– Черри, я чувствую себя чертовски неловко, – сказал он, приступая к четвертому по счету письму. – Не знаю, то ли сердиться на Броунинга за то, что писал такие письма моей сестре, то ли пожалеть обоих. Одно могу сказать: я не в состоянии удержаться от ощущения, будто вторгаюсь туда, куда не должен, более того – не имею права.
Фредерика кивнула.
– Я вас понимаю. Если б все это не было так важно для Кристабель, трудно было бы найти оправдание нашему поступку. Тем не менее ничего предосудительного в этом нет, поскольку ни вашей сестре, ни другу наше любопытство вреда уже не причинит!
Неожиданно она замолчала, вспомнив, что вначале собиралась использовать эти письма в своих целях, так как думала, будто это переписка лорда Сибрука с его любовницей. Ничего себе! Где же были тогда ее высокие принципы?
– Милорд, позвольте мне прочитать оставшиеся письма. Все, что посчитаю первостепенным, непременно покажу вам. Все-таки в отличие от вас у меня письма не вызывают таких мучительных воспоминаний.
В конце концов, его следует пощадить, подумала она. Он, конечно же, страдает!
Граф не сразу ответил.
– Наверное, так будет лучше, – сказал он чуть погодя. – Оставайтесь здесь, за этим столиком, а я займусь своими делами. Если что обнаружите, я, как говорится, у вас под рукой.
Фредерика моргнула раз, другой. Это что же, он не хочет, чтобы она ушла?
– Как вам угодно, милорд! – нашлась она и сразу же стала читать письмо, которое держала в руках.
Гейвин и сам поразился своему решению. Зачем попросил ее остаться? Не разумнее ли было отправить ее вместе с письмами в детскую? Читала бы себе на досуге! Ведь уверен, что любой, пусть даже незначительный намек, способный прояснить неразрешимую, с его точки зрения, проблему, Черри доведет до его сведения. Тогда почему? Странно, но, кажется, потому, что ее общество приятно. Однако она совсем не тот тип женщины, который обычно привлекал его внимание, Тип, внимание… Чепуха все это! Черри удивительно уютна. С ней спокойно и душевно, как бывает, когда рядом мать, сестра или близкий друг, размышлял он.
Покачав головой, словно хотел избавиться от нежданных-негаданных мыслей, лорд Сибрук выдвинул нижний ящик письменного стола и достал ту самую приходо-расходную книгу. Когда он впервые получил ее из поместья, дабы начать новые рубрики, лишь бегло пролистал страницы, не вникая в детали. Однако сегодня, когда солиситор обратил его внимание на более чем тревожное положение дел в хозяйстве, лорд Сибрук решил подвергнуть записи тщательному анализу.
В гроссбухе были отражены все поступления, долги, платежи, производимые в поместье графов Сибрукских за последнее десятилетие, хотя у нового управляющего оставались книги, содержащие отдельные записи за каждый месяц, каждый год, в которых отражались порознь все аспекты хозяйствования. Однако начинать знакомство с делами следовало с этой. Склонившись над колонками чисел, лорд Сибрук думал лишь о том; что в этой дьявольской цифири ему не разобраться.
Гейвин никогда не вникал обстоятельно в финансовые дела более чем скромного отцовского имения, поскольку прежде, чем унаследовал его, большая часть была продана для уплаты долгов. А чтобы управлять тем, что осталось, особого умения не требовалось. Доход был невелик – его хватало на оплату жалованья пары-тройки слуг и на то, чтобы содержать в относительном порядке дом, что, по его мнению, было бесполезной затеей.
Расчеты, занимавшие его внимание сейчас, касались не только особняка в Бруксайде, но и многочисленных фермерских хозяйств: маслодельни, сыроварни, молочных ферм, свинарника, конюшни, а также деревни, жители которой работали там. Он и не подозревал, что представляло собой поместье графов Сибрукских во времена дедушки – по сути, не так уж и давно: всего пару десятилетий назад. И на что же дядя Эдмунд, старший сын деда, просадил денежки? В толстенной книге найти ответ на этот вопрос не представлялось возможным. Во всяком случае, он видел, что расходные записи неполные.
– Проклятие! – произнес он вполголоса. Мисс Черрйстоун сразу же напомнила о себе:
– Что-нибудь не так, милорд?
– Прошу прощения, Черри! – мгновенно отозвался он. Лорд Сибрук почти забыл о том, что она в библиотеке. – Ломаю голову над дядюшкиным гроссбухом, но, если честно, ни черта не могу понять. Ясно одно: старый управляющий пользовался шифром.
– Может, я помогу разобраться? – предложила Фредерика, вставая к поспешно прикладывая носовой платочек к уголкам глаз. – У меня есть опыт ведения приходо-расходных книг, правда небольшой.
Гейвин улыбнулся, представив себе крошечный коттеджик с огородом – владения, где она, по всей видимости, набралась этого опыта.
– Что ж, попробуйте! Только, на мой взгляд, это нечто сложное. Записи имеют отношение к огромному поместью с его многочисленными службами. Но в любом случае ваша помощь придется кстати, поскольку с такого рода расчетами я явно не в ладах.
Он подвинул к ней здоровенную тетрадь. Получив свободный доступ к финансовым тайнам лорда Сибрука, Фредерика, к своему изумлению, не испытала победного ликования. Прекрасно понимая, что в ее руки, что называется, приплыла удача и долгожданный исход дела о поспешной помолвке, вызванной безденежьем графа, не за горами, она решительно изменила целевую установку. Сначала нужно помочь ему во что бы то ни стало разобраться в совсем не простых записях, а также необходимо заслужить его одобрение, размышляла она, сознавая, что для достижения этих целей потребуется максимум усилий.
Изучая колонки чисел, естественно, более внимательно, чем когда пробегала их второпях, она опять обратила внимание на несоответствие доходных и расходных статей. Условные знаки, которые применял управляющий, почти не отличались от тех, какими пользовалась она у себя в Мейпл-Хилле, а потому дешифровка особого труда не составила. Перевернув пару страниц назад, Фредерика вернулась к тому месту, где начинались расхождения.
– Милорд, кажется, я нашла кое-что! – сказала она спустя несколько минут. – Видите? Три года назад стали отчисляться неизвестно куда довольно значительные суммы денег, то есть доход от одного из фермерских хозяйств. А спустя полгода то же самое проделано с деньгами, поступившими от продажи скота и молочных продуктов. Вот здесь есть запись об этом. Взгляните! Скажите, а не был ли ваш дядя игроком? К ее удивлению, на щеках графа проступил румянец.
– По правде говоря, – начал он, как ей показалось, чересчур поспешно, – я никогда не видел дядю Эдмунда, так что понятия не имею ни о его характере, ни о его наклонностях. Но, если судить по высказываниям матушки, это маловероятно. Как раз мой отец был заядлым игроком. Можно сказать, просадил половину состояния, кидая кости. Фактически эта его страсть и явилась главной причиной разрыва отношений со старшим братом. У меня сложилось впечатление, что дядя Эдмунд крайне отрицательно относился к пагубной страсти моего папаши.
Вот, оказывается, в чем дело! – подумала Фредерика. Ничего удивительного нет в том, что лорд Сибрук смутился. Отец-игрок, куда уж хуже! – посочувствовала она, не подозревая, что своим вопросом попала графу не в бровь, а в глаз.
– Впрочем, похоже, что и на самом деле это нечто иное. Вот этот значок… – она показала на строку в начале страницы, – означает, как правило, вложение капитала, произведенное владельцем поместья. Но, с другой стороны, вряд ли это было выгодным делом, поскольку нет записей о дивидендах.
Лорд Сибрук кивнул, бросив на нее искоса удивленный взгляд. Какая приятная неожиданность! Оказывается, она и в бухгалтерии разбирается, подумал он.
– А нельзя ли сказать, к какому типу относятся капиталовложения? – задал он вопрос.
Фредерика покачала головой.
– Для того чтобы это узнать, нужно посмотреть квартальные книги, однако не исключено, что и там не представится возможности выяснить, куда ушли деньги, если ваш дядя хотел сохранить в тайне проделанную операцию, как бывает, например, в торговле. Ой! – мисс Черристоун поднесла ко рту ладошку.
