Лицо Риза все еще было замкнутым, когда он вышел, чтобы выгрузить из трейлера несколько тюков сена, и Маделин знала, что он чувствует. Он боялся надеяться, боялся, что выжило лишь несколько голов. Он разрезал шпагат на упаковке и разворошил сено, затем взял лопату и вырыл в сугробе углубление. Встревоженный скот выбрался из того, что стало для них загоном, и устремился к сену. Риз пересчитал их, и его лицо стало суровым. Это была лишь крупица той численности, которая должна была присутствовать.

Он вернулся в грузовик и сел, сжимая руль руками в перчатках.

– Если выжили эти, могут быть еще, – сказала Маделин. – Мы должны продолжить поиски.

У замерзшего водоема они нашли чуть больше, но животные лежали на боку жалкими, покрытыми снегом бугорками. Риз пересчитал их. Тридцать шесть были мертвы, и возможно, здесь были телята, слишком маленькие, чтобы заметить их под всем этим снегом.

Одна корова попала в ловушку, запутавшись в проволоке и кустарнике, а ее теленок лежал на снегу рядом с ней, наблюдая невинными карими глазами за слабой борьбой матери. Риз разрезал проволоку, освободив ее, и она поднялась на ноги, но оказалась слишком слабой, чтобы сделать что-то еще. Теленок тоже встал, спотыкаясь на подкашивающихся ногах в поисках ее молока. Риз положил для нее сено и продолжил поиски.

Они обнаружили семерых уцелевших в овраге и десять мертвых туш в ста пятидесяти метрах от этих. Именно так продолжалось всю оставшуюся часть дня: скольких бы они не находили живыми, мертвыми они находили еще больше. Он подавал сено, топором раскалывал отверстия в затянутых льдом водоемах и одновременно подсчитывал как свои потери, так и тех, кто выжил. Половина стада была мертва, и еще многие могли умереть. Мрачность ситуации давила на него. Он был так близок – а теперь это!

На следующий день они кружили, пытаясь собрать стадо. Риз ехал верхом, а Маделин вела грузовик, тянувший еще один прицеп с сеном. Температура стала умеренной, если двадцать три градуса ниже нуля можно назвать умеренным, но было слишком поздно.

Одно годовалое животное отказывалось присоединяться к стаду и порывалось остаться, лошадь немедленно последовала вперед за сноровистым молодым бычком, отгоняя его к стаду. Молодой бык упрямо остановился, качая головой назад и вперед, и выглядел точь-в-точь, как непокорный подросток. Затем он предпринял еще одну попытку к бегству и рванул через водоем, но это был тот пруд, где Риз прорубил во льду отверстия, и они еще не застыли достаточно крепко, чтобы выдержать вес однолетки. Его задние ноги провалились в воду, и он повернул назад, в ужасе мыча и вращая огромными глазами.

Извергая поток проклятий, Риз достал веревку и приблизился к берегу. Маделин подвела грузовик и вышла.

– Не выходи на лед, – предупредила она.

– Не волнуйся, в отличие от него, я не настолько глуп, – пробормотал он, тряхнув незатянутой петлей и несколькими взмахами раскручивая лассо. Первый бросок не удался, поскольку молодой бык яростно боролся и из-за этой борьбы переломал много льда; как раз, когда Риз сделал бросок, он соскользнул и почти полностью ушел под ледяную воду. Все еще бранясь, Риз быстро вытянул веревку, когда Маделин присоединилась к нему.

Со второго броска веревка прочно закрепилась вокруг мотающейся головы, и Риз быстро привязал веревку к седлу. Лошадь, повинуясь тихим инструкциям и давлению руки, начала отступать, вытягивая однолетку из воды.

Как только бычок выбрался из воды, лошадь остановилась, и Риз взялся за веревку, чтобы ослабить петлю вокруг шеи быка. Едва освободившись, животное издало панический рев и толкнуло Риза, скидывая его мускулистым плечом в воду.

Маделин воздержалась от вопля, рванув вперед, ожидая, когда он появится на поверхности. Он появился, приблизительно в трех метрах, но это были три метра, которые он был не в состоянии преодолеть. Шоковый холод воды парализовал почти мгновенно. Все, что он мог, это хвататься за край ломаного льда и держаться.

Она схватила веревку и подвела ближе лошадь, но не могла раскрутить петлю и в любом случае не стала бы вытаскивать его за шею.

– Ты можешь поймать веревку? – торопливо позвала она, и он шевельнул одной рукой, затянутой в перчатку, – она надеялась, что это было утвердительным ответом. Маделин бросила ему веревку через воду, и Риз попытался поднять руку и поймать ее, но движение получилось медленным и неуклюжим, и веревка ушла под воду.

Она должна вытащить его оттуда сейчас же. Две минуты промедления могли стоить ему жизни. Сердце Маделин колотилось о грудную клетку, а лицо стало мертвенно-белым. Здесь нет никого, кроме нее, кто мог бы помочь ему, а для нерешительности не было времени. Она вытянула веревку и побежала к водоему, к кромке льда.

Он поднял голову, его глаза наполнились ужасом, когда он увидел, как она медленно придвигается к нему.

– Нет! – прохрипел он.

Она опустилась на живот и начала ползти к нему, распределяя свой вес по как можно большей площади, но даже тогда чувствовала, что лед трещит под ней. Три метра. Всего три метра. В теории они казались настолько короткими, а на практике бесконечными.

Край льда, за который он держался, раскрошился, и Риз стал уходить вниз. Она бросилась вперед, ради скорости позабыв о безопасности. Как только он снова показался на поверхности, она ухватила его за воротник пальто и потянула вверх; двойное давление их веса заставило лед ломаться сильнее, и она едва не присоединилась к нему, но успела отскочить назад на достаточное расстояние.

– У меня есть веревка, – сказала она, ее зубы клацали от ужаса. – Я собираюсь закинуть ее через твою голову под руки. Потом лошадь вытащит тебя. Хорошо?

Он кивнул. Его губы посинели, но он сумел поднять одну руку, чтобы она могла накинуть на него веревку. Она наклонилась вперед, затягивая скользкий узел, и лед под ней издал острый хруст, погрузив ее прямо вниз.

Холод. Она никогда не испытывала такого холода. Из-за него у Маделин перехватило дыхание, а конечности мгновенно онемели. Ее глаза были открыты, и она видела, как перед лицом плавают ее волосы. Она была под водой. Странно, что это не имело значения. Наверху она могла видеть бесконечную белизну с темными пятнами и странное волнение. Риз… возможно, это был Риз.

Мысль о Ризе помогла ей собрать разбегающиеся мысли. Каким-то образом она сумела начать молотить руками и ногами, сражаясь за выход к поверхности и устремляясь к одному из темных пятен, представляющих собой разломы во льду.

Ее лицо показалось на поверхности, когда лошадь, работая самостоятельно, вытянула Риза на берег. Ее приучили тянуть, когда она чувствовала вес на конце веревки, как сейчас. Маделин достигла кромки льда, пока Риз боролся руками и коленями.

– Мэдди! – Его голос прозвучал хриплым криком, пока он сражался, чтобы освободиться от веревки, от его координации почти ничего не осталось.

Держаться. Все, что ей нужно было делать, это держаться. Этого она просила от него, и теперь сама должна была делать так же. Маделин старалась, но у нее не было его силы. Ее вес начал тянуть вниз, и она не могла остановить это. Вода снова сомкнулась над головой.

Она должна бороться за путь к поверхности, должна плыть. Ее мысли были вялыми, но они в достаточной степени направляли ее движения, чтобы как раз тогда, когда она решила, что ее измученные легкие разорвутся от жажды вздохнуть, Маделин снова вырвалась на поверхность.

– Хватайся за лед. Мэдди, хватайся за лед! – он неожиданно выкрикнул команду таким тоном, что заставил ее слепо потянуться наружу, благодаря чему она случайно закинула руку поперек льдины.

Влажная веревка замерзла, сделавшись негибкой. Риз боролся с холодом, боролся с собственной неуклюжестью, раскручивая петлю.

– Подними вторую руку вверх, чтобы я мог накинуть петлю. Мэдди, подними-вторую-руку-вверх!

Она не могла. Она уже слишком долго пробыла в воде. Все, на что Маделин была способна, это поднять руку, которой держалась за лед, и надеяться, что Риз сумеет захватить ее прежде, чем она полностью погрузится вниз.