Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Сосланбек родился здесь, в Учкулане, в благородной семье. Лишь на годы ссылки покидал Родину. Может быть, поэтому ему здесь все так дорого. Он сам организовал сельский музей. Чего там только нет: утварь, фотографии из прошлого времени (одну из них я взял в эту книгу). Что смогли собрать, то собрали сельчане, все здесь хранит память о предках. Неторопливо, чтобы растянуть мне удовольствие, он показывал и рассказывал о своих находках, пока жена готовила нам плов.

Ветер врывался в музей сквозь битые стекла и приносил уличные запахи, которые лишь дополняли память о былом. Ведь того Учкулана больше нет, он весь уместился в музее, в одной комнате старого школьного дома.

Селение, где обитало четыре тысячи семей, ныне разрушено. Одни руины. Живые дома можно пересчитать по пальцам. А когда-то каждый квартал был как отдельная деревня, где жили люди одного рода. У них было все свое — лавка, пасека, мельница, даже кладбище.

В Учкулане был квартал Аджиевых. Я не удивился, потому что знал — он должен быть. Вот древняя тюркская легенда:

«Когда-то вблизи Алтая кочевали племена древних тюрков, пришло время, вождь их умер и оставил все двум сыновьям. Но братья поссорились, младший, по имени Шад, схватил кинжал и бросился на старшего, не убил, а только ранил. Опасаясь мести, Шад сбежал с рабыней, из-за которой поссорились братья. Он ушел далеко, где была большая река и много деревьев. Вскоре к нему пришли семь его родственников, одного из которых звали Аджи-лад, остальных — Ими, Имак, Татар, Байндур, Кыпчак и Ланиказ. Когда земля разукрасилась и снег растаял, они узнали от путников, что на их племя напали враги, что старший брат убит. Шад, услышав эту весть, вернулся в племя, собрал людей и отомстил врагам. Его племя быстро окрепло, разрослось, и от него отделилось семь других племен по имени названных семи человек… Так пошли по земле тюрки».

Судя по легенде, Аджи — один из древнейших родов. Имя наше мне не раз встречалось в литературе: Абаджи, Атаджи, Аджибей, Аукаджи, Аджибал. Часто его произносили и в Учкулане. Была даже, как мне рассказывали, здесь примета: если встретишь на дороге Аджи — это к удаче.

Слава горам, сохранившим то, что всюду уничтожено. Или забыто. В Карачаевске, к своей радости, я нашел родственников.

Старший — Назир, директор завода. Красивый человек, уважаемый. И дела его красивые: он поставил в горах памятник предкам. Всем Аджиевым, которые жили до нас.

…Многое мне рассказал и показал в тот вечер Сосланбек, он большой мастер, память у него отменная.

— Сосланбек, что ты можешь сказать о карачаевских Аджиевых?

— Уважаемый род…

Я знал, здесь, в селениях, обитали не простые люди. Ой, не простые. Большинство было благородных кровей, потомственные князья, аристократы. Те самые, что ушли из Степи и никому не продались. Они остались кипчаками. Князья сами пасли и доили коров, овец. Сами строили дома, готовили пищу. Слуг у них не было, Батый лишил их всего. В редкой семье держали батрака. Бедно жили князья: горы скудны на достаток, но они оберегали от врагов…

— Так вот откуда поговорка: «На Кавказе что ни гора, то князь», — воскликнул я.

Вроде бы абсурд. Но лишь для непосвященного! А было все просто, как и бывает в жизни. На Кавказе князья, в отличие от своих «русских» родственников, выжили и остались князьями.

Но в масштабах Кавказа… Теперь далеко не все смогли бы достойно носить этот высокий титул. Выродились князья. Дух оставил их. А без духа разве можно быть аристократом?

— Спасибо, Сосланбек, вкусным был твой плов. А еще вкуснее твои слова.

Христиане из прошлого

Часть I

Кумыкский аул Чирюрт нашел себе место там, где сомкнулись равнина и горы, где буйный Сулак утих и его берега усыпали песок и галька. На границе двух миров стоит древний аул.

О его почтенном возрасте ничего не говорит. Скорее все говорит о молодости. Поэтому-то и проезжал я всегда мимо. Что смотреть? Небольшую ГЭС? Кого она удивит в конце XX века? Как и водохранилище, кажущееся заросшим озером среди гор? И одноэтажные домики, выглядывающие из садов, не архитектурное чудо, ради которого останавливают машину. Даже мечеть, сверкающая краской, смотрится как любая другая сельская мечеть.

В Чирюрте все буднично и просто. Кроме названия.

В названии птичья игра звуков — чирюрт, чир-юрт. «Чир» по-тюркски «стена», а «юрт» — «селение», выходит, «стена у селения». Или «селение у стены». Но что за стена? О ней я узнал в Москве и теперь захотел посмотреть.

…На окраине аула один из переулков упирается в шлагбаум: кто-то перегородил улицу, чтобы скот не ходил к горе. За шлагбаумом — каменистый проселок, подернутый низкой травой, он взбирается к подножию хребта и теряется там.

Хребет необычный. Его, при сотворении, Бог аккуратно разрезал вдоль, по самому гребню. И южная половина после этой операции сползла вниз, а северная получила вид отвесной, неприступной стены… Здесь тысяча семьсот лет назад тюрки построили город, один из первых своих городов на Северном Кавказе.

Лучшего места не было: километровая площадка, сзади неприступные горы, сбоку река, а спереди степь, уходящая за горизонт. Вся как на ладони. Древние строители лишь завершили то, что не успела природа: они чуть продолжили гору. На километр. Возвели массивную стену, ту самую, которая позже дала имя Чирюрту.

А город тот назвали Беленджер. Он был вторым по значению городом Хазарии.

О Хазарии, о ее городах и людях за века говорено немало. Всякого. Даже романы посвящали им. Правда, где знания достоверные, а где плод фантазий во всех этих произведениях, не скажет никто. Но о Беленджере ученые знают точно. Этот богатый город упоминали византийцы и арабы, римские и генуэзские купцы. Однако потом он умер, умер вместе с «шелковым путем» и стал легендой. Следы его, казалось, навсегда стерло время, как и память о тех временах.

Но нет… Мало, ничтожно мало, но все-таки сохранилось достоверное о великой Хазарии. Ее давно сделали страной легенд и мифов. А это был каганат Дешт-и-Кипчака, цветущий край. Следов его материальной культуры не было, не потому что их не было в природе, просто никто не искал. Видимо, запрещалось. Поэтому едва ли не все «хазарские» находки были из разряда случайных.

Глядя на них, ученые-хазароведы высасывали из пальца свои гипотезы.

Каганат возник в III веке, когда первый накат Великого переселения народов подошел к Кавказу.

…Мы открыли скрипящий от ржавчины шлагбаум и вышли из Чирюрта. Тут же, как из-под земли, появились аульские мальчики, постояли, посмотрели, но следом не пошли: знали, ничего интересного в их округе нет.

Идем по иссушенной до звона земле. Сухая трава цепляется за брюки. Едва ли не на каждой колючке белыми монетками висят улитки… Ни зверя, ни птицы. Только зной. И вот из-за бугра открылась стена, сложенная из серых увесистых камней… Очень внушительная! Метров шесть шириной, не меньше, а высотой… Трудно сказать, большая ее часть под землей. На поверхности лишь два-три метра былого величия.

Подходим ближе, убеждаюсь: камни «сидят» на глиняном растворе. «Сидят» прочно: ни один не поддался. Однако пытать судьбу здесь нельзя — на камни лучше только смотреть. Между ними прячутся фаланги и скорпионы.

Кое-где стену разрушили. Совсем свежие проемы. Они как раны. Так теперь берегут память предков заботливые потомки. Местные жители заготавливают камни для строительства своих домов. Повадились в древнее хазарское городище…

И стоило ради них открывать Беленджер?

Предки берегли стену: тело ее через каждый метр выстлано слоем камыша. И был в том великий резон! Так «дикие кочевники», основавшие город, отводили от постройки разрушительную силу землетрясений, потому что камышовые прокладки есть не что иное, как, выражаясь техническим языком, антисейсмические пояса. Вот почему веками стояли их башни, дома, стены. Наперекор всем стихиям.

67
{"b":"115213","o":1}