– Это только один аспект, Крампет. – Валери оглянулась, чтобы найти подоконник, на который можно присесть. Она вдруг почувствовала слабость в коленях.

Леди Джорджина Розмонт была новой и неоспоримой победительницей в соперничестве замужних женщин высших кругов Нью-Йорка, завоевав приз в первый же год проживания в этом городе. Нет, не просто завоевала приз, а ей его преподнесли, думала Валери и почувствовала, как слабость переходит в тошноту. Ей только двадцать девять, и она красивее, чем Блейн Трамп, богаче, чем Каролина Роим Кравис, и она принимает гостей чаще, чем Гэйфрид Стейнберг, но все же о ней почти не вспоминают в прессе, хотя обычные отвратительные газетные обстрелы становятся с каждой неделей все разнузданней, и снедаемые завистью журналисты рычат, плюются и скалят зубы на всех леди с новыми деньгами.

Недавний и всеми уважаемый муж леди Джорджины, Джимми Розмонт, который покупал компании к завтраку и продавал их к обеду, дал ей возможность в качестве небольшого подарка к Рождеству стать декоратором и заниматься этим бизнесом. Она основательно опирается на талантливых помощников, которых переманивает из лучших фирм в городе, выплачивая им двойное вознаграждение.

И к тому же, что особенно несправедливо, она – дочь английского графа, ведущего свое происхождение от Вильгельма Завоевателя, что означает действительно самый настоящий, истинный, горький и полный провал, потому как кто из женщин, стремящихся завоевать самое высокое положение на ступенях общественной лестницы, может похвастаться тем, что знает девичью фамилию своей бабушки?

Валери быстро перебирала мысли в уме, пытаясь найти хоть какую-нибудь возможность предотвратить шум железной дороги, но знала, что, даже если она превратит свою детскую для двойняшек в детскую для пяти новорожденных и сможет разместить в ней пять живых и идентичных малышек, в одной детской кроватке, поставленной посередине комнаты, все равно она будет обречена на фиаско. Да к тому же нельзя держать животных в доме, предназначенном для выставки, и это, вероятно, касается и детей, даже если их можно было бы достать.

– Миссис Малверн, – дошел до ее сознания обеспокоенный голос Крампет, – с вами все в порядке?

– Нет, Крампет. А как бы это восприняли вы?

– Нашему положению не позавидуешь, не так ли, миссис Малверн?

– Подожди, Крампет, пожалуйста. Я думаю, – рассеянно сказала Валери, наблюдая, как миссис Розмонт оживленно разговаривает со своими тремя ассистентами в следующей комнате.

Можно было считать уже свершившимся фактом, что ее игровая комната для взрослого мужчины будет гвоздем выставки – так решит сама публика, а уж об организации необходимой рекламы и говорить нечего. Леди Джорджина очаровала всех, организаторов тоже. То, что она предложила, было новым для выставки, и с ее неограниченными средствами и помощниками она просто не могла сделать что-нибудь не так, как надо. Но если взглянуть на все это с другой, менее мрачной стороны, если можно уговорить миссис Розмонт отказаться от идеи работающей железной дороги, то фантазия взрослого мужчины и балетная фантазия девочек-двойняшек могли бы, возможно, по контрасту взаимообогатиться, так как обе эти фантазии, такие разные, содержали в себе элемент детскости.

Валери поднялась и быстро прошла в соседнюю комнату.

– Леди Джорджина, я – Валери Малверн. – Валери улыбнулась и протянула руку.

– Миссис Малверн, мне очень приятно. Мы с вами будем соседями?

– Да, на самом деле это так. И будучи соседями, мы не можем не заметить, что у нас с вами есть небольшая проблема. Я надеюсь, мы сможем разрешить ее.

– Я тоже надеюсь.

Валери изучала Джорджину Розмонт, и ее сердце болезненно сжалось. Это была действительно очень уверенная в себе женщина. Все замужние женщины высших кругов Нью-Йорка были высокими и еще прибавляли себе рост самыми высокими каблуками, даже если босыми они были выше своих мужей. Все замужние женщины высших кругов Нью-Йорка были настолько худы, насколько это можно себе позволить без риска погибнуть от истощения. Все замужние женщины высших кругов Нью-Йорка носили дорогие, великолепно сшитые и специально для них придуманные костюмы даже в дневное время и имели своего парикмахера, который приходил к ним в дом каждое утро, чтобы они всегда были прекрасно причесаны и уложены на случай, если вдруг какой-нибудь фотограф окажется поблизости.

Джорджина Розмонт была небольшого роста, и на ногах у нее были удобные, отполированные до блеска прогулочные туфли на низком каблуке. Все ее мягко и деликатно округленные формы, начиная от розового улыбающегося личика и кончая полными икрами ног, показывали, что она хорошо питается и получает удовольствие от еды. На ней были юбка из твида, отличного покроя, не слишком длинная, но и не слишком короткая, серый свитер из кашемировой шерсти и жемчужные подвески. Ее каштановые волосы разделялись косым пробором и просто падали на плечи: они не нуждались ни в чем, кроме хорошей щетки для волос. И если бы не ее удивительная красота, настолько удивительная, что она почти не пользовалась косметикой, то она была бы похожа на обычную женщину из... Филадельфии. Черт бы побрал всех бриттов! Когда у них все в порядке, они всегда выглядят лучше всех!

– Леди Джорджина...

– О, пожалуйста, просто Джорджина. А я буду звать вас Валери, можно? Так намного проще.

– Джорджина, ваши электропоезда...

– Вы уже слышали об этом? Должна признаться, меня очень увлекла эта идея. Она пришла мне в голову среди ночи и совершенно потрясла меня. Как только я подумала об этих поездах, я моментально поняла, что это – потрясающе! Джимми, мой муж, мечтал о такой железной дороге, когда был совсем маленьким мальчишкой, но его родители были небогаты и не могли позволить себе купить ему такую игрушку. Однако я как-то раньше не думала, что взрослому мужчине так понравится идея приобрести железную дорогу, которую ему не купили в детстве.

– Согласна, это великолепная идея, – поспешила сказать Валери, – но, боюсь, что вы, ну, если сказать прямо, совершенно уничтожите мою комнату видом и шумом вашей железной дороги.

– О, нет, Валери, совсем нет! Как я понимаю, от нас требуется, чтобы мы заполнили отведенные нам пространства всем, чем нам вздумается, пусть только это развлечет публику. И я уверена, что все, что бы вы ни придумали, будет очень хорошо смотреться на фоне моей обожаемой железной дороги.

– Я планирую сделать комнату для десятилетних девочек-двойняшек, с балетной темой, – сказала Валери, улыбаясь с такой же уверенностью, как и дочь английского графа.

– Знаете, я слышала об этом! Ваши двойняшки хотят стать балеринами, а мой мужчина мечтает стать инженером. И это прекрасно сочетается. Наши две комнаты выявят ребенка, скрытого в душах мужчин и женщин. И я не думаю, Валери, чтобы это представляло какую-нибудь проблему для нас.

– Но шум...

– Подумайте о музыкальном фоне. И почему бы вам не взять что-нибудь из «Лебединого озера» для фона в вашей комнате, чтобы никто не обращал внимания на шум железной дороги? О, вы ведь такая умница! Мне совсем не следует давать вам советы. Я знаю, что вы найдете наилучшее решение. Сейчас мне надо уехать, но завтра я буду здесь приблизительно в это же время. Я вас увижу? Да? Великолепно. Тогда до завтра.

Валери Малверн смотрела на удаляющуюся фигуру леди Джорджины Розмонт. Везде, на каждом шагу, эта Англия, угрюмо подумала она. Но на каждого из ее предков, отказавшегося подписать Декларацию независимости, приходилось, по крайней мере, двое, кто дрался, защищая Революцию. Битва еще не закончена. Мы еще даже не вступили в нее.

Как давно уже признавала Валери, у Ферни были свои достоинства, и одно из них могло принести помощь в разрешении проблем, возникших в связи с выставкой. Хейди, дочь Ферни, прошла через жесточайшее увлечение балетом, которое длилось почти четыре года, пока она не выросла. Конечно, у Ферни найдутся какие-нибудь предложения по оформлению комнаты на выставке или даже идея чего-нибудь совершенно нового, что поможет побить козырь Джорджины. Как это ни странно, но иногда легкомысленная Ферни могла выдать какую-нибудь оригинальную идею, которая не приходила в голову Валери. Она позвонила сестре и попросила ее встретиться с нею возле выставки на следующий день.