Джез сидела на скамейке, наблюдая за толпами покупателей на площади Саут-Коуст-Плаза у входа в магазин И. Магнин, где листья целой рощи фикусов в витринах в ранних лучах низкого солнца были такими же зелеными, как и весной.
Два дня назад Майк Килкуллен приезжал в Лос-Анджелес вместе с Джез пообедать в ресторане. Такой поступок отца Джез расценила как необычный, тем более он знал, что она собирается приехать на ранчо в конце недели. Он выбрал ресторан «Ля Шардоннэ» на авеню Мелроуз, один из лучших и очаровательных французских ресторанчиков в городе, заказал бутылку хорошего вина и в течение целого получаса говорил о каких-то пустяках, не обмолвившись ни словом о деле, а ей только оставалось глядеть на него веселыми, подозрительными и любящими глазами. Не было смысла торопить его высказать то, что он хочет сказать, решила Джез, чтобы не создалось впечатления, будто она пытается вмешаться в его личную жизнь.
Когда Майк Килкуллен наконец собрался с мужеством и объявил дочери, что он и Рэд Эпплтон собираются пожениться, Джез пришла в восторг. Она подозревала, что так оно и будет, уже в течение нескольких недель, но не была уверена, что ощутит, когда услышит об этом. Ее охватила радость за них, и с нее спала тяжелая ответственность, которую она взвалила на себя, хотя никогда до конца не признавалась себе в этом, ответственность за то, чтобы ограждать отца от полного одиночества.
В годы, последовавшие за смертью матери, Джез тосковала по ней отчаянно, но по мере того, как вырастала, тоска становилась не такой горькой, и в конце концов она приняла потерю и примирилась с ней. Но Майк Килкуллен, казалось, так и не смог расстаться с Сильвией даже двадцать лет спустя. В нем всегда угадывалась подспудная грусть, боль неутихшего горя, которое Джез так чувствовала, печаль, которую было не под силу развеять дочери, даже если она очень любима.
Но наконец появилась Рэд и возникла его почти мальчишеская любовь к ней. Рэд, с ее ворчливым и таким привычным техасским выговором и с ее даром к острым, иногда соленым замечаниям, Рэд, которая так явно обожала его, Рэд, утонченная, но, по существу, очень домашняя, которая сможет наполнить его жизнь неожиданным искренним весельем и не позволит, чтобы из него, владельца ранчо, получился отшельник. Женившись на Рэд, Майк Килкуллен уже не будет один, общаясь только с дочерью, которая приезжает к нему раз в неделю. Его счастье уже не будет зависеть только от дочери, а это, думала Джез, тоже хорошо, хотя все же никогда не изменит ее особого отношения к нему.
Джез немедленно позвонила Рэд из ресторана, чтобы сказать ей, как она счастлива, услышав эту новость. Во время разговора они обе осознали, что до сих пор не провели и минутки вдвоем, без присутствия мужчин, и решили встретиться, чтобы сделать кое-какие рождественские покупки в пятницу.
Рэд, наверно, опаздывает, сказала себе Джез и посмотрела на часы. Нет, это ей просто не терпелось поскорее увидеть будущую невесту. Газоны недавно высаженных цветов львиного зева, воздух, напоенный их ароматом, веселые толпы людей – все ощущалось как начало неожиданных школьных каникул, и Джез почувствовала себя вдвойне счастливой оттого, что ухитрилась закончить все дела и закрыть студию вчера, в четверг вечером. В следующий понедельник она уезжает в Нью-Йорк на совещание с людьми из «Пепси».
Фиби настояла, чтобы Джез отправилась в Нью-Йорк сейчас, а не в начале января, когда творческая группа «Пепси» приедет в Калифорнию для съемки основных кадров рекламной кампании. Фиби провозгласила в своей обычной напористой манере всезнающего человека, что для Джез будет очень важно встретиться с некоторыми руководителями «Пепси» на их же территории.
– Тебе надо лично узнать всех, кто играет в этой компании ключевые роли, так что, если возникнут какие-нибудь неприятности, у тебя уже будут связи и ты будешь знать, на кого опереться в лагере клиента, – инструктировала Фиби, причем так эмоционально-внушительно, что Джез не осмелилась возражать. Она помешана на том, чтобы распоряжаться везде и всюду, думала Джез, но именно потому она и платила Фиби: та умела досконально разобраться в деле и всегда выбивала максимальную плату за работу, какую Джез вообще не смогла бы получить без нее.
Поскольку кампания, как планировалось, должна проходить широко и денег заказчики не жалели, Джез надеялась, что и творческих проблем у нее не возникнет. Она сделала несколько пробных снимков, используя ассистентов своей студии в качестве дублеров знаменитостей и применяя новую методику, придающую сцене очень живой, естественный вид, вид картины, подсмотренной через замочную скважину, что очень понравилось и агентству, и клиенту. Однако Фиби была непреклонна и тверда как алмаз, настаивая на том, чтобы Джез провела три дня в Нью-Йорке, поэтому придется отправиться туда так скоро.
– Джез! – раздался взволнованный голос Рэд и отвлек ее от этих мыслей.
Джез вскочила и побежала навстречу Рэд, которая сдавала свою машину служащему на стоянке. Женщины заключили друг друга в объятия, охваченные вихрем сложных чувств, которые могут возникнуть только в душе взрослой дочери и душе женщины, собирающейся выйти замуж за ее отца. Но то, что они увидели на лицах друг друга, сразу подтвердило: их новые отношения станут прекрасным продолжением старой дружбы.
– Джез, не могу выразить, как я переживала до твоего звонка! Я сидела дома и не знала, что делать, пытаясь представить, как ты примешь эту новость. Мое солнышко, у меня в голове крутились несколько поистине страшных сценариев в духе Теннесси Уильямса.
– Хотела бы я, чтобы ты была на моем месте и видела, как отец подбирался к этой теме, – рассмеялась Джез, вспомнив, как отец сначала был кроток, как ягненок, а потом вдруг стал мрачным и торжественным, совсем в духе викторианской эпохи. – Это выглядело так, будто он просит твоей руки у меня! Странно, с чего он взял, что я встречу эту новость с удивлением или чем-то в этом роде, а не с восторгом?
– Не все дочери так великодушны в отношении своих папочек. Майк хотел поговорить с тобой без меня, с глазу на глаз.
– Но в том-то и дело, что мы с ним слишком, слишком долго были только вдвоем. О, Рэд, милая Рэд, как здорово, что ты войдешь в нашу семью! Ты очень нужна Килкулленам. Но, послушай, нельзя стоять здесь дольше – люди начинают натыкаться на нас. Давай пройдемся и продолжим наш разговор на ходу.
Женщины пошли по широкой аллее, ведущей ко входу в огромный торговый комплекс, слишком большой, чтобы называться просто торговыми рядами, включающий в себя шесть больших универмагов, между которыми на трех уровнях, один над другим, располагались известные на весь мир модные магазинчики – своеобразный вариант торгового Золотого Треугольника в округе Оранж.
Они остановились перед магазином Альфреда Данхилла из Лондона, привлеченные прекрасными кожаными жакетами. Рэд двинулась ко входу в магазин.
– Рэд, остановись! – приказала Джез голосом, не терпящим возражений. – По телефону мы договорились, что сделаем сегодня покупки к Рождеству, а если пойдем в магазин, не решив, что нам надо, получится хаос. У тебя есть список всех, кому ты покупаешь подарки, с прикидкой общей суммы?
– Ну, конечно, помилуй меня бог, я не вышла бы из дома без него. И я думаю, такой же список есть и у тебя, мое солнышко.
– Естественно.
– Ну, так покажи, – потребовала Рэд.
– Боюсь, что я забыла его взять с собой... я так торопилась... и естественно, что о нем забыла. Да и вообще-то я забыла составить его.
– И я тоже!
– Я так и знала! Но мысль о том, что ты окажешься такой же организованной и деловой, как Фиби, ужасно беспокоила меня.
– А кто такая Фиби?
– О, Рэд! Наконец-то нашелся кто-то, кто еще не слышал о Фиби и кому я смогу пожаловаться на нее! О, небеса! Да будут они благословенны! Это такое блаженство! Но я оставлю это до следующего раза... Ты не поверишь, я просто боюсь Фиби. Если рассказывать все, это займет целый час по меньшей мере, а я не хочу, чтобы мы отвлекались от рождественских покупок, которыми нам немедленно надо заняться. Осталось только десять дней.
