взял пальцами из костра уголь, прикурил трубку. — Видео куплю, как у Митрофана.

— Зачем тебе компьютер? — удивился Николай.

— Дети играть будут. Жениться хочу. Вторую жену возьму, молодую…

Все засмеялись.

— Да ты спятил, вторую, тут с одной горе… — закашлялся Махотин.

— По тайге бродишь, как собака, месяц, два, три. Домой придешь, одной жены мало, — якут выдохнул дым.

— Татарку надо брать, из Тобольска, они злые, я злых люблю. Она плачет, ты смеешься! — якут улыбнулся.

— Жену-то бьешь? — поинтересовался Сафронов.

— Зачем, она мне танцует, песни поет. Врет хорошо.

— Про что врет? — спросил Николай.

— А что видит, про то и врет, красиво, как стихи.

— А почему это у тебя, Потемкин, фамилия княжеская? — поинтересовался Махотин.

— У нас все Потемкины, назвали так, вся деревня. Кто-то из наших у князя служил, давно… Теперь все коммунисты.

— Ты тоже коммунист?

— Я тоже коммунист, только взносы не плачу, некому платить. Был старик Бодхо, ему платили, он парторг был. Теперь умер. Парторгом никто не хочет быть, далеко в район ездить. Раньше парторгам водку давали, чай, табак, жене — тряпки. Теперь не дают, парторгов нет…

— Эх, а меня Митрофан Романыч обещал народным депутатом сделать, — вздохнул Махотин. — Весной в Кремль на съезд… а тут вышла история с вами! Надо было в тайгу уходить…

— Да пошел ты к черту! — возмутился Николай. — Тебя в Америку привезли! Поят, кормят, одевают, а ты скулишь!

— Ты помолчи! Пацан еще, со мной так говорить! — Махотин улегся на спину, поудобней. — Я не жалуюсь, я не знаю, что домой купить. Вроде, все нужно, а чего и не знаю, всего не увезешь. Сто тысяч все же денег…

— А ты, Филипп Ильич, конфет купи! — сказал Сафронов.

Все засмеялись…

Николай и Сафронов стояли у высотного современного офиса из стекла и стали. Десятки людей входили и выходили из здания.

Одна из машин вырулила из потока, остановилась. Из нее вышли Майкл и еще один солидный мужчина, в костюме, с дипломатом.

— Привет. — Майкл, улыбаясь, пожал руку Николаю. — Это Роберт.

Роберт тоже пожал руки Николаю и Сафронову.

— Александр, — представил его Николай.

В стороне стояли с брезентовыми свертками Потемкин и Махотин…

Они вошли в сверкающий многолюдный холл. Поднялись в лифте на третий этаж. Здесь было тише. Майкл ключом отпер одну из дверей, и они прошли в пустую комнату, где был только один стол и один стул…

Роберт капнул на камни растворами из нескольких пузырьков, посмотрел в небольшой микроскоп. Майкл, улыбнувшись, вышел. Сафронов и Николай переглянулись. Вошел еще один мужчина, с усами и крепкой челюстью, кивнул им, спросил что-то быстро.

— Бее хорошо! — Роберт убрал в дипломат инструменты.

Зашли еще двое, один — парень, другой пожилой мужчина с лошадиным лицом. Роберт убрал камни:

— Я очень рад, всего доброго, будет еще что-нибудь, обращайтесь к Майклу! — он положил на стол тоненькую стопку денег и пошел быстро из комнаты:

— Эй, а деньги!

Николай рванулся за Робертом и наткнулся лбом на ствол. Лошадиное лицо мужчины смотрело на него без выражения. Остальные двое тоже обнажили стволы. Сафронов сделал движение, что-то хлопнуло, и пуля пробила стол рядом с ним. На пистолетах были глушители.

— Вы что, ребята, — сказал Николай тихо.

Сафронова стволами прижали к стене, забрали у него наган. Вернулся Майкл. Улыбнулся.

— Скажи ему, что он вор, — сказал Сафронов. — Что я его найду.

— Ты ублюдок! — перевел Николай. — Я тебя убью…

— О, парень, ты не прав! Мы дали вам целую тысячу долларов. Это хорошие деньги! Привет!

Продолжая держать их на мушке, американцы быстро вышли.

Щелкнул замок…

— Привет, как дела! — Майкл помахал Махотину и якуту, стоявшим у выхода.

Остальные быстро садились в ореховый «Кадиллак». Махотин насторожился.

— Ладно, привет! — Майкл шел последним, и машина мягко рванулась.

Из дверей, расталкивая людей, выскочили Сафронов и Николай.

— Стреляй! — закричал Сафронов.

Якут скинул брезент, вскочив на крышу машины, стоявшей на обочине, поднял винтовку, но грузовик закрыл ореховый «Кадиллак».

— Цурюк! — вдруг закричал страшно Махотин. — Цурюк! — и заметался среди людей.

— На ту сторону! — Сафронов махнул Николаю, сам побежал по тротуару за машиной.

Николай, за ним Махотин, уворачиваясь от машин, побежали на ту сторону. Якут, на бегу заматывая карабин в брезент, бежал прямо по дороге. Машины встали на перекрестке. Якут почти догнал ореховый «Кадиллак», но тут машины тронулись. В заднем стекле «Кадиллака» мелькнуло испуганное лицо.

— Бей! — закричал Сафронов, поток машин отрезал его.

Якут на бегу дотянулся и вышиб прикладом заднее стекло. «Кадиллак» рванулся и ушел, набирая скорость.

— Все, ушли! — подбежал Сафронов.

— Ушли! — ответил Потемкин.

Они стояли на середине улицы, между двух потоков машин. На другой стороне остановились Николай и Махотин.

— И здесь воруют! — в отчаянии крикнул им через улицу Сафронов и плюнул на дорогу.

Люди останавливались на тротуарах. Смотрели из проезжающих машин…

Они стояли на безлюдном берегу океана.

— Что же не везет нам так, чем мы Бога прогневили? — сквозь зубы, чуть не плача говорил Сафронов. — Не любят нас, ребята, дома и здесь не любят, и домой, значит, не скоро… — он отошел и сел на песок. — Ищите себе другого командира, нет больше мне удачи…

— Брось, Сашка, — сказал Потемкин. — Найдем!

— Наган отняли… спасибо, пинка не дали, — прошептал Сафронов.