Кто это сделал? Говорят, убийцы любят приходить на место преступления. Любят приносить цветы и оказывать другие нежные знаки внимания своей жертве. Впрочем, это могли сделать и многочисленные поклонники Покровской и Грига.

– Стой!!! – привел его в чувство голос начальника Акимыча. – Ты что творишь, оглоед?! У тебя карусель уже полчаса крутится! Люди выпрыгивают на ходу, а кто не может прыгать – блюет с высоты! Что творишь, гад? Теракт?! Диверсия?! Убью!!!

Фил вздрогнул и нажал нужную кнопку. Скрипя цепями, карусель медленно остановилась. Из кабинок начали вываливаться шатающиеся люди с бледными, злыми лицами.

Акимыч бесновался. Он орал, топал ногами, вращал выпученными глазами и был бесконечно прав.

– «Скорую»! «Скорую» вызывайте! – кричал в отдалении женский голос. – Тут девочке плохо и мальчику нехорошо!

К будке Фила бежали двое крепких парней с разгоряченными лицами.

Портнягин схватил с полки свою старую кружку с несмываемым чайным налетом – его единственное имущество на рабочем месте, – выскочил на улицу и помчался к забору.

– Уволен! Без выходного пособия! – орал вслед Акимыч. – Я всегда подозревал, что у тебя с головой плохо!

– Под суд его! – кричал кто-то.

Бежать в валенках было неудобно, но Портнягин летел. Он перескакивал подтаявшие сугробы, лавочки с отдыхающими, лотки с мороженым. Высокий забор поддался ему с первого раза.

Очень не хотелось быть битым.

И по-прежнему хотелось совершить подвиг.

– Раз-два-три, раз-два-три! Поворот! Раз-два-три! Тьфу, Алексеева, ты совсем потеряла форму! Как голову держишь? Двигаешься, словно рыба на крючке.

Танцы были спасением. Дина вспомнила, что не посещала занятий два месяца, и к вечеру, когда хандра стала невыносимой, позвонила Алевтине, своему тренеру.

– Приходи, конечно, – обрадовалась Алевтина, чья зарплата напрямую зависела от количества человек, посещающих ее занятия. – Твой Борис замучился танцевать с косолапой Ленкой!

Борис был давним партнером Дины, немного влюбленным в нее – ровно настолько, чтобы в танце понимать с полувзгляда, а в жизни не позволять себе ничего лишнего.

– Раз-два-три!

– Говорят, ты вляпалась в пренеприятнейшую историю? – шепнул Борис на ухо Дине, чуть сбившись с шага.

– Кто говорит?

– Газеты, телевизионные новости, злые языки, наконец.

– Раз-два-три, спину держим! – старалась Алевтина.

– Я пришла сюда, чтобы забыть об этом, – ответила Дина, держа голову в гордом повороте, а спину так прямо, что заболели лопатки.

– Теперь тебе не дадут об этом забыть, куда бы ты ни пришла, – усмехнулся Борис. – Слишком уж шумная история получилась.

– Ну хоть бы ты мог позволить мне не вспоминать об этом! – Дина возмущенно вскинула на него глаза.

Борис был высок и похож на киногероя советских фильмов.

– Раз-два-три, не болтаем во время танца! – Алевтина в черном обтягивающем трико, с грацией кошки вертелась между парами, отрабатывая свою не бог весть какую зарплату.

– Вот я-то как раз и не могу позволить тебе об этом не вспоминать! – улыбнулся Борис. – Понимаешь, Диночка, дело передали в наш отдел.

– В какой еще «ваш» отдел?!

– Раз-два-три, Алексеева, на партнера не смотрим, голову отвернула! Здесь вам не дискотека!

– В наш отдел на Петровке. Понимаешь, дело-то громкое, начальство рвет и мечет, чтобы оно висяком не стало.

– Постой… – Дина остановилась посреди зала. – Ты что, хочешь сказать…

– Да опер я, опер! И работаю на Петровке. И дело ведет наш отдел. – Борис тоже остановился. Другие пары стали натыкаться на них, сбиваясь с ритма.

Дина схватилась за голову.

– Почему ты никогда мне об этом не говорил?!

– Зачем? Какая разница, с кем танцуешь? Лишь бы хорошо получалось.

– Вот скотина!

– Почему? – весело удивился Борис.

– А почему ты форму не носишь?

– Да кто ж ее носит?! Я сыщик, а не постовой.

– Зачем танцами занимаешься?

– Для релаксации. Это не запрещено при моей работе.

– У нас тут что, клуб по интересам? – подошла Алевтина. – Почему беседуем?

– Раз-два-три! – заорал Борис. – Голову держим…

– Пошли, – Дина потянула его за руку в раздевалку. – Тебе ведь надо со мной поговорить?

– Надо, – вздохнул Борис. – Только лучше в моей машине.

Минут тридцать Дина со всеми подробностями рассказывала все, что знала об этой истории. Ее очень подмывало спросить, откуда у простого опера с Петровки «Лексус» последней модели, но она так и не рискнула, решив, что ей достаточно того, что ее допрашивают не в казенном кабинете, а в комфортабельном салоне машины. И вопросы задает не надменный сухарь, а Борис, который знает ее сто лет, стопроцентно ей доверяет и смотрит на нее с нескрываемым восхищением. Это была удача, везение, удивительное совпадение.

Дина курила сигарету за сигаретой, говорила и говорила, стараясь не упустить ничего. Пусть Петровка работает, пусть старается…

Она рассказала Борису про Левина, про то, что взяла отпуск на работе специально для того, чтобы отвоевать квартиру, про то, что они с Норой решили учинить безобразие на Восьмое марта со стриптизерами, но Левин догадался сделать то же самое и переиграл их. Она рассказала о том, как в разгар веселья с потолка вдруг полился жуткий кровавый дождь и как они с Левиным обнаружили труп. Деликатный момент с синими ирисами она обошла, зато в деталях живописала, как кто-то закрыл входную дверь на запор и как сорок минут пришлось торчать на балконе, зовя на помощь. Она и про Левина рассказала, который застрял в балконной двери полуголый и злой. И про драку в подъезде, которую затеял ревнивый Титов, но которую какой-то левый, пришлый маг с готовностью поддержал. И чистосердечно призналась про то, что ее надули в приюте, подсунув беременного кобеля. И даже поинтересовалась, за чей счет ей теперь ремонтировать потолок. Она постаралась ничего не упустить. Пусть Петровка разбирается.

Борис внимательно слушал, не перебивал, не задавал лишних вопросов. Но больше всего Дине нравилось, что он ничего не записывал, и все это смахивало на дружескую беседу. Впрочем, может быть, в этом навороченном «Лексусе» все записывалось автоматически, и не только записывалось, но и снималось на камеру.

– Тебе щенок случайно не нужен? – закончила Дина рассказ.

– У меня кошка, хомяк и экзотический таракан. С ними гулять не надо, – рассеянно ответил Борис, закурив толстенную сигару, которая никак не вязалась с его героико-комсомольской внешностью. – Думаю, Динуля, тебе на некоторое время необходимо переехать к маме, – задумчиво сказал он.

– Это еще зачем? – испугалась Дина. – Ты думаешь, мне что-то грозит?

– Я думаю, нужно перестраховаться. Очень уж некрасивая эта история. И огласки у нее много. Инна Покровская – личность известная и скандальная. Вокруг имени этой дивы столько пересудов и сплетен, с ней связано столько богатых и влиятельных людей, что лучше перестраховаться. Мало ли кому захочется своими силами докопаться до истины. Из-за смерти Инны у многих дела могут пойти плохо. Кое-кто потеряет деньги, а хуже того – перспективы. Да она одним только музыкальным каналам платила бешеные деньги, чтобы Грига постоянно крутили… Ты слишком близко стоишь к обстоятельствам смерти Покровской. Боюсь, некоторым дельцам от шоу-бизнеса может прийти в голову попытать тебя на тему последних минут жизни Инны Покровской.

– Но я ничего не знаю! Я видела ее уже мертвой!

– Тебе охота кому-то доказывать все это с пеной у рта? Это я тебе верю, ребята с Петровки тоже поверят, потому что они вменяемые. А тем, кто начнет собственное расследование, – плевать на твою правду. Они истолкуют все так, как им удобно. Ты слышала, что Гнедулин назначил награду в пять миллионов долларов тому, кто назовет имя убийцы?! Думаешь, не найдется умников, которые попытаются эти деньги заполучить? К тому же поклонники Игоря Грига начнут истерить. Сделают вывод, что ты виновата в смерти Покровской, и захотят отомстить. Ведь кто такой Григ без денег и продюсерского таланта Покровской? Мыльный пузырь. Мало таланта и куча амбиций. Таких, как он, миллионы. Про Грига забудут через полгода, если его звездность не подкармливать скандалами, сплетнями, постоянным присутствием в прессе и причастностью к сильным мира сего. Но сегодня тысячи истеричных мальчиков и девочек готовы мстить тому, кто убил его «мамочку». Так что… к маме, к маме! – Борис завел движок, и машина плавно тронулась с места.