– Я думала… я думала… – пробормотала она.

– Что я спрятала ребенка? Но для чего мне понадобилось это делать? Вы сами видите абсурдность вашего обвинения. Я понимаю. Вы очень расстроены. Держу пари, леди Кредитон вела себя… по-скотски.

Она кивнула.

– Возьмите деньги, будьте добры. Это не так много. Если бы я могла, то дала больше.

Она села, уставившись перед собой, а я положила деньги в карман ее платья.

– А теперь я приготовлю чай, – сказала я. – Прекрасный душистый чай. Вам станет гораздо лучше, вы даже удивитесь.

Я поставила чайник. Я, без сомнения, была такой же спокойной, как и хотела казаться, у меня лишь чуточку дрожали руки.

В ожидании чая я пообещала, что если узнаю о подходящем месте, я тут же дам ей знать. Благодаря моей профессии у меня много знакомых. Я не забуду о ней.

Сделав глоток, она произнесла:

– Я обязана извиниться перед вами.

– Забудьте об этом, – отозвалась я, – я все понимаю. Вы были очень расстроены. Утром вам станет лучше.

– Утром я уйду, – проговорила она.

– Куда?

– В городе есть дом с недорогими меблированными комнатами. Потом я найду работу.

– Я уверена в этом, – согласилась я.

Не сомневаюсь, что она ушла моей подругой. Что касается меня, я была встревожена, но действительно говорила правду, когда обещала ей поискать подходящую работу.

11 июля. Сегодня меня вызвала к себе леди Кредитон. Я уже забыла, какое она умеет внушать благоговение, потому что она редко удостаивала меня аудиенции. Она сидела, выпрямившись, наподобие ее изысканного кресла, напоминавшего трон. Белоснежный чепец мог сойти за корону, настолько царственно она его носила.

– Сестра Ломан, прошу вас, садитесь. Я села.

– Я пригласила вас, чтобы сделать вам предложение. Я несколько раз беседовала с доктором Элджином, и он поставил меня в известность, что здоровье вашей пациентки не улучшается.

Она сурово посмотрела на меня, словно обвиняя меня в некомпетентности, но я ей не мисс Беддоуз, меня не запугаешь. Я сказала:

– Доктор Элджин, наверняка, объяснил вам причину этого.

– Он уверен, что наш климат вреден ей, и именно поэтому я пришла к следующему решению. Миссис Стреттон поедет к себе на родину. Если она станет чувствовать себя там лучше, тогда будет ясно, что ей действительно вреден наш климат.

– Понятно.

– Так вот, сестра. У меня два предложения. Ей, естественно, необходима сиделка. Это очевидно. Доктор Элджин высокого мнения о вашем профессионализме. Тем не менее я предлагаю вам выбор. Вы можете сопровождать ее и, если захотите, ухаживать за ней и дальше. В случае, если вы не захотите остаться с ней, вы вернетесь в Англию за мой счет. Если, однако, вы не пожелаете ее сопровождать, мне ничего не остается, как сообщить вам, что в ваших услугах здесь больше не нуждаются.

Я молчала. Я, конечно, ждала этого разговора, но я думала об Анне.

– Так что? – вопросила она.

– Ваша милость, безусловно, понимает, что мне необходимо подумать.

Она неохотно согласилась.

– Должна признать, что будет немножко неудобно, если вы решите уйти. Она привыкла к вам… а вы к ней.

Она ждала ответа. То что она воспользовалась своим любимым словечком «неудобно», означало, что она ожидает, что я огражу ее от столь нежеланного положения.

– Я действительно понимаю ее, – ответила я. – Но все равно мне надо подумать, – и тут я внезапно спросила: – Леди Кредитон, разрешите мне сделать вам предложение?

Она удивилась, но прежде чем она успела отказаться, я быстро произнесла:

– Я все думаю о мальчике, Эдварде. Он, вероятно, поедет с матерью?

– Д-да, – нехотя подтвердила она. – Ненадолго, возможно. Он маленький и, вероятно, вернется, когда это потребуется.

– Но он поедет с ней?

Она с изумлением взглянула на меня. Ей еще не приходилось разговаривать подобным образом со слугами.

– Мисс Беддоуз уволилась, – сказала я. – Я не в состоянии следить и за ребенком, и за больной, но, вероятно, ваша милость уже думали о том, чтобы нанять гувернантку или няню для ребенка.

Она все еще не могла прийти в себя. Она не привыкла обсуждать домашние дела с людьми, которых, как она считала, это не касается. Я быстро продолжала:

– Просто может оказаться, что моя знакомая согласится воспитывать Эдварда. Если она согласится… тогда я буду рада сопровождать миссис Стреттон.

На ее лице появилось облегчение, она была слишком поражена, чтобы скрыть его. Ей очень хотелось, чтобы я поехала с Моник, к тому же она сознавала, что в конце концов Эдварду нужна гувернантка.

В тот день, когда пришла Чантел, я по звуку хлопнувших ворот и по тому, как она шагала по лужайке, сразу поняла, что она сильно взволнована. При виде ее красоты захватывало дух: грациозная, с развевающимся плащом, ноги, казалось, едва касались земли – она напоминала мне картинку из «Золотой книги сказок», которую читала мне мама.

Я подбежала к двери. Теперь мне не приходилось лавировать среди мебели, потому что большая часть ее была продана. Мы обнялись. Она радостно смеялась.

– Новость, новость, – воскликнула она. Войдя в холл, она огляделась. – О, да здесь все изменилось. Теперь это действительно походит на холл.

– Он стал приблизительно таким, каким и должен быть, – сказала я.

– И старые противные часы исчезли, слава Богу. Тик-так, тик-так. Не понимаю, как они не действовали тебе на нервы.

– Они ушли, увы, как говорят, за бесценок.

– Ну и ладно. Ну и ушли. Послушай, Анна. У меня для тебя новость.

– Я вижу.

– Сначала прочти мой дневник, тогда все поймешь. А я пока поброжу по магазинам.

– Но ты же только пришла.

– Пойми, пока ты не прочтешь, ты ничего не поймешь. Будь умницей, Анна. Я вернусь через час. Не позже. Так что давай, читай.

И ушла, оставив меня стоять с дневником в руке в опустошенном холле.

Тогда я села и начала читать; дойдя до неожиданного конца ее беседы с леди Кредитон, я поняла, на что она намекала.

Я начала разглядывать оставшуюся мебель, почему-то думая о том, что никто не купит воистину изысканную шкатулку для драгоценностей из эбенового дерева, инкрустированную оловом и слоновой костью, с резным изображением фигур, олицетворяющих весну, лето, осень и зиму. Кому нужна шкатулка для драгоценностей, даже и красивая? Что заставило тетю Шарлотту истратить кучу денег на приобретение вещей, которые мало кто в состоянии купить? Наверху все еще стояла китайская коллекция. Тем не менее недавно у меня появилась надежда, что я смогу расплатиться с унаследованными долгами и, вероятно, начать с начала.

Начать с начала. Именно это и предлагала мне Чантел.

Я с нетерпением ждала ее возвращения. Я попросила Эллен поставить перед уходом чайник. Эллен теперь работала не каждый день. Мистер Орфи занял решительную позицию. Он стал больше зарабатывать и потребовал, чтобы жена помогала ему дома. Таким образом, она делала мне одолжение тем, что вообще приходила.

Пообещав приготовить чай, Эллен добавила, что ее сестра очень уважительно отзывается о сестре Ломан.

– Безусловно, ее ценят.

– Эдит говорит, что она не только хорошая сиделка, но и умная, и даже у ее милости нет оснований для жалоб.

Я была довольна. Я уже думала о том, что мне придется уехать из Англии или, по крайней мере, распрощаться с уединением в «Доме Королевы». Люди часто говорят, что надо начать новую жизнь. Стереотипная фраза. Но Чантел, действительно, предлагает мне новую жизнь… Настоящий отказ от старой. И с прошлым меня будет связывать одна Чантел.

Но я спешила с выводами. А вдруг я неверно поняла намеки Чантел, вдруг я, как когда-то, тешу себя глупыми фантазиями.

Эллен подала чай. Споудовский фарфор на лаковом подносе и изящное серебряное георгианское ситечко. В конце концов, теперь это значения не имеет, к тому же сегодня особенный случай.