Она легонько гладила его лоб, но в этом прикосновении не чувствовалось ничего сексуального, жест был ласковым, каким-то материнским. Его мать? Нет, она умерла много лет назад. Не уснул ли он у какой-нибудь, кокотки? Вряд ли, это не в его обыкновении. Скорее всего он либо каким-то образом оказался одурманенным, либо подвергся нападению грабителей, с которыми не смог справиться. Но кто тогда эта женщина?

С большим трудом Лайонел умудрился приоткрыть глаза. Поначалу ему не удавалось сфокусировать взгляд, но, словно размытое поначалу, лицо постепенно приняло определенную форму. На лице выделялись аметистового цвета глаза. Ее глаза… Но кто она такая? Он открыл было рот, собираясь заговорить, но тут его схватили какие-то грубые руки, подняли и… все опять провалилось в темноту.

Она опять касалась его. Лайонел чувствовал нежные, но умелые прикосновения пальцев к своему плечу, которое, по-видимому, перевязывали. Разве он был ранен? Этого баронет не помнил.

– Я отказываюсь оставаться здесь, пока ты… перевязываешь грудь незнакомого человека! – раздался голос другой женшины, высокий и резкий, за которым последовал звук шагов.

– Мне кажется, что именно это сочетание и привело нас к беде, Мэри, – огрызнулся другой, тоже женский голос. Знакомый голос. – Ты и грудь некого незнакомца.

– Господи, Элен, проблемы возникли вовсе не из-за груди!

На этот раз говорил мужчина. Грубый баритон, грубая шутка. Сколько здесь вообще людей? Лайонел попытался сосредоточиться, но женщина, положив ладонь на его лоб, помешала этому. Знакомая ладонь, мягкая и успокаивающая.

– Лучше усыпите его опиумом, – сказал мужчина, и Лайонел приготовился подняться.

– Он и так без сознания, – возразил женский голос. Его женщина. Хорошая девочка, подумал Лайонел и вновь расслабился.

– Скоро очнется, – пробормотал мужчина, – и тогда, обещаю, нам всем непоздоровится.

Если бы только ты знал, насколько прав, мрачно подумал Лайонел.

Когда в голове прояснилось окончательно, у Лайонела хватило здравого смысла не показать этого. У него было много врагов, и, хотя он всегда считал себя везучим человеком, нельзя было исключать, что кто-нибудь из них зайдет слишком далеко. К несчастью, тупая боль в голове и плече говорила о повреждении, и довольно серьезном.

И вдруг Лайонел вспомнил все. Мальчишку в неопрятном костюме, оказавшегося вовсе не мальчишкой… пистолетный выстрел… А что потом? В памяти сохранились лишь обрывки какого-то разговора. Он что, был без сознания? Черт возьми, трудно поверить в такое человеку, способному продержаться раунд с самым лучшим боксером страны. Видно, пуля сделала его беспомощным как ребенок.

Лайонел не привык ощущать себя беспомощным. И теперь не будет, решил он. Пора вырвать контроль за сложившейся ситуацией из рук того, кто стоит за всем этим. А в том, что этот некто заплатил напавшей на него девице, не было никакого сомнения. Однако кроме подкупа была еще и ложь, потому что Лайонел не соблазнял ничьих сестер. За исключением Оттилии – да и только в мыслях о браке – девственницы никогда не привлекали его. Но чтобы оставить соблазненную девицу с ребенком на произвол судьбы!.. Еще в юношестве отец объяснил ему, что такое мужская ответственность.

Стараясь дышать ровно и глубоко, Лайонел прислушивался к любому звуку, пытаясь определить, один ли он в комнате. Ведь раньше кроме девушки с ласковыми руками и приятным голосом в комнате присутствовали другая женщина и какой-то мужчина. Но кроме голосов птиц за окном ничего слышно не было.

Чуть приподняв веки, баронет быстро осмотрел комнату. Он был один. Окончательно открыв глаза, Лайонел первым делом взглянул на свое плечо, обнаружил на нем чистую повязку и, попробовав пошевелить рукой, закусил губу. Боль была чертовски сильной, но надо поблагодарить судьбу хотя бы за то, что пуля не попала куда-нибудь ниже.

Потом он увидел, что обнажен до пояса, и это открытие напомнило ему о ласковых руках девушки. Дурак, тут же подумал Лайонел, эта крошка, вероятно, просто-напросто преступница, способная за сходную плату на все, что угодно, в том числе на убийство невооруженного человека. Женщина-киллер?.. Значит, бывает и такое.

Но где он находится? Со все возрастающим интересом Лайонел изучал комнату. Просторная, с высоким потолком, она была ярко освещена лучами утреннего солнца, проникающими сквозь окна с открытыми шторами. Стены отделаны деревянными панелями, потолок по углам украшен изысканной, сдержанной лепниной. Немногочисленная мебель, включая большую кровать, на которой он лежал, являла собой образчик викторианского стиля. Да, это старинный дом, может быть, даже родовое поместье…

С некоторым усилием Лайонел поднялся на ноги и, покачнувшись, вынужден был ухватиться за столбик кровати. Потеря крови, подумал он, борясь с головокружением. Потом, осторожно передвигая ноги, добрался до окна, выглянул из-за шторы и чуть не вскрикнул от изумления: вместо мрачного дымного неба Лондона его взору предстали явные признаки сельского поместья.

Где, черт побери, он находится?

Аккуратно расположив на подносе тосты, джем, чайник с чашкой, а также остатки вчерашней ветчины, Элен направилась к лестнице. Это было предложение мира их гостю, именно так ей хотелось его называть. Она после разговора с Мэри не имела понятия о том, кем он на самом деле является. Но это не умаляло ее ответственности за то, что подстрелила его в кабинете Хоупа и привезла затем сюда, в Рэдкорт.

Однако как ни надеялась Элен встретить с его стороны понимание, она сильно в этом сомневалась. Может быть, хороший завтрак сделает его более восприимчивым к ее объяснениям. Набрав для храбрости полную грудь воздуха, девушка двинулась вверх по лестнице, проклиная про себя мешающую движению узковатую юбку. Из соображений собственной безопасности Элен решила отказаться от привычных брюк в пользу старого платья, но оно, оказавшись на размер меньше, чем нужно, было страшно неудобным.

Распахнув дверь бедром и войдя внутрь, Элен, к своему облегчению, увидела, что незнакомый мужчина по-прежнему лежит в кровати. Ощущая себя виновной в состоянии раненого, она все же предпочитала иметь с ним дело именно в таком, лежачем виде, слишком хорошо помня о его поведении в кабинете лондонского особняка баронета Хоупа.

Но едва Элен успела подойти, к кровати, как почувствовала обхватившую ее сзади руку и зажавшую рот ладонь второй. Пораженная, она выронила поднос, опрокинув все его содержимое на абиссинский ковер. При виде того, как пропадает последний оставшийся в доме кусок ветчины, с губ ее сорвался сдавленный негодующий возглас. Разозлившись, Элен попыталась пнуть ногой напавшего на нее, но проклятая юбка помешала движению.

– Хоуп! – попыталась воскликнуть Элен, но ей удалось издать лишь невнятное мычание.

Впрочем, какая разница, все равно ведь это другой человек. Может быть, он всего лишь грабитель, собиравшийся очистить дом баронета? – в панике подумала она. Тут он наклонился над ней, и коснувшееся ее уха дыхание напомнило о совсем другой опасности. Словно только теперь ощутив плотно прижимающееся к ней тело, она покраснела.

– Ты одна? – спросил гость голосом, в котором не слышалось абсолютно никакого напряжения.

Видно, ранение не оказало на его самообладание большого воздействия. Элен кивнула в ответ, и, к ее удивлению, он тут же разжал руки. Однако облегчение длилось недолго: повернувшись, она совсем рядом, всего в нескольких сантиметрах от своего лица, увидела его обнаженный торс. Разумеется, Элен уже видела его прошлым вечером, но при свете дня эти бугры мышц, кое-где покрытые черными волосами, обрели дополнительную реальность, а воспоминание о том, каковы они на ощупь, усугубляло ее состояние. Чувствуя, что у нее перехватило дыхание, она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом, но, невольно остановив взгляд на коричневом, напряженном соске, почувствовала, что краснеет.

– Кто за всем этим стоит?

Вопрос гостя заставил Элен перевести взгляд на его лицо. Сосредоточенный и уверенный в себе, он, казалось, совершенно не обращал внимания ни на свою полунаготу, ни на ее неподобающую реакцию. Как ни старалась Элен обрести присущую ей спокойную манеру поведения, этому мешала сама его близость. Его рост. Тепло, шедшее от его тела. Несмотря на все попытки не признавать этого, оно, казалось, проникало во все ее члены, лишая их способности к действию, а разум – возможности рассуждать здраво. Не в силах дать хоть сколь-либо вразумительный ответ, Элен молча смотрела на гостя.