Он не мог сказать, в чем она, но вдруг испугался. Ему нравились проститутки, всегда нравились. Их легко завоевать и так же легко забыть, они никогда не удерживали его, когда наступало утро.

Бешеный Пес отодвинулся от Марии и стал тупо смотреть в стену. В первый раз маленький домик не показался ему местом заточения.

К горлу подкатил комок. Он здесь уже почти неделю, и стены должны бы давить на него. А он чувствовал, что ему здесь... уютно.

Уютно? Слово выплыло из ниоткуда. «Абсурд какой-то», – подумал он, улыбнувшись про себя.

«А что тут смешного? – тут же одернул он себя. – Чертовски страшно».

Он посмотрел на запертую дверь.

Надо бежать. Немедленно.

Он осторожно встанет с кровати и тихо оденется. Потом перекинет через плечо веревку мешка и исчезнет. Он делал так миллионы раз и никогда не оглядывался назад и не раскаивался в своем решении. Покинуть женщину для него всегда было просто и легко.

Он неохотно взглянул на Марию.

Не так-то легко.

Такая мысль ошарашила его. Опершись головой о деревянное изголовье кровати, он провел пятерней по волосам.

Что, черт побери, происходит?

Его охватило беспокойство. Что-то не так! В проклятом домике он действительно чувствует себя уютно, и ему не хочется уходить, даже после того как он переспал с Марией.

«Пока не хочется», – твердо уверил он себя, и короткое словечко «пока» принесло успокоение. Он пока не хочет уходить, но он не останется.

Мария проснулась не сразу: какой-то приятный сон удерживал ее. Она потянулась, зевнула и открыла глаза.

Ее взгляд остановился на соске, обросшем темными волосами.

Ее щека находилась на голой груди лежавшего рядом Бешеного Пса, которого она любовно обнимала.

Она вспомнила, что произошло ночью. Какие-то смутные образы промелькнули в ее голове. Краска бросилась ей в лицо: что она выделывала так разнузданно и агрессивно – оба раза? А что будет в третий раз...

Ей не верилось, что она чувствует себя замечательно. Сегодня ночью она преодолела самую большую преграду своего прошлого, и теперь она новая женщина. Свободная.

Счастливо улыбаясь, она подняла подбородок и посмотрела на мужчину, вернувшего ей способность смеяться.

Он смотрел на дверь. Что-то его явно беспокоило, но Мария чувствовала себя слишком счастливой, чтобы придавать этому значение.

Она потянулась, чувствуя, как от усталости болят мышцы.

– Господи, у меня все болит.

– Скоро пройдет, – почти машинально ответил он. Приподнявшись, она уперлась подбородком ему в плечо.

– Думаю, мне помогло бы, если бы мы проделали все еще раз. – Она поцеловала его в плечо, ощутив солоноватый вкус его кожи.

Он посмотрел на нее с удивлением:

– Ты хочешь еще? Сейчас?

Мария знала, что ей надо бы казаться робкой и нерешительной, как подобает «приличной» девушке, но не испытывала подобных чувств.

Она ощущала в себе свободу.

Она только что открыла для себя новую сторону характера и не собиралась с ней расставаться.

Мария откинула простыню.

– По-моему, я не одинока в своем желании...

– И ты права. – Он обнял ее. – А теперь, Мария, расскажи мне, как женщина, которая «не совсем девственница», может оказаться такой сексуальной?

Она немного смутилась, но взгляда не отвела.

– Ты сделал меня такой.

– Только я?

Ей вдруг показалось важным, чтобы он узнал правду, чтобы понял, какой он сегодня ночью сделал ей подарок.

– Только ты.

Он нахмурился, и она поняла, что сказала что-то не то.

– Мария...

Ее охватил страх. Она не хотела услышать то, что он собирался ей сказать. Крепко обняв его, она легла на него и обхватила его ногами. Его твердая плоть уперлась в ее бедра.

– Давай теперь попробуем по-другому. – Он положил руки на ее ягодицы.

– Что ты предлагаешь?

– Я? – удивилась она.

– Ты, должно быть, узнала что-то интересное, когда потеряла девственность.

Помимо своей воли она рассмеялась. Теперь она поняла, что сегодня ночью приняла правильное решение. Все годы, после того как она рассталась со Стивеном, она почему-то не могла вспомнить об их близости без чувства жгучего стыда и унижения. Теперь все прошло.

– Чему ты смеешься?

Она тряхнула головой. Прошлое осталось позади, и она свободна.

– Скажем так. Мой так называемый сексуальный опыт длился меньше, чем требуется, чтобы сварить яйцо всмятку.

– Так вот почему ты считаешь, что ты «почти девственница». Твой опыт длился всего две минуты?

– Может, даже меньше. Было слишком темно, чтобы посмотреть на часы.

– А тебе хотелось?

– Чего? Секса?

– Нет. Посмотреть на часы.

– Думаю, что я считала секунды.

– И сколько насчитала?

– Не много.

– Да, не слишком приятное воспоминание. Как насчет того, чтобы изменить счет?

– Что ты имеешь в виду?

– Раз, два, три...

Их губы встретились в поцелуе, воспламенившем их обоюдное желание.

Мария отдалась страсти самозабвенно, без оглядки. Она не думала ни о прошлом, ни о Стивене, ни даже о том, что Бешеный Пес ее оставит.

Она закрыла глаза и окунулась в волшебный мир чисто физического удовольствия.

Расе тихо закрыл за собой дверь. Доски крыльца протестующе заскрипели под его ногами. Усталость сгорбила его спину. Он чувствовал себя таким старым!

– Расе? Вы там?

– Я здесь, Джейк, – откликнулся Расе и спустился вниз, направляясь к дрожкам, стоявшим перед домом доктора Шермана.

Джейк соскочил с дрожек и протянул старику руку:

– Можно вам помочь?

– Спасибо.

Расе схватился за руку Джейка, подтянулся и сел на обитое кожей сиденье.

Джейк сел рядом и взял в руки вожжи. Клео, опустив голову, пошла медленным шагом в сторону дома.

Луна освещала грунтовую дорогу, бесконечные луга и поля пшеницы. По обе стороны дороги высились заборы. Ночь полнилась разнообразными звуками: равномерным цоканьем подков Клео по твердому грунту, хриплым дыханием и фырканьем лошади, жалобным скрипом колес дрожек.

– Большое спасибо за ужин, Расе. Все так вкусно.

– В китайском ресторане было бы еще вкуснее, – улыбнулся Расе.

– Я бы не смог проглотить их еду, – содрогнулся Джейк. – Она похожа на липкую траву.

Расе неожиданно рассмеялся и почувствовал себя немного лучше.

– В «Мамочкиной столовой» тоже хорошо готовят.

– Да. Правда, там медленно обслуживают. Сейчас, наверно, уже одиннадцать часов.

– А мы не торопимся.

Расе откинулся на спинку сиденья и вздохнул. Уже в который раз за вечер он подумал о Марии и Бешеном Псе, надеясь, что он поступил правильно, оставив их одних.

С каждым днем Расе все больше убеждался, что они идеально подходят друг другу.

Хотя Бешеный Пес – ненадежная ставка, но Расе старался не думать о плохом. Однако временами, как сейчас, когда он чувствовал себя одиноким и слабым, он боялся, что Бешеный Пес все-таки оставит Марию... и она снова окажется в черной пропасти своего отчаяния.

И больше уже никогда из нее не выберется.

«Ах, Грета, – думал он, закрывая глаза, – правильно ли я поступаю?» Образ жены встал перед ним, как бесценная фотография.

Воспоминания обуревали его, и он не мог бороться с ними. Слезы подступили к глазам.

«Ах, Грета...»

– Вы в порядке, Расе? – Расе утер слезы рукавом.

– Да. А что?

– В том доме, где мы были, живет доктор. Я видел вывеску и просто подумал, что если бы вы чувствовали себя...

– Доктор Шерман – мой друг.

Такой ответ нельзя считать ответом, но Джейк, похоже, ничего не заметил.

– О! – протянул он.

– Мы не скажем Марии, что навещали доктора. Договорились?

– Ладно.

Старик внимательно посмотрел на Джейка. Мальчик сидел, упершись локтями в колени и держа в руках вожжи. Из-под полей шляпы виднелись ровно подстриженные рыжие волосы.

Расе вдруг вспомнил, что у малыша Марии волосы тоже обещали стать рыжими.